Гегель - Арсений Гулыга

Вюртембергские сословия страдают «политической невосприимчивостью», потому философ объясняет им принципы парламентаризма.

Вместе с тем он далек от идеализации буржуазной демократии. Здесь граждане уподобляются изолированным атомам, а собрания избирателей — бесформенным, хаотическим скоплениям; народ в целом растворяется в сборище отдельных людей. По Гегелю, возраст и имущественное положение не характеризует общественное лицо индивида, свое значение человек обретает лишь в силу служебного положения, сословной принадлежности и признанного обществом профессионального умения, что отмечается званием или титулом. Феодальный произвол должен уступить место разумному, организованному этатизму. Государство — носитель социальной общности. Эти идеи нам уже знакомы, они достигнут своей кульминации в «Философии права».

Рассмотрение конкретных исторических событий и их политического смысла приводят Гегеля к некоторым общетеоретическим выводам по поводу того, как надо подходить к анализу исторического процесса. «Еще недавно в пользовавшейся распространением психологической исторической концепции выдвигались на первый план так называемые тайные пружины, цели отдельных индивидуумов, анекдоты и субъективные влияния. Однако эта точка зрения потеряла теперь всякий кредит, и история в соответствии с ее назначением стремится изображать природу и развитие субстанциального целого».

Так у Гегеля возникает идея исторической необходимости, прокладывающей себе дорогу через массу противоборствующих случайностей. Уже после поражения Наполеона он убедился, что никакие военные победы не могут повернуть историю вспять. Торжество реакции бессильно остановить поступательное движение человечества. Об этом он писал еще из Нюрнберга Нитхаммеру: «Мировой дух скомандовал времени вперед. Этой команде противятся, но целое движется неодолимо и неприметно для глаза как сомкнутая бронированная фаланга, как солнце — несмотря ни - на что. Бесчисленные легкие отряды бьются где-то на флангах, выступая кто «за», кто «против», большая часть их вообще не подозревает, в чем дело, и лишь получает по голове незримой дланью. И ничто не поможет им... Самая чудовищная реакция, которую мы только видели, реакция против Бонапарта, так ли уж много переменила она в самом существе, в добре и зле, особенно если пройти мимо ужимок и мизерных успехов муравьиных, клопиных и блошиных личностей. На все эти клопиные личности можно смотреть только как на Предмет шуток, сарказма и злорадства, для чего их и создал господь бог». Размышления над политическими событиями подготавливали почву для возникновения в будущем последовательной фило-софско-исторической концепции. Пока она только в зародыше.

Основное произведение гейдельбергского периода — «Энциклопедия философских наук», увидавшая свет летом 1817 года. Эта работа впервые воплотила всю систему гегелевской философии. При жизни философа она была издана еще два раза, и, хотя позднейший текст коренным образом отличается от первоначального, основные идеи и структура остались неизменными; количество параграфов увеличилось незначительно, они лишь обросли подробнейшими комментариями.

Первая часть книги посвящена логике. Здесь изложены в сжатом виде идеи, подробно рассмотренные в «Науке логики» и уже известные нам. Вторая часть системы — философия природы, третья — философия духа.

Гегелевская философия природы оставляет двойственное впечатление: в ней в равной мере представлены и достижения опытного знания и плоды собственных раздумий, где гениальные догадки перемешаны с досужими вымыслами. Подчасодно трудно отделить от другого. Много лет спустя известный химики вольнодумец Оствальд острил по поводу подобного рода подхода к изучению природы. Как, спрашивалон, будут вести себя англичанин, француз и немец, если им предложат описать свойства верблюда. Англичанин отправится в Африку, застрелит животное, отдаст набить из него чучело, которое затем выставит в музее. Француз пойдет в Бутонский лес и, не обнаружив там верблюда, усомнится в его существовании. Немец же запрется в кабинете и будет конструировать свойства верблюда из глубины своего духа.

Когда читаешь некоторые страницы «Энциклопедии», невольно приходит на ум эта шутка. И дело не в отдельных промахах Гегеля, не в звучащих порой, как анекдот, высказываниях, а в принципе, в третировании опытного знания, в твердом убеждении, что философская спекуляция дает ключ к решению всех проблем. Теория безгрешна, если факты ей не соответствуют, тем хуже для фактов. В истории науки такого рода умозрительное истолкование природы получило наименование «натурфилософии».

Природа для Гегеля — инобытие идеи, «окаменевший дух». Поэтому нельзя ни обожествлять природу, ни ставить ее произведения выше человеческих свершений. В природе явственно видна система последовательных ступеней, высшая из которых — жизнь. Однако Гегель называет «неуклюжим» эволюционистский взгляд: естественные формы не знают развития. Равным образом он отвергает и телеологическое рассмотрение природы, при котором каждое ее творение оценивается с точки зрения полезности для человека.

Философия природы Гегеля состоит из трех частей: механики, физики и органики. Основными проблемами механики являются пространство и время. В основе этих категорий содержится противоречие — тождество прерывности и непрерывности. Исчезновение и воспроизведение пространства во времени и времени в пространстве есть движение, реальную форму которого представляет материя. Гегель справедливо не приемлет взгляда Ньютона, согласно которому пространство и время сами по себе пусты и лишь извне заполнены материей.

Глава, посвященная физике, начинается с рассмотрения природы света как простейшей материи. Здесь Гегель снова ополчается против Ньютона. Он уверяет, что учение о разложении света ошибочно: «Каждый знает, что цвет темнев света»; философ при этом ссылается на Гёте, по мнению которого белый свет нерасторжим, а цвета возникают от различных его комбинаций с темнотой. Свет абстрактен, и поэтому не связан непосредственно с теплотой. «Теплота не является свойством солнечного света как такового, а солнечный свет согревает, лишь соприкасаясь с землей, сам по себе он холоден, как это показывают высокие горы и подъемы на аэростатах».

От оптики Гегель переходит к небесной механике. К чести философа, надо отметить, что он отказался от тех произвольных утверждений, которые содержались в его габилитационной работе, где он пытался обнаружить закономерность в расстояниях планет от Солнца. Такая закономерность, говорит теперь он, еще не найдена. «То, что я писал по этому поводу в ранней диссертации, теперь меня не может удовлетворить». Единственный случай, когда Гегель признает допущенную ошибку! (эта поправка есть только в первом издании «Энциклопедии»).