Сибирский Целитель 4 (СИ) - Меньшенин Алексей

– Как скажешь, – соглашаюсь я – Только потом сразу до моей камеры, хочу переодеться.

Надзиратель увидел нас, и почти бегом приблизился:

– Павел Сергеевич, не могу успокоить. – запыхавшимся голосом протараторил мужик.

– Размораживай 127-ую камеру. – приказал опер.

Семеня впереди нас, надзиратель подошёл к нужной камере и открыл дверь.

– Павел Сергеевич, – не стал я называть его Пашей при постороннем. – Давайте я один зайду, пообщаюсь.

– Ты уверен? – исподлобья посмотрел на меня Нестеров.

– Более чем, – отвечаю утвердительно, добавив Шёпота – Так будет быстрее и лучше.

– Постучи в дверь, как закончишь. – пропустил в отрытую дверь Нестеров.

Камера «смотрящего» как и ожидалась, была наподобие той «виповской», в которой я провёл один день. Небольшие отличия были, да и сидельцев было в ней не два, а пятеро человек на четыре двухъярусных шконки. Кресла тоже не было, но в остальном один в один. Как и большой плоский телевизор на стене, так и все остальные хозяйственные мелочи, включая микроволновку и холодильник.

– Какие люди?! – удивлённо воскликнул Вова, разглядев кто вошёл к ним.

– В этом ресторане кофе наливают? – щерюсь в ответ.

– Чибис, поставь чайник, – Вова подходит ко мне, протягивая руку для рукопожатия – А мне сказали, что тебя зарезали краснопёрые.

Молодой парень, как понимаю с погонялом Чибис, сразу подлетел к столу. Включил чайник и начал вытаскивать из холодильника продукты.

– Слухи о моей внезапной смерти несколько преувеличены. – пожимаю руку в ответ.

– Олег, тянись по тюрьме, скажи что целитель жив и сейчас у нас в гостях, – Вова начинает раздавать указания. – Колян, быстро пиши малявы и гони в обе стороны с тем же текстом…

Глава 18

– Присаживайся, – показывает рукой на свою шконку Вова. – Сейчас хавку сообразим. Ты же на суд мотался, голодный.

Поесть точно не помешает, желудок на такое предложение заурчал. Помимо того, что действительно давно не ел, так ещё и восстановление после ранения сжигает последние подкожные жиры.

– Минутку, надо предупредить, – стучу в дверь, как только она открылась, вижу Нестерова с врачом, и предупреждаю их. – Мне минут пятнадцать по времени надо.

– Хорошо, мы пока в кабинете рядом подождём, – хмуро кивает опер. – Только не задерживайся.

Как только присел рядом с Вовой, первым желанием было коснуться его и поставить созданный блок. Но… Прав ли я, программируя людей? Как там говорилось? Благими намерениями вымощена дорога в ад, благими делами дорога в рай. А я что сейчас пытаюсь делать? Вместо того, чтобы лечить и исцелять, используя подаренную силу, я пытаюсь заставить людей жить жизнью праведника. И что из этого получится в дальнейшем, даже страшно представить.

С такими темпами можно скатиться совсем не туда. Уверен, что блоки подействуют не на всех, часть из них рано или поздно слетит. Чем больше навязанных закладок в голове, тем больше человек начнёт им сопротивляться. Тогда что делать остальным, у кого они останутся? Разжигать костры и сжигать «нечистых помыслами»? А мне для полного счастья провести доктрину о «чистоте расы»? Брр… Сколько раз такие идеи возникали в истории, и ничем хорошим это не закончилось.

Надо разобраться сперва в себе, прежде чем вмешиваться в сознание других. Да и все ли постулаты, которые я внёс в блок, так хороши и неоспоримы? Попытаюсь понять каждый.

«Не сотвори себе кумира». Православная церковь учит, что вторая заповедь запрещает вообще какое-либо поклонение или зависимость от всего земного. Но ведь в этом я не согласен. Для каждого свой кумир, своя цель. Для одних это деньги, слава и власть, для других музыка, стихи, театр. Но ведь есть и другие известные личности, глядя на которых пытаешься быть лучше.

Взять первого космонавта Юрия Гагарина. Сколько миллионов мальчишек мечтало полететь в космос после него? Разве плохо иметь такого кумира? По заповеди да, но в жизни нет. Александр Суворов кумир своего времени, да и в наше есть Суворовское училище. Один из лучших полководцев всех времён. Мне на всю жизнь впечатались в память его слова, сказанные императору Павлу: «Служить бы рад, прислуживаться тошно».

Много тех кто ушёл, но есть и те, кто ещё с нами. Они могут для обывателей быть теми кумирами, на которых нужно равняться. Хотя ещё больше тех, кто этого не достоин. Например, поклонение различным поп идолам для меня странно. Равняться на таких, как Киркоров или Бузова для меня дико. Но опять же, кто мне дал право решать за других, как им жить?

«Почитай отца и мать». Правильные слова, нужные, но… Что делать ребёнку, если его мама с папой лишены родительских прав? Если они просто алкоголики или наркоманы, которым их отпрыск совсем не нужен? Даже взять моё детство. Мама для меня значит очень многое, то отец алкоголик нет. Мне его почитать за то, что он меня зачал, и забыть, как воровал вещи из дома, чтобы выпить? Так что и этот пункт далеко не идеален.

«Не убивай». Опять всё верно с одной стороны. Но… Как быть военным в бою? А если человек попадёт в жизненную ситуацию, когда преступник будет угрожать смертью ему или его близким? Стоять и смотреть? «Если тебя ударили по одной щеке, подставь другую» точно не моё. Добро должно быть с кулаками. Даже в законе прописана статья о необходимой самообороне.

«Не кради, не произноси ложного свидетельства, не давай совершиться преступлению и несправедливости». Всё нормально, всё правильно, но слишком много слов. Из всего списка остаётся фраза «Будь честен». Она объединяет всё. Не я придумал выражение: береги честь смолоду.

Тогда может оставить всего одну эту закладку в блоке? Всего лишь быть честным, а дальше каждый будет решать, как это понимать. Даже в закоренелом преступнике есть в душе понимание, что такое хорошо и что такое плохо. В слово «честь» входит понятие «не укради». Разве честный человек присвоит чужое?

Конечно будут и такие индивидуумы, для которых слово о чести пустой звук, но нормальных людей большинство. Значит можно с этим работать.

Может и не прав, но здесь и сейчас я пройдусь по большинству камер, раз есть такая возможность. Буду подлечивать арестантов, да и внедрять им всего одну установку: «Будь честен». Ещё «подлечу» и всех сотрудников. Пусть честно исполняют свои обязанности, этого будет достаточно. Блок пускай раскроется завтра утром, вот и посмотрю на отдельно взятой тюрьме за результатом.

– Угощайтесь, – паренёк поставил на прикроватную тумбу поднос с двумя чашками чая и тарелкой с горой бутербродов.

Пару минут кушали молча вдвоём с Вовой, правда замечал несколько раз быстро брошенных взглядов с его стороны.

– Ты надолго в тюрьме? – ставит опустевшую чашку Вова.

– День, два… – отпиваю глоток терпкого чая. – Максимум три, не больше.

– Соболь сказал, что тебе прописали два месяца, – чуть усмехнулся Вова. – Тем более ты там концерт по заявкам на суде исполнил. С чего ты решил, что тебя отпустят?

– Если сами не отпустят, то просто уйду из тюрьмы, – пожимаю плечами – Никто меня здесь не удержит.

– Бред, – опять усмехнулся Вова, но увидев мой серьёзный взгляд, задумчиво добавил – Хотя немного узнав о тебе, уже ни в чём не удивлюсь.

– Предупреди сидельцев, что я сегодня начну ходить по камерам к ним. – беру очередной бутерброд, в этот раз с красной икрой. Кучеряво живут блатные, что могу сказать.

– Зачем тебе это надо? – напрягся смотрящий.

– За наш прошедший разговор не переживай, про это говорить не буду. – успокаиваю я его.

– Зачем? – скулы Вовы явно выделились на лице.

– Хочу на прощанье подлечить большинство арестантов, – фыркаю я. – Думаю здоровье им точно понадобится.

– А если я не дам добро? – показывает зубы в недоброй улыбке Вова.

– Тогда ты сам себе злобный Буратино, – ставлю опустевшую кружку на поднос. – Я всё равно пойду, правда времени потрачу чуть больше. Но и ты не наберёшь перед мужиками лишних баллов.