Белоснежка для Его Светлости - Ева Никольская

Варг оттолкнулся ногой, и качели пришли в движение, увлекая за собой нас. Я инстинктивно вцепилась в его плечи, боясь упасть, а он крепче прижал меня к себе, обняв обеими руками. Одна все так же покоилась на бедре, а вторая начала постепенно подниматься по спине, собирая за собой как тонкую ткань синего платья, так и толпы налетевших на кожу мурашек. Ветер по-прежнему выл, ударяясь об магический купол, море поддерживало его песню громкими всплесками, а вокруг, окрашивая сад в теплые тона, мерцали золотые огоньки, и единственными порывами воздуха, касавшимися нас, были те, что вызывали раскаченные Варгом качели.

— Во вторую… первую брачную ночь, — повторила я, почему‑то перейдя на шепот.

Кадки с цветами, расставленные по крыше, качались, магические светлячки плясали и подпрыгивали, единственным, что оставалось в покое относительно меня — было лицо эррисара. На нем‑то я и сосредоточилась, отмечая каждую деталь в таинственном освещении ночного сада. Острые скулы, крупный нос с хищными крыльями ноздрей, высокий лоб и квадратная челюсть… гладкая на ощупь, будто мужчина недавно брился. Или так оно и было? Лишь заметив, как снова растягиваются губы супруга, я сообразила, что поглаживаю кончиками пальцев его подбородок. Резко отдернув руку, смущенно потупилась. Но вместо того, чтобы подшутить надо мной, как обычно делал Варг, он осторожно приподнял мое лицо и, заглянув в глаза, тихо сказал:

— Я соскучился.

А у меня, как ни странно, не нашлось достойного ответа. И недостойного тоже. Готовая к обвинениям и словесной перепалке я растерялась, неуверенно моргнула, а потом подалась вперед в не осознанном стремлении быть еще ближе, обхватила руками шею мужчины и… прильнула к его губам. Просто потому что захотелось. Сильно захотелось… очень. Наверное виновато вино. Да, точно: именно оно. И вкус клубники на губах тому свидетель.

Оправдания вылетели из головы так же быстро, как и прочие мысли, потому что муж перехватил инициативу и мой неумелый поцелуй превратился в нечто совсем иное.

Нежные касания сменились неистовыми, жаркими ласками, губы обжигали, впиваясь в мои, ловили рваные вздохи и слабый стон, который сдержать оказалось невозможно. Голова кружилась, и я не понимала, из‑за вина ли, или из‑за этих шальных поцелуев, в которые переросла мой невинный порыв. И пусть ощущения были новыми и непривычными, они будоражили, распаляли, даря невероятное удовольствие и дикий восторг, чем‑то похожий на тот, что я испытывала слетая на бешеной скорости со снежной горы на своем скайтовире. Это было… было… слов не подобрать, как! И мне совершенно не хотелось останавливаться.

Осмелев, я пробежалась пальчиками по шее мужа, зарылась в его распущенные волосы, перебирая их и массируя кожу на затылке, а едва Варг закусил мою нижнюю губу чуть сильнее, сжала корни, потянув за них. Мужчина оторвался от моих губ с разочарованным вздохом, но едва я отдышалась, начал покрывать поцелуями лицо, старательно обходя припухшие губы, которые я покусывала в стремлении сдержать очередной стон. Но он все равно вырвался судорожным полувсхлипом, когда муж, дернув шнуровку платья, запустил руку под тонкую ткань, лаская подушечками пальцев ставшую невероятно чувствительной кожу. Сначала осторожно, едва прикасаясь, а потом все настойчивей и быстрей, постепенно продвигаясь к скрытой кружевом белья груди.

Я не сопротивлялась, позволяя ему делать со мной то, чего ждала и боялась. Расслабиться полностью не получалось, но и сознательно зажиматься, отталкивая тем самым мужа, я не стала. Более того, желая чем‑то занять собственные руки, тоже принялась исследовать супруга, променяв его волосы на мускулистый торс, добраться до которого позволяла полурасстегнутая рубашка. А потом ладонь Варга, сдвинув в сторону податливое кружево, накрыла мою грудь, и я, вновь закусив губу, рвано вздохнула. Дрогнувшие пальцы невольно царапнули ноготками по твердому животу мужчины. Он вздрогнул, замер, а потом поудобней перехватил меня и, резко поднявшись с давно остановившихся качелей, стремительно двинулся к лестнице.

— В спальню, да? — вынырнув из омута удовольствия с привкусом клубники, шепнула я и, не сдержавшись, лизнула кончиком языка мочку с вставленной в нее монструозной серьгой.

Эррисар ничего не ответил, но шаг ускорил, и спустя считанные секунды внес меня в свои покои. Еще через пару мгновений я уже лежала на атласном покрывале золотистого цвета, переливавшегося в свете вспыхнувших ночников, а Варг стягивал через голову рубашку, упираясь коленом между моих ног, ступни которых свисали с кровати. И сомнений в том, что сейчас произойдет, не было никаких, зато, сметая азарт предвкушения, на меня накатился страх. Я очень старалась подавить эту малоприятную эмоцию, чтобы не испортить и вторую брачную ночь тоже. Но супруг все равно раскусил меня и… остановился. Отступил назад, швырнул на кресло сорочку и задумчиво посмотрел на меня, будто решая, что со мной делать. А услышав разочарованный вздох, вырвавшийся из моей груди, хитро улыбнулся и вкрадчиво проговорил:

— И не надейся, Белоснежка.

— На что? — скинув обувь, я забралась на кровать с ногами и, устроившись на подушках принялась демонстративно разглядывать обнаженного по пояс мужчину.

— На то, что это все, — усмехнулся на редкость довольный эррисар и, тоже разувшись, завалился на постель, ловко поймав рванувшую с нее меня.

Так громко я давно уже не хохотала, а еще не извивалась от щекотки, пытаясь укусить вредного эррисара, и уж точно никогда не выгибалась, сминая руками покрывало от сумасшедших ощущений, которые подарил мне муж, плавно перешедший от шутливого тисканья к играм совсем другого плана. А потом был треск ткани, подписавший смертный приговор новому наряду и хриплый вздох мужчины, следом за которым раздался мой срывающийся на шепот голос:

— Свет погаси… с-свет…

Заряженные магией ночники Варг затушил, но причин для смущения стало больше.

Утром…

Я очнулась со стойким ощущением дежавю. Та же комната, та же огромная кровать, только цвет постельного белья другой, и на всем этом атласном великолепии лежу полностью обнаженная я… в гордом одиночестве! Но понять, чего больше принесло такое пробуждение: разочарования или облегчения, пока было сложно, потому что обрывки воспоминаний, выплывающие из клубничного тумана, скрывающего часть памяти, казались столь откровенными, что чувство неловкости зашкаливало, разливаясь стыдливым жаром по лицу. И невольно закралась мысль, что брат специально напоил меня, дабы придать раскованности. Ибо то, что творил ночью Варг, на трезвую голову я бы вряд ли допустила, а на пьяную еще и поощряла.