Джандо - Роман Канушкин

— Экспедицию?.. — Профессор Ким ожидал чего угодно, но только не такого понимания и дружеского расположения. Он был явно растерян.

— Да. Я не хотел бы показаться вам чрезмерно эмоциональным, но, возможно, наша встреча — это некий знак. Видите ли, в чем дело… В означенных землях… Там сейчас происходит что-то очень странное.

Они стали друзьями, а через четыре месяца началась экспедиция в Африку, которой было суждено внести столько волнующих переживаний и изменений в их жизнь. Экспедиция, в которой они впервые услышали этот барабанный бой. Экспедиция, после которой одни коллеги Профессора Кима станут считать его шарлатаном, другие — гением, а третьи — сумасшедшим.

Кстати, в тот день, когда Профессор Ким и сэр Льюис беседовали в «Бир-клиник», потягивая зальцбургское пиво, случились еще две знаменательные вещи.

В Байрейте, в «Храме Рихарда Вагнера», была закончена очередная постановка его тетраоперы «Кольцо Нибелунгов». Так что в этот день не только наших собеседников интересовали великие мифы и вопросы взаимоотношений богов, героев и великанов, а также неизбежности Смерти, следующей за Любовью. Вагнеровский шедевр исполнялся около двенадцати часов. Но это еще не рекорд. Через пять лет, когда Денис отправится на поиски Белой Комнаты, Дядя Витя спалит офис корпорации «Норе», а бананы Юлика Ашкенази начнут гнить, в Байрейте осуществится еще одна постановка. На этот раз музыка великого Вагнера будет звучать пятнадцать часов тридцать семь минут.

Второе событие, случившееся в этот знаменательный день, было таким: к вечеру, далеко к востоку, совсем в других горах, в Тбилиси, городе не менее прекрасном, чем Вена, внутренние войска СССР откроют огонь по безоружной демонстрации. Будут раненные и убитые.

Ирония чисел.

19. Ошибка

Урс был уверен, что на доброй половине территории Восточной Африки, от Найроби до Хартума, от Эфиопского нагорья до снегов Килиманджаро, что-то происходит. Он не знал, идет ли речь о возрождении неизвестного культа в одном из кочующих африканских племен или же появилась какая-то опасная религиозная секта, но отовсюду поступали сведения о серии загадочных и очень похожих убийств. Некоторое время назад Урс решил «покопаться» в земле в районах, прилегающих к кенийскому озеру Рудольф, в палеоархеологической экспедиции, возглавляемой легендарным Луисом Лики, где и познакомился с Йоргеном Маклавски. Йорген был немецким поляком, влюбленным в Африку и уже много лет живущим в Кении. В Найроби Йорген слыл одним из самых модных охотников и проводников сафари, его услугами пользовались звезды и желающие встряхнуться финансовые мешки, но археология, а точнее, палеоантропология была его страстью. И если Йорген не выслеживал носорога, буйвола или льва, развлекая какую-нибудь заезжую знаменитость (Йорген никогда и ни с кем не делился сведениями о личных качествах своих клиентов; это было известно и это ценилось), то его всегда можно было обнаружить у раскопок. Йоргену везло, его авторству принадлежало несколько удачных находок останков предков современного человека в танзанийской долине Олдовай и также в устье эфиопской реки Омо. И все же Йорген больше был веселым авантюристом, нежели рыцарем науки, иногда он продавал свои находки богатым коллекционерам, что приносило ему неплохие деньги.

Йоргена тоже не оставили равнодушным сообщения о серии загадочных преступлений, и когда некоторое время назад Урс связался с ним, он сказал буквально следующее:

— Слушай, Урс, действительно происходит что-то странное. Я готов поверить в легенду о Черном Op-койоте… И ты абсолютно прав — подобных культов нет ни у масаев, ни у других нилотских племен, нет у банту, у суахили и нет у кушитов… Да этой хреновины, черт бы ее побрал, нет ни у кого из местных аборигенов… Это что-то абсолютно незнакомое. И ты ведь знаешь, мой бвана[1], я говорил об этом не только с белыми людьми… И то, что эти олухи из Найроби пытаются объяснить все стычками местных племен, конечно, откровенная чушь. Надо быть полнейшим идиотом, до сих пор предпочитающим детское питание «Хипп», чтобы поверить таким глупостям. Это либо кочующее племя, либо секта… Но явно нечто странное, незнакомое и перемещающееся. И опасное.

— Пожалуй, ты прав, — проговорил Урс, — это вовсе не местные ритуалы. Ведь кушиты и нилоты не только представители разных религий и культур, но даже разных человеческих рас. Но все так зловеще похоже…

— Послушай, Урс, мне кажется, было бы неплохо посмотреть на этих кровожадных плейбоев. Ведь полиция, как всегда… да что о ней говорить! Словом, было бы неплохо организовать что-то вроде сафари.

— Я бы предпочел говорить об экспедиции.

— Да-да, конечно, научной экспедиции, оснащенной парой тяжелых пулеметов. Один из самых известных ученых и один из популярных охотников проводят совместную научную экспедицию… странный тандем, как считаешь?

— Я нашел еще одного странного человека, — сказал Урс. — Он русский, молодой профессор.

— Русский?! Очень мило, они там все странные… Неплохая подбирается компашка… Послушай, бвана, я согласен говорить об экспедиции, но, надеюсь, мы не станем давать объявление в газете?

— Ну разумеется…

— Потому что я прихвачу в нашу научную экспедицию парочку «М-16», а ты ведь знаешь наши законы…

— Тогда уж «СТЭН ган»[2], — усмехнулся Урс, — я патриот…

— Вот как?! Ладно. И один «Калашников» для твоего русского друга. Надеюсь, он тоже патриот?

— Полагаю, что так, мой дорогой Йорген. И еще: официально тебя нанимает британско-кенийская экспедиция в качестве проводника для сбора этнографического материала.

— Бвана, тут спортивный интерес, ты же знаешь, что в таких случаях я работаю бесплатно. В конце концов, это и мое дело…

— Официально, Йорген. Экспедицию возглавляет мой давнишний знакомый Камил Коленкур, он как раз сейчас на озере Рудольф.

— Наслышан… Это тот экстравагантный француз, что летает на параплане над плиоценовыми отложениями, нафаршированными доисторическими окаменелостями?

— Ты забыл добавить, что при этом он не расстается с галстуком-бабочкой и является почетным членом, по-моему, десятка университетов. Так вот, в районе их лагеря произошло первое убийство, в общем-то Камил мне и сообщил, что дело странное. Видишь ли, он сказал мне, что дело очень странное…

— Понимаю, иначе бы тебя и не вытащить в Африку. Иначе тебя не вытащить даже в соседнюю булочную.

— Ну да, я же председатель клуба домоседов… И еще: мне показалось, что Камил… ну… что ли, очень сильно встревожен, а он не относится к людям, которые пропустят завтрак только потому, что в доме пожар, а за окнами наводнение.

— Понимаю… Ты слышал о Черном Op-койоте? Ходит в наших краях страшная сказочка…

— Кенийский вариант графа Дракулы? Дракула Йоргена Маклавски?!

— Зря смеешься — очень поучительная история. Когда я был бойскаутом…

— Ты не был бойскаутом. Ты сразу родился истребителем фауны, и вместо погремушки тебе всучили помповое ружье.

— И то верно, а ведь как могло все сложиться… Но с завтрашнего дня я накуплю сачков для ловли бабочек, увеличительное стекло с ручкой и вооружусь лишь улыбкой месье Паганеля… Чтобы не вызывать лишних вопросов. По-моему, ты имел в виду это, когда сказал, что мы едем собирать этнографический материал?

Основная часть британско-кенийской экспедиции работала в рифтовых долинах на загадочном, окруженном вулканами, труднодоступном озере Рудольф, где с заходом солнца вода меняла свой нефритовый цвет на непроницаемо-черный, превращая озеро в огромный зловещий провал, куда смотрелась головокружительно-звездная бездна африканского неба. Если и осталось в мире что-то первобытное, первозданное, жестокое и великолепное — так это африканская ночь. И в эту Ночь когда-то, настолько давно, что за толщей времен трудно что-либо различить, совсем под другой луной и под другими звездами из чрева дикого зверя, а может быть, из хаоса божественной глины вышел первый Человек. Рык золотогривого льва, предсмертный хрип его жертвы, трубный рев слонов и испуганное дыхание кареглазых антилоп — все голоса ночи были еще его голосами. Он еще наполовину состоял из огня, как и эта пылающая Ночь, и ему было суждено угаснуть под утро, успокоиться в забытьи обласканным божественным светом наступающего дня.

Ни сэр Джонатан Урсуэл Льюис, ни Профессор Ким, ни Йорген Маклавски и никто другой из тех, кто покинул в сентябре 1989 года Найроби и теперь двигался на север, к озеру Рудольф, не догадывался, что на самом деле они движутся навстречу этой Ночи, еще только слегка приоткрывшей свой грозный лик.

Больше чем через пять лет в самом центре Москвы откроется павильон суперкомпьютерных игр и маленький добродушный служащий извлечет на свет первый, еще совсем новенький компакт-диск с незнакомой и очень увлекательной игрой. Название— «Белая Комната». Потом еще и другие игры. Для каждого — своя игра. И везде будет присутствовать свет, льющийся свет… Так необходимый в Ночи, еще только слегка приоткрывшей свой лик… А еще через какое-то время маленького смешного человечка, рассказывающего им об игровых компьютерах «Амига» и о том, что «игрушки» в его салоне покруче, последний писк, ребята прозовут Робкопом. Так и поведется. И наверное, нет ничего удивительного в том, что никто, абсолютно никто не будет знать его настоящего имени.