Конев. Солдатский Маршал - Сергей Михеенков

Меня обдало комьями земли и оглушило. Я оказался между двумя воронками. Ранен я был легко, несколько мелких осколков попало в бедро. Адъютант Лобов был тяжело контужен, пришлось его тут же отправлять в госпиталь. Шофёр Яковенко, раненный в шею, остался в строю. Вот так началась моя служба на Западном фронте.

После обстрела, добыв полуторку, мы вместе с шофёром вернулись в штаб армии в Рудню, где я выслушал доклад начальника штаба Рубцова. Затем с группой офицеров и членом Военного совета Шеклановым снова выехал в Витебск, чтобы разобраться в обстановке и установить связь с генералом Е.А. Могилевчиком».

Генерал-майор Евдоким Андреевич Могилевчик командовал 69-м стрелковым корпусом. В него входили: 153-я стрелковая дивизия полковника Н.А. Гагена, 229-я стрелковая дивизия генерал-майора М.И. Козлова и 233-я стрелковая дивизия полковника Г.Ф. Котова. Дивизии окопались на участке фронта от Витебска до Орши. На тот период корпус подчинялся штабу 20-й армии генерал-лейтенанта П.А. Курочкина. Армия держала оборону от Могилёва до Витебска. Северным её соседом была 22-я армия, в которую входил 62-й стрелковый корпус, 174-я и 186-я стрелковые дивизии. Командовал 22-й армией генерал-лейтенант Ф.А. Ершаков. Она занимала оборону на участке от Витебска на север до Дриссы (ныне Верхнедвинск).

Корпуса и дивизии 19-й армии по решению Ставки должны были образовать второй эшелон обороны фронта на участке Невель—Витебск—Орша—Могилёв. В армию генерала Конева входили: 34-й стрелковый корпус (38-я, 129-я, 158-я, 171-я стрелковые дивизии из районов Черкассы, Белая Церковь); 25-й стрелковый корпус (127-я, 134-я, 162-я стрелковые дивизии и 394-й корпусной артиллерийский полк из районов Ржищев, Золотоноша, Лубня); 67-й стрелковый корпус (102-я, 132-я, 151-я стрелковые дивизии из района Корсуня) и 25-й механизированный корпус (50-я и 55-я танковые дивизии и 219-я мотодивизия из районов Тараща, Стеблев, Богуслав). Судьба этих дивизий сложится по-разному. Некоторые прославят в боях знамёна своих полков и имена командиров, получат звания гвардейских и дойдут до Победы. Другие будут разбиты и прекратят своё существование. Третьи, тоже разбитые, будут отведены во второй эшелон, пополнятся маршевыми ротами и батальонами и снова отправятся на передовую. Одна из них попадёт в окружение под Витебском уже через несколько недель, пять других — в октябре окажутся в гигантском «котле» под Вязьмой и разделят судьбу десятков других советских дивизий.

Ещё 25 июня армиям второго эшелона согласно директиве Ставки предписывалось:

«а) обрекогносцировать и приступить к подготовке оборонительного рубежа главной полосы обороны по линии Сущево, Невель, Витебск, Могилёв, Жлобин, Чернигов, р. Десна, р. Днепр до Кременчуга.

б) быть готовым по особому указанию Верховного командования к переходу в контрнаступление…»

19-ю общевойсковую армию на фронте называли казачьей. Поскольку Конев формировал её сам, то хорошо знал командиров корпусов, дивизий и полков. Рядовой состав в основном призывался из казачьих станиц. Годы спустя, после войны, уже будучи маршалом, Конев с благодарностью будет вспоминать свою 19-ю: «…казаки, прекрасный русский народ, мужественные воины…»

Итак, Конев, имея приказ комфронта контратаковать противника, со своим штабом срочно выехал в Витебск. Войска тем временем всё ещё находились в пути. Не так-то просто перебросить на расстояние даже в сто—двести вёрст такое количество живой силы, вооружения, снаряжения, техники, лошадей, боеприпасов и продовольствия.

За несколько дней до этого немецкий генерал-полковник Гот, командующий войсками 3-й танковой группы, поставил задачу: LVII моторизованному корпусу овладеть Полоцком, XXXIX — Витебском. В авангарде моторизованного корпуса, нацеленного на Витебск, шла 7-я танковая дивизия. Вторым эшелоном двигалась 20-я танковая дивизия.

Под Лепелем немцев остановили курсанты Лепельского артиллерийско-миномётного училища, Виленского пехотного училища, пограничники и артиллеристы 193-го противотанкового дивизиона. Бой длился почти сутки. В ночь на 3 июня курсанты взорвали мост через реку Уллу и отошли восточнее.

Три дня удерживала яростные атаки немецкой 20-й танковой дивизии 50-я стрелковая дивизия. Во время боя пропал без вести командир дивизии генерал-майор В.П. Евдокимов. Остатки дивизии отошли к Витебску. Немецкую 7-ю танковую дивизию западнее Бешенковичей остановила 153-я стрелковая дивизия. Гот в своих мемуарах потом вспоминал: «7-я танковая дивизия имела задачу внезапным ударом с ходу овладеть Витебском. Но сначала в районе Бешенковичи, а затем в районе севернее Дубровки она натолкнулась на сопротивление противника. По-видимому, южнее Витебска силы противника значительны, в связи с чем продвижение здесь приостановлено и может быть возобновлено лишь после обхода города с севера…»

В боестолкновение с противником вошли войска первого эшелона. 6 июля в контратаку пошли советские механизированные корпуса. 7-й из района Бешенковичей и 5-й из района Орши. Нацелены они были на Лепель. Одновременно в том же направлении авиаудар нанесли бомбардировочные и штурмовой полки. Началось танковое сражение. Исход его для наших танковых частей оказался трагичным. Немцы, уступавшие по количеству танков, но обладавшие хорошей манёвренностью, быстро поняли замысел нашего командования, выставили мощную противотанковую оборону, выбили танки и сразу же контратаковали. В результате: тяжёлые потери в людях и технике, целые дивизии оказались отрезанными от тылов. Конечная цель атаки — Лепель — так и осталась где-то за лесом, за полем, за рекой…

Противник, между тем, быстро провёл частичную перегруппировку и снова начал атаковать.

Конев с офицерами своего штаба продолжал путь по шоссе в сторону Витебска. Вскоре встречный поток беженцев и бегущих в тыл бойцов разбитых частей стал настолько плотным, что водитель заглушил мотор. Вода в радиаторе закипала от частых остановок и пережидания. «Движение наших машин в направлении Витебска, — как впоследствии вспоминал маршал, — совершенно исключалось. Шоссе было забито. Я решил с офицерами штаба навести на шоссе порядок, дал команду всех военных задержать, организовывать подразделения пехоты, отдельно собирать артиллеристов, танкистов и направлять всех обратно к Витебску. К моему удивлению, от Витебска в сторону Рудни двигались даже танки — несколько тяжёлых KB и несколько Т-26».

«К моему удивлению…» — это, конечно, слишком мягко сказано, не по-коневски. Хотя, возможно, годы смягчили крутой характер генерала и маршала Великой Отечественной войны, которого по твёрдости натуры и напористости в достижении поставленной цели часто сравнивают с Г.К. Жуковым. Их всегда ставят в один ряд. И по праву. Да и судьба их слишком часто, и в довольно сходных обстоятельствах, сводила вместе. Одного в народе называют Маршалом Победы. Другого — Солдатским Маршалом. И то и другое определения верны. И то и другое — имеют свою глубинную историю и своё нравственное обоснование. Спорить с этим, конечно же, можно сколько угодно, и спорщиков на сём поприще у нас предостаточно, но вот опрокинуть народное признание, народную любовь, в чём-то, может быть, завышенную, пожалуй что, невозможно. Миф всегда выше и прекраснее своего героя, исторической правды и тех обстоятельств, в которых герой действовал и прославился. Но именно в этом, не поддающемся логике, а порой и здравому смыслу, и кроется суть мифа как исторического жанра! Миф постепенно отделяется от телесной оболочки своего первоисточника и существует уже в ином измерении, в иной памяти. Эта память не оценивается ни достоинством медалей, ни качеством и величиной рубинов и алмазов в орденах, ни количеством названных именем героя мифа улиц, ни величиной материальных памятников в виде монументов. Миф не нуждается в документальном подтверждении. И потому неуязвим. Он абсолютен и совершенен в самом своём существовании. Потому что созидается самим народом на прочной нравственной основе. И нет постамента прочнее.