Любовная лирика классических поэтов Востока - Имруулькайс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Луноликие скрылись в своих паланкинах…»
Луноликие скрылись в своих паланкинах.Чуть качаясь, плывут у верблюдов на спинах.
Там за легкой завесой от взоров укрытыБелый мрамор плеча, и уста, и ланиты.
Паланкины уходят, плывут караваны,Обещанья вернуться — пустые обманы.
Вот махнула рукой, обнажая запястье,Гроздь перстов уронив… Я пьянею от страсти!
И свернула к Садиру, вдали пропадая,И о скорой могиле взмолился тогда я.
Но внезапно вернулась она и спросила:«Неужель одного тебя примет могила?».
О голубка, дрожит в твоем голосе мука!Как тебя ворковать заставляет разлука!
Как исходишься ты в этих жалобных стонах,Отбирая и сон и покой у влюбленных!
Как ты к смерти зовешь… О, помедли, не надо!Может, утренний ветер повеет прохладой,
Может, облако с гор разольется над сушейИ дождем напоит воспаленные души.
Дай пожить хоть немного, чтоб в ясные ночиСтали зорки, как звезды, неспящие очи;
Чтобы дух, пробужденный в немое мгновенье,Вместе с молнией вспыхнул бы в новом прозренье.
Благо тихому сну, нам дающему силу!Нет, не надо душе торопиться в могилу.
Смерть, довольно добычи ушло в твои сети, —Пусть улыбкою доброй любовь нам ответит.
О, любовь! О таинственный ветер весенний!Ты поишь нас вином глубины и забвенья,
Сердце к свету ведя в благовонье степное,Тихо шепчешься с солнцем, щебечешь с луною…
Перевод З. Миркиной«В обители святой, в просторах Зу-Салама…»
В обители святой, в просторах Зу-Салама,В бессчетных обликах изваяна газель.Я вижу сонмы звезд, служу во многих храмахИ сторожу луга бесчисленных земель.
Я древний звездочет, пастух степей, я — инок.И всех троих люблю, и все они — одно.О, не хули меня, мой друг, перед единой,Которой все и всех вместить в себе дано.
У солнца блеск ее, и стройность у газели,У мраморных богинь — белеющая грудь.Ее одежду взяв, луга зазеленелиИ пестрые цветы смогли в лучах сверкнуть.
Весна — дыханье той, невидимо великой.А проблеск молний — свет единственного лика.
Перевод З. Миркиной«О, ответь мне, лужайка, укрытая в скалах…»
О, ответь мне, лужайка, укрытая в скалах,—Чья улыбка в покое твоем просверкала?
Чьи шатры под твоею раскинулись тенью?Кто расслышал твой зов и затих на мгновенье?
Ты, над кем беззакатное золото брезжит,Так свежа, что в росе не нуждаешься свежей.
Бурным ливнем тебе омываться не надо, —В зной и в засуху вся ты — родник и прохлада, —
Так тениста, что тени не просишь у склона,Как корзина с плодами, полна, благовонна,
И тиха до того, что блаженные ушиКаравана не слышат и криков пастушьих.
Перевод З. Миркиной«Ранним утром смятенье в долине Акик…»
Ранним утром смятенье в долине Акик.Там седлают верблюдов, там гомон и крик.
Долог путь по ущельям глубоким и скаламК неприступной вершине сверкающей Алам.
Даже сокол не сможет добраться туда,Только белый орел долетит до гнезда.
И замрет на узорчатом гребне вершины,Как в развалинах замка на башне старинной.
Там на камне седом прочитаешь строку:«Кто разделит с влюбленным огонь и тоску?».
О забросивший к звездам души своей пламя,Ты затоптан, как угль, у нее под ногами.
О познавший крыла дерзновенного взмах,Ты не в силах привстать, утопая в слезах,
И, живущий в горах, над орлиным гнездовьем,Ты в пыли распростерт и раздавлен любовью.
Вы, уснувшие в тихой долину Акик,Вы, нашедшие вечности чистый родник,
Вы, бредущие к водам живым вереницей,Чтобы жажду забыть, чтоб навеки напиться!
О, очнитесь скорей! О, придите сюда!Помогите! Меня поразила беда
В стройном облике девы, чей голос и взорЗастигают врасплох, как набег среди гор.
Запах мускуса легкий едва уловим,Вся она — точно ветка под ветром хмельным;
Словно кокон — плывущая линия стана,Бедра — будто холмы на равнине песчаной.
О, хулитель, над сердцем моим не злословь!Друг, уйми свой укор, не брани за любовь.
Лишь рыданьями только могу отвечать яНа упреки друзей и на вражьи проклятья.
Точно в плащ, я в печаль завернулся свою.Пью любовь по утрам, слезы вечером пью.
Перевод З. Миркиной«О, смерть и горе сердцу моему…»
О, смерть и горе сердцу моему!О радость духа, о бесценный дар! —В груди моей живет полдневный жар,В душе — луна, рассеявшая тьму.
О мускус! Ветка свежая моя!Что благовонней в мире, что свежей?Нектар сладчайший — радость жизни всейС любимых уст твоих впиваю я.
О, луны щек, блеснувшие на мигИз-под шелков нависшей темноты!Нас ослепить собой боишься тыИ потому не открываешь лик.
Ты — солнце утра, молодой побег,Хранимый сердцем трепетным моим.Я напою тебя дождем живым,Водою светлой самых чистых рек.
И ты взойдешь, как чудо для очей.Увянешь — смерть для сердца моего.Я в золото влюбился оттого,Что ты в венце из золотых кудрей.
И если б в Еве видел сатанаТвой блеск, он преклонился б и поник;И, созерцая светоносный лик,Где красоты сияют письмена,
Свои скрижали бросил бы Идрис, —Ты для пророка вера и закон.Тебе одной бы уступила тронЦарица Сабы, гордая Билькис.
О утро, подари нам аромат!О, ветра благовенного порыв! —Ее дыханьем землю напоив,Цветы и ветки нас к себе манят.
Восточный ветер шепчет и зоветВ путь до Каабы… Ветер, усыпи!О, дай очнуться где-нибудь в степи,В ущелье Мины, у крутых высот…
Не удивляйтесь, что в тоску своюЯ вплел всех трав и всех ветров следы, —Когда поет голубка у воды,Я дальний зов и голос узнаю.
Перевод З. Миркиной«Лишь следы на песке да шатер обветшалый…»
Лишь следы на песке да шатер обветшалый —Место жизни пустыней безжизненной стало.
Встань у ветхих шатров и в немом удивленьеУзнавай их — свои незабвенные тени.
Здесь со щек твоих мог собирать я когда-то,Как с душистых лужаек, весны ароматы.
Просверкав, ты ушла, как в засушье зарница,Не даруя дождя, не давая напиться.
«Да, — был вздох мне в ответ, — здесь под ивою гибкойТы ловил стрелы молний — сверканье улыбки.
А теперь на пустых обезлюдевших склонахЖгут, как молнии, гребни камней раскаленных.
В чем вина этих мест? Только время виноюВ том, что стало с шатрами, с тобою и мною».
И тогда я смирился и стихнул, прощаяБоль мою омертвелому этому краю.
И спросил, увидав, что лежат ее землиТам, где ветры скрестились, просторы объемля:
«О, поведай, что ветры тебе рассказали?».«Там, — сказала она, — где пустынные дали,
Средь бесплодных равнин на песчаниках дикихЕсть шатры нестареющих дев солнцеликих».
Перевод З. Миркиной«О, светлые девы, мелькнувшие сердцу мгновенно…»
