Кровь отверженных - Карин Слотер

Она слышала, как он шуршит бумагами.

– В последнее время о женской кастрации ничего не слышно. По крайней мере, в Штатах. Думаю, тебя это не удивляет.

– Верно, – согласилась Сара. – Такое сенсационное сообщение наверняка проникло бы в прессу.

– А вот во Франции несколько лет назад женщину судили за пятьдесят таких операций. Пишут, что она была родом из Африки.

Сара покачала головой: ей трудно было поверить, что женщина может сделать такое с ребенком.

– Может, ты об этом уже знаешь? – спросил Ник.

– Инфибуляция,[6] – сказала она, – иногда практикуется на Ближнем Востоке и в некоторых территориях Африки. Это как-то связано с религией.

– В такой же степени, как и самоубийство, – заметил Ник. – Религией в наши дни можно оправдать что угодно.

Сара согласно хмыкнула.

– Этот обычай передается от одной деревни к другой. Чем ниже уровень образования, тем чаще они готовы это делать. Религия ничего подобного не предписывает, но тамошним мужчинам хочется быть уверенными в том, что женщины не станут им изменять.

– Значит, они никогда не смогут насладиться сексом? Прекрасное решение. Если это получит широкое распространение, Африка и Ближний Восток скоро превратятся в пустыню.

Ник промолчал, и Саре стало неловко за то, что он мог принять неодобрение на свой счет.

– Извини, Ник, я просто…

– Не надо мне объяснять, Сара, – мягко прервал он ее.

Немного помолчав, она спросила:

– Что еще?

В трубке снова послышался шелест бумаг.

– Так… После операции им связывают ноги, чтобы рана быстрее зажила.

Ник перевел дыхание.

– В большинстве случаев зашивают влагалище, как у твоей девочки. Оставляют отверстие для выхода менструальной крови.

– Я читала об этом, – сказала Сара.

Знала она, и что не подвергшиеся такой операции деревенские женщины считались негодными для замужества.

– Нитка, которую ты извлекла из влагалища, самая обыкновенная. Я послал ее в лабораторию. Там сказали, что такие нитки можно купить в любом магазине. Ты считаешь, что тот, кто сделал это, обладал определенным опытом в медицине?

– Ты видел фотографии?

– Да, – ответил Ник. – Выглядит элементарно, хотя сделано аккуратно.

– Согласна, – сказала она. – Тот, кто зашил девочку, умел обращаться с иголкой.

– Я просматривал статистические данные, – заметил Ник. – Многие девушки умирают от болевого шока. Операцию проводят без анестезии. Очень часто используют обломок стекла.

Сара содрогнулась, но постаралась взять себя в руки.

– Как думаешь, зачем у нас это сделали?

– Ты хочешь сказать, что девочка не из разряда иммигрантов? – спросил он, но ответить не дал. – В других странах это делают, чтобы девушка сохранила чистоту. В брачную ночь ее открывает муж.

– Чистота.

Сара задумалась над этим словом.

Вот и Дженни Уивер, разговаривая с матерью, тоже упомянула чистоту.

– Она была девственницей? – спросил Ник.

– Нет, – ответила Сара. – Судя по размеру вагинального отверстия, в сравнении с отверстием мочевого канала, она была сексуально активной долгое время перед кастрацией. Возможно, имела несколько партнеров.

– Ты проверила ее на венерические заболевания?

– Да. Она была здорова.

– Что ж? Надо было уточнить.

– Что-нибудь еще?

После непродолжительного молчания Ник спросил:

– Ты на этой неделе с Джеффри разговаривала?

Сара немного смутилась.

– Да.

– Скажи ему, что рисунок, который он прислал, по нашим компьютерам не проходил. Мы отправили его по факсу в ФБР. Правда, сама знаешь: с ответом они не торопятся.

– А что это за рисунок? поинтересовалась Сара.

– Какая-то татуировка. Не знаю. Между большим и указательным пальцами.

– Я передам.

– За ужином?

Сара рассмеялась.

– К чему ты клонишь, Ник?

– Если ты не слишком занята, я наведаюсь на выходные в ваши края.

Сара улыбнулась. Ник несколько раз приглашал ее на свидания, скорее всего из вежливости. Он был на шесть дюймов ниже Сары и носил уйму золотых украшений. Вряд ли он думал, что у него есть шанс сойтись с Сарой. Впрочем, Ник был из тех людей, кто проверял все возможности.

– Кажется, я в эти дни буду с Джеффри.

– Кажется?

– Вообще-то говоря, – запнулась она, – мы снова встречаемся.

Отказ он, как и всегда, принял добродушно.

– Я его понимаю.

Они попрощались, и Сара сидела в кресле, обдумывая то, что он ей сказал. Должна быть какая-то связь между желанием Дженни стать чистой и ее кастрацией. Ей чего-то недоставало. «Что же делает девушку грязной?» – спрашивала себя Сара. К сожалению, единственное, что приходило на ум, был секс. Дженни Уивер и в самом деле была сексуально активной. Возможно, в связи с этим она испытывала сильное чувство вины.

Сару мучил сейчас более важный вопрос: кто оперировал Дженни? Вряд ли девушка кастрировала себя сама. Она потеряла бы сознание от боли, прежде чем закончила операцию. Ей кто-то способствовал, причем этот человек сумел и кастрацию сделать и рану зашить. Возможно, Дженни перед этим выпила либо купила у кого-то в школе болеутоляющие, или средства, расслабляющие мышцы. В школе водились такие лекарства. За деньги можно было провести операцию.

Нелли открыла раздвижную дверь и сказала:

– Вас хочет видеть ребенок Паттерсонов.

И шепотом добавила:

– Без матери.

Сара глянула на часы. Марк должен был прийти еще вчера утром. Сегодняшнее его появление нарушит все расписание.

– Отведите его в шестой кабинет, – сказала он. – Скажите, чтобы подождал.

– Он? – спросила Нелли. – Это не Марк, а Лэйси.

Сара выпрямилась в кресле.

– Она сказала, зачем пришла?

– Сказала лишь, что неважно себя чувствует, – ответила Нелли и снова прошептала: – Знаете, она и в самом деле плохо выглядит.

– Почему вы шепчете? – спросила Сара тоже шепотом.

Нелли улыбнулась и вошла в комнату. Закрыла дверь.

– Она странно себя ведет. Пришла одна, без матери.

У Сары зашевелились на голове волосы.

– Сколько времени она ждет?

– Недолго, – ответила Нелли. – Отвести ее в шестой кабинет?

Сара кивнула. У нее заныло сердце. Хотела было набрать номер Джеффри, но передумала. Лэйси пришла в клинику, потому что доверяла Саре, а потому она не может злоупотреблять этим доверием. Во всяком случае, девочка нуждается в помощи. Если она и нарушила законы, то Сара прежде всего должна привести ее в норму.

Шестой кабинет находился в конце L-образного коридора. Обычно он предназначался для очень больных детей, либо использовался как комната ожидания для родителей, пока Сара говорила с подростками о сексе или о предохранении от нежелательной беременности, либо о других вещах, о которых беседуют с глазу на глаз. Сара подумала, что Молли отвела туда Лэйси, с тем чтобы завоевать доверие девочки. Подросткам не разрешали приходить в клинику без родителей, даже и тем, кто имел водительские права.

Когда Сара завернула за угол, Молли поджидала ее возле закрытого кабинета.

Она передала ей карточку Лэйси Паттерсон и сказала:

– Если что, я во втором кабинете.

Сара открыла карточку и посмотрела записи, сделанные ею во время последнего визита Лэйси, хотя всего несколько дней назад уже их читала. Два месяца назад девочка жаловалась на боли в горле. После того как были сделаны анализы, Сара прописала ей антибиотики. Сара пролистала карточку, но не нашла розового лабораторного листка. Она уже хотела пойти за Молли, но услышала шум за дверью.

– Лэйси! – окликнула Сара, отодвинув дверь. – Ты что же…

И, не договорив, остановилась.

Такого бледного человека она в последний раз видела в морге. Девочка сидела на стуле возле смотрового стола, обхватив руками живот. В эту жаркую погоду она зачем-то надела плащ. Согнувшись пополам, она стонала от боли.

Сара дотронулась до нее и поразилась: даже под плащом чувствовалось, что спина влажная.

Стуча зубами, Лэйси пробормотала:

– Мне необходимо с вами поговорить.

– Иди сюда, – Сара помогла ей встать. – Я тебя осмотрю.

Лэйси колебалась, и Сара подсадила ее на смотровой стол.

– Я не… – вымолвила Лэйси.

Она так тряслась, что не могла продолжить. Сара приложила руку ко лбу девочки. Она не могла понять, почему та трясется – от страха или от лихорадки. Кожа горячая, как, впрочем, и наружная температура. Сара не улавливала разницы.

– Давай снимем плащ, – предложила Сара, но Лэйси все так же держалась за живот.

– Что случилось? – Сара старалась, чтобы голос звучал спокойно.

Атмосфера в комнате наэлектризовалась: похоже, и в самом деле что-то случилось.