Шансы. Том 2 - Джеки Коллинз

После тошнотворной церемонии бракосочетания в Вегасе их сразу же посадили в самолет. И вот они, двое чужих друг другу людей, на Багамах. Всего неделю прожила Лаки шестнадцатилетней. И что это была за неделя! Когда Джино сказал ей, что все уже обговорено, он именно это и имел в виду: все было известно всем, кроме нее. Крейвена эта перспектива приводила в восторг. Бетти Ричмонд демонстрировала наигранную теплоту. Ее муж вел себя сдержанно.

Многочисленным родственникам Ричмондов потребовался не один самолет, чтобы прилететь на свадьбу, которая оказалась отвратительной, вульгарной процедурой, к тому же пресса расписала ее во всех, в том числе и несуществующих, деталях. В какое-то неуловимое мгновение маленькая, никому не известная Лаки Сант превратилась в Лаки Сантанджело, красавицу-дочь Джино Сантанджело, выходившую замуж за Крейвена Ричмонда из клана Ричмондов. Даже Дарио позволено было приехать из школы ради такого события. Лаки с трудом узнала брата. Мальчик превратился в юношу. Длинные белокурые волосы и лукавые голубые глаза.

— Ты там у себя всех девчонок с ума сводишь! — пошутила она.

— Какие девчонки? — Дарио искренне удивился. — У пас мужская школа.

— Подожди, вот поступишь в колледж — ты им еще покажешь!

Однако царившая когда-то в их общении непосредственность куда-то ушла.

Присутствовал па свадьбе и Марко, будь он проклят! Предатель, как она прозвала его в душе, старательно не обращая на своего кумира никакого внимания.

В аэропорту Пассау их встретили с музыкой. «Кадиллак» с откинутым верхом перенес молодых супругов па остров Пэрэдайз , где из отеля «Принцесса Сант» их вышел приветствовать управляющий, как две капли воды похожий на Марко. Загорелый, мускулистый — опасный мужчина. Лаки приветствовала его довольно прохладно. Крейвен был более любезен.

Лаки должна признать, что Пэрэдайз произвел на нее впечатление. Очень подходящее название для полоски песка, на которой выстроены несколько шикарных отелей.

Молодым предоставили в их распоряжение небольшую виллу, стоявшую в нескольких десятках метров от берега. Из окоп можно было видеть никем еще не потревоженный белый песок пляжа, прозрачную зеленоватую океанскую воду и экзотические пальмы. Лаки не терпелось побыстрее переодеться в бикини и растянуться на мягком песке. Крейвен поспешил за ней. Увидев наконец его тощее белое тело, Лаки пришла в ужас. Как бы в насмешку, руки и ноги Крейвена были коричневыми от загара, что только подчеркивало всю его остальную белизну.

Почему же она смирилась со всем этим? Чтобы сделать отца счастливым? Или просто выбора не было? В шестнадцать лет быть отданной замуж за человека, которого она совершенно не знает, не говоря уже о любви.

День стоял довольно ветреный, по Лаки солнечный ожог не грозил, поскольку к смуглой от рождения коже уже успел пристать полученный на юге Франции загар. Несколько раз она предупреждала Крейвена, чье лицо и тело скоро стали ярко-розовыми.

— Со мной все в порядке, — уверял он. — Я в жизни еще не обгорал.

Но рано или поздно всегда приходит первый раз. Ночью Крейвен не мог лежать без стонов, пока она натирала его мазью.

— Солнце у нас здесь просто убивает, мэм, — с широкой улыбкой сказал чернокожий продавец расположенной на первом этаже отеля аптеки. — Раз сгорев, всю жизнь не забудешь!

Воистину так. Крейвен целых пять дней не мог выйти из номере. И не только выйти — всего остального он тоже не мог.

Лаки терпеливо ждала. Теперь она была замужем. Она хотела мужчину. Если крепко-крепко смежить веки, может, удастся представить Марко на месте Крейвена? Должна же быть ей хоть какая-то награда за это замужество.

На шестой день их медового месяца стало ясно, что если она не сделает первого шага, то его не сделает никто. Ожоги Крейвена уже проходили. С него дважды сошла кожа, и теперь — осторожно — он был готов вновь выйти под палящие солнечные лучи.

Вместо того чтобы накинуть на себя пижаму, в которой она обычно ложилась в постель, Лаки вышла из ванной комнаты совершенно голой. Не испытывая от своей наготы ни малейшего смущения, она прошла в спальню и, явно провоцируя, остановилась перед пораженным Крейвеном, чьи пижамные брюки тут же продемонстрировали степень его заинтересованности.

— Привет, милый, — Лаки растягивала слоги, подражая Мэй Уэст, — не хочешь ли попробовать моего медку?

Эрекции как и не было. Лаки потребовалось полтора часа на то, чтобы уговорить ее вернуться. Но к этому времени оба так устали, что были уже не в состоянии найти ей хоть какое-то применение.

Прошло еще три дня, прежде чем брак свершился по-настоящему, после чего Лаки тихо плакала во сне. Ничего более разочаровывающего она еще в жизни не испытывала. Так что же это такое? Несколько судорожных рывков — и все? Потом он повернулся к ней спиной и благополучно захрапел.

Очевидно, что Крейвена это полностью удовлетворило. Он казался весьма довольным самим собой. Постепенно он приобрел многозначительный вид, который приводил Лаки в бешенство, и потребность раз в ночь, перед тем как почистить зубы, трахнуть ее, на что уходило ровно три минуты. Она так и не смогла привить ему интерес к почти. О почти Крейвен и слышать не хотел. Пососать ей грудь, поласкать ее киску, вложить ей в рот или дать работу собственному языку — нет, нет и нет. Крейвен знал, что должен делать мужчина, и не имел намерений опускаться до того, что он называл «извращениями». Его даже нисколько не волновало, кончила ли она, а кто бы мог кончить в компании секундомера с вялым членом?

Четыре года. Впустую.

— Ваша кола, мадам. Лаки раскрыла глаза.

— Доброе утро, — приветствовал ее Крейвен. — Как ты себя чувствуешь?

Она взяла у загорелого юноши бутылку, покосившись при этом на внушительный бугор в его плавках, улыбнулась и поставила свою подпись на чеке. Затем повернулась к мужу. Теперь уже она не была шестнадцатилетней девочкой. Ей уже исполнилось двадцать, и все это время из головы у нее не шел развод.

— А, цинковый мальчик, — протянула она. Ведь Крейвен знал, что она терпеть не может, когда он мажет свое лицо этой дрянью!

— Я что-то неважно спал. — Он вздохнул. — Всю ночь в комнате летал москит. Ты слышала?

Ему обязательно нужно хоть на что-нибудь жаловаться. Как старику.

— Нет. Ты испугался его маленького хоботка? — невинным голосом спросила Лаки. Крейвен покосился на нее.

— Жала, Лаки, жала.

— Ну да, жала.

Маленький хоботок доставался ей. Время от времени. Если повезет. Или не повезет. Зависит от того, как па это смотреть.

На третий месяц их супружеской жизни Крейвен стал посвящать своим любовным утехам всего один раз в педелю. Потом — раз в четыре недели. Потом — тогда, когда захочется, а хотелось ему не часто. Лаки пришлось утешать себя тем, что ее муж, по-видимому, просто не любит секс. Джино вынудил ее выйти замуж, считая, что дочь — беспокойная нимфоманка. Ну что же, ей не потребовалось много времени для того, чтобы решиться доказать отцу его правоту.