Песнь войны (СИ) - Илья Витальевич Карпов

— Ерунда! Просто вижу, что ты делаешь успехи и урок сегодняшний усвоил.

— Это ещё какой?

На этот вопрос старик ответил только когда зашёл в дом, переоделся и принялся развешивать промокшую одежду у камина.

— Урок о том, что не следует пялиться на оружие, от которого хочешь увернуться. Вперишься взглядом во что-то одно, потеряешь из виду всё остальное. Витторио тренировал меня под дождём именно для этого, а дождь в Акканте — явление нечастое, уж поверь. Поэтому в такие дни он старался выжать всё, что можно. Учил меня чувствовать оружие, не обращая на него внимания, как-то так он говорил. Конечно, то могли быть южные замудрёные мысли, но я понимал его слова таким образом: будь готов сражаться даже если не видишь ни черта.

— Мне доводилось биться в темноте, — Таринор вспомнил первую встречу с Драмом.

— И ты победил?

— Ну, я остался жив, ранил противника. Между прочим, тёмного эльфа.

— Значит, этот твой эльф был либо безруким, либо не очень-то хотел жить. Их народ всю жизнь проводят в полумраке. Говорят, даже в кромешной тьме они способны отсечь тебе нос, не задев щеки.

— Примерно так он и говорил.

На следующее утро наёмник как обычно вышел из дома на двор. Как обычно увидел там ожидающего его Кальдора и как обычно принялся уклоняться от ударов. Уворот, рывок, снова уворот, отбил удар, ушёл от следующего и вдруг угодил дубинкой в бок старика.

— Ишь ты! — воскликнул Кальдор, кашлянув. — Неужто я вижу плоды наших мытарств? А ну-ка, давай ещё.

Второй раз повторить то же самое наёмнику не удалось. Но стоило ему действовать иначе, как удар не заставил себя ждать. Теперь старик потирал другой ушибленный бок.

— Гляжу, приноровился. Стало быть, учишься. Теперь слушай: таких, кто будет пытаться уклониться, увернуться, парировать — немного. В Энгате, как ты уже, наверное, знаешь, в ходу рубящий стиль. Рубануть так, что кость хрустнет — это они могут, а вот выжить в случае, если удар не удался — не всегда. Даже лорды зачастую не могут похвастать серьёзными умениями в этом деле. Кавигеры, кажется, неплохо дрались, Русворты… Нет, Русворты — те ещё мясники, всегда брали яростью и напором. Не худший подход, но и далеко не лучший, — старик на мгновение замолчал. — Стало быть, уйдёшь теперь. Когда собираешься?

— Зачем уходить?

— Я ж тебе говорил, как меня ударить сумеешь, так и иди на все четыре стороны.

— Но я хочу научиться большему, — не унимался Таринор.

— Чему же это? — Прищурился старик.

— Всему, что нужно, чтобы стать лучше.

— Это не ответ, — возразил Кальдор, присаживаясь на бочку. — Если не знаешь, чему именно хочешь научиться, то не научишься ничему. Если не видишь цели, то не достигнешь её. Ты хотел научиться попадать по мне дубинкой. Я показал тебе, что для этого надо, вот ты и смог.

— Но ведь времени прошло всего ничего. Сколько тот аккантиец учил тебя?

— Наши с ним тренировки продолжались несколько лет. Но лишь потому, что я в те времена и меча в руках не держал. Да и Витторио было чем заняться, кроме меня. Что же до тебя, то кое-что ты и без меня знал… — Кальдор несколько раз кашлянул. — Сегодня надо бы отвар покрепче заварить, да ромашки добавить. Ты ступай в дом, а я до Эйвинда схожу.

Утром Таринор проснулся пораньше, но Кальдор на удивление отказался проводить тренировку, сославшись на холодный ветер, хотя на улице царил почти полный штиль. Вечером у старика начался жар, и он едва не упал. Весь следующий день он провёл в постели.

К ночи Кальдору стало хуже. Старик заходился в кашле, но не терял присутствия духа. У его кровати к тому времени собрались Таринор, Эйвинд, Тогмур и его отец, тан Стейн Кривостоп.

— Уж не думал, что местная погодка меня угробит, — хрипел слабым голосом старик. — Ладно хоть наукой своей поделиться успел… Не пропадёт впустую…

— Держись, Гальдр! Ты крепкий старик, — ободряюще проговорил Тогмур.

— Держаться? К чёрту! Я своё пожил, и ни о чём не жалею, — Кальдор закашлялся. — Голова раскалывается. Скорей бы уже.

— Что ж ты такое говоришь, — грустно сказал Таринор.

— А ты теперь, значит, моя совесть, наёмник? Я прожил хорошую жизнь. А ты стал её достойным завершением, раз уж я сумел научить тебя чему-то, как Витторио в своё время научил меня. И мне есть, чем отблагодарить тебя за это. Помогите-ка! — Стейн и Тогмур подхватили старика под руки, и тот, кряхтя и дрожа, поднялся с постели. — Дальше я сам.

Старик присел и пошарил рукой под кроватью.

— Ага, нашёл, — хрипло воскликнул он и извлёк длинный свёрток из мешковины.

Положив его на кровать, Кальдор прокашлялся и принялся развязывать узелки. Внутри оказались деревянные ножны, обитые узорчатой кожей, из которых торчала рукоять меча.

— Столько лет я его в руках не держал. А нынче уж и не стану. Вот, — старик достал клинок из ножен — тёмное лезвие из воронёной стали, смазанное маслом — и передал его Таринору. — Забирай. И отказываться не вздумай. Перечить старику на смертном одре — последнее дело. Теперь он твой.

Кальдор вздохнул, вновь лёг на кровать и добавил:

— Но с одним условием.

— Каким же? — Таринор держал оружие осторожно, словно боялся выронить.

— Дай мечу имя. Он того заслуживает. Я этого имени уже не узнаю, но дай слово, что оно будет достойным, под стать его владельцу. И уж, конечно, постарайся его не потерять. Иначе я тебе до конца жизни в страшных снах являться буду, паршивец!

Старик засмеялся, но смех тут же перешёл в кашель.

— Даю тебе слово, лорд Кальдор Моэн, хранитель клинка, — проговорил Таринор. — Клянусь, что стану достойным его владельцем.

— Да уж теперь ты сам хранитель клинка, хе-хе. — Старик продолжал тихо посмеиваться, пока смех не стих совсем. — Прохладно здесь. Видать, зима надвигается, — слова стихали, обращаясь в шёпот. — Грядут холода…

Глаза Кальдора Моэна закрылись, но на морщинистом лице оставалась лёгкая улыбка. Долгая жизнь старого хранителя клинка подошла к концу. Помолчав с минуту, Эйвинд вздохнул и нарушил молчание:

— Прощай, славный воин. Добро пожаловать на вечный пир.

Тан Стейн велел всем расходиться по домам, назначив тризну на завтра. Хоть наёмнику было позволено остаться, но он всё же решил подышать воздухом. Таринор проводил глазами пропавшие в темноте фигуры людей и устремил взгляд на небо, непроглядную безлунную чернь с россыпью звёзд.

Вдруг небесный простор озарился светом. Наёмник слышал, что такое бывает на севере, но никогда прежде не видел. Или видел? Разве что в раннем детстве. Настолько раннем, что едва