Уголек в пепле - Сабаа Тахир

А его маска… Так странно, что она не слилась с его лицом. Это признак слабости? Но этого не может быть, я слышала, что он — лучший солдат Блэклифа.

Стоп, Лайя. Перестань думать о нем. Если он задумчив, значит, скрывает что-то нечистое. Если в его глазах огонь, то он жаждет насилия. Витуриус — маска. Они все одинаковые.

Мой путь из Блэклифа шел мимо Квартала патрициев к Площади Казни, где находился самый большой в городе рынок под открытым небом. Там же располагалась одна из двух курьерских контор. Виселицы, благодаря которым площадь получила свое название, сейчас пустовали. Но и день только начался.

Однажды Дарин нарисовал виселицы Площади Казни, на которых болтались тела. Нэн увидела рисунок и содрогнулась. «Сожги это», — попросила она. Дарин кивнул, но той же ночью в нашей комнате я увидела, что он работает над этим рисунком.

— Это напоминание, Лайя, — пояснил он, как всегда спокойно. — Будет неправильно уничтожить его.

Разморенный от жары народ двигался вяло. Мне приходилось работать локтями и толкаться, чтобы продвигаться вперед, вызывая недовольство раздраженных лавочников. Работорговец с вытянутым лицом сердито толкнул меня.

Я нырнула под паланкин, отмеченный символом патрициев, и сразу заметила в нескольких ярдах курьерскую контору. Я пошла медленнее. Пальцы сами потянулись к письму, адресованному Императору. После того как я отдам его пути назад не будет.

— Сумки! Кошельки! Ранцы! Расшитые шелком!

Мне надо распечатать письмо. Мне надо раздобыть что-нибудь для Ополчения. Но где я могу сделать это, оставаясь никем не замеченной? Позади одного из прилавков? В тени между двух палаток?

— У нас лучшая кожа и скобяные товары!

Печать поднималась достаточно легко, но я опасалась, как бы меня не толкнули. Если письмо порвется или печать сломается, Комендант может отрубить мне руку или голову.

— Сумки! Кошельки! Ранцы! Расшитые шелком!

Продавец сумок увязался за мной, и я было подумала сказать ему, чтобы отстал. Но затем ощутила кедровый аромат, посмотрела через плечо и увидела мужчину-книжника без рубашки. Его загорелый мускулистый торс лоснился от пота, а из-под черной кепки торчали огненно-рыжие волосы. Я узнала его и почувствовала, как от потрясения все внутри сжалось. Это Кинан.

Его карие глаза поймали мой взгляд. Не переставая расхваливать свой товар, Кинан едва заметно кивнул в сторону боковой улочки. От неожиданности у меня вспотели ладони. Я направилась в переулок, гадая, что ему сказать. У меня нет ничего — ни наводок, ни информации. Кинан сомневался во мне с самого начала, и теперь я докажу ему, что он был прав.

Покрытые пылью кирпичные здания в четыре этажа возвышались по обеим сторонам переулка. Шум с рынка утих. Кинан пропал из виду, но от стены отделилась женщина, одетая в тряпье, и подошла ко мне. Я встревоженно смотрела на нее, тогда она не подняла голову. Под грязным клубком темных волос я узнала Сану. «Пошли», — произнесла она. Я хотела спросить ее о Дарине, но она торопливо зашагала вперед.

Сана вела меня через переулок не останавливаясь, пока мы не подошли к Сапожному ряду, почти в миле от Площади Казни. В воздухе стоял тяжелый запах кожи, танина и красителей, приправленный болтовней сапожников. Я решила, что нам и надо к Сапожному ряду, но Сана повернула в узкий проулок между двумя зданиями. Она спустилась по лестнице в подвал, где было темно, как внутри дымохода.

Кинан открыл дверь прежде, чем Сана постучала. Он уже скинул кожаные сумки и оделся в черную рубашку, не забыв прицепить набор ножей, тех же, которые я видела у него в первую нашу встречу. Рыжая прядь упала на лицо. Он осмотрел меня, задержав взгляд на синяках.

— Думали, что за тобой может быть хвост, — сказала Сана, стягивая плащ и парик. — Но все чисто.

— Мэйзен ждет, — Кинан положил руку мне на спину, легонько подтолкнув вперед к узкому проходу. Я сморщилась и отшатнулась — удары кнутом все еще отдавали болью. Поймав на себе его пристальный взгляд, я подумала, что Кинан собирается что-то сказать, но он, слегка нахмурившись, неуклюже убрал руку. Затем провел меня по проходу вниз к двери, куда мы и вошли.

В комнате за столом сидел Мэйзен, его лицо, изборожденное шрамами, освещала одинокая свеча.

— Ну, Лайя? — он поднял седые брови. — Что у тебя есть для меня?

— Сначала расскажите что-нибудь о Дарине, — попросила я. Наконец-то я могла задать вопрос, который мучил меня полторы недели. — Как он?

— Твой брат жив, Лайя.

Из груди вырвался вздох, и я почувствовала, что снова могу дышать.

— Но больше я не могу ничего сказать, пока ты не поделишься тем, что у тебя есть. У нас ведь сделка.

— Дай ей хотя бы сесть, — Сана придвинула мне стул, и я едва успела присесть, как Мэйзен наклонился вперед.

— У нас очень мало времени, — сказал он. — Нам нужны любые сведения, какие у тебя есть.

— Испытания начались около… около недели назад.

Я попыталась вспомнить хоть какую-нибудь информацию, которую доводилось слышать. Я была не готова отдать им письмо. Пока не готова. Если он сломает печать или порвет его, мне конец.

— Тогда исчезли Претенденты. Их четверо. Их зовут…

— Мы все это знаем, — Мэйзен остановил меня взмахом руки. — Куда их забрали? Когда Испытания закончатся? Что будет следующим?

— Мы слышали, что двое из Претендентов вернутся сегодня, — вмешался Кинан. — Совсем скоро. Может быть, через полчаса.

Я подумала, как возбужденно разговаривали стражники у ворот Блэклифа, когда два всадника показались на дороге. Лайя, ты дура. Если бы получше прислушалась к болтовне стражников, то, возможно, узнала бы, кто из Претендентов выжил в Испытании. И тогда могла бы сказать хоть что-то полезное Мэйзену.

— Я не знаю. Это было так… так сложно. — Я слышала собственные слова, думая, как жалко они звучат, и ненавидела себя. — Комендант убила моих родителей. У нее есть стена, вся увешенная плакатами каждого повстанца, которого она поймала. Мои родители были там наверху… их лица…

Глаза Саны расширились, и даже в лице Кинана проглядывало легкое сочувствие, вытеснившее на миг привычную отчужденность.

Мне подумалось, почему я сказала об этом Мэйзену? Возможно, потому что меня беспокоило, знал ли он, что Комендант убила моих родителей? Знал и все же отправил меня в Блэклиф?

— Я не знал, — ответил Мэйзен, услышав мой незаданный вопрос. — Но от этого вдвойне важно, чтобы задание было выполнено успешно.

— Я хочу успеха больше, чем кто-либо, но не могу просто взять и войти в ее кабинет. У нее никогда не бывает посетителей, поэтому не могу подслушивать…