Занимательные истории из жизни Романовых - Алексей Давтян

– Поезжай тотчас, и чтобы вор был в двадцать четыре часа найден… слышишь?

– Слушаюсь, ваше величество, – и Бутурлин исчез.

Бутурлин, ни жив ни мертв, вскочил в дрожки и помчался по набережной. Едва он миновал Адмиралтейство, как увидел, что Петр Великий стоит на своем месте. У Бутурлина отлегло от сердца. Он тотчас вернулся к царю и радостно доложил ему:

– Ваше величество, вам неправильно донесли, статуя на месте.

Государь рассмеялся.

– Да сегодня ведь 1 апреля, и как ты поверил подобной чепухе?.. Разве возможно украсть такую тяжелую и громадную вещь?

«Ну, подожди, – подумал Бутурлин, – и я тебя, государь, тоже надую ради 1 апреля». Вечером император пошел в оперный итальянский театр, как обычно, сел с левой стороны в бенуаре, на авансцене. Шли «Гугеноты», и царь был увлечен музыкой и пением. Вдруг в ложу влетел Бутурлин:

– Ваше величество, пожар!

– Где? – спросил царь.

– Зимний дворец горит.

Царь тотчас помчался из театра ко дворцу. Подъехав к Зимнему, государь никакого огня не увидел. Остановив своего кучера, царь обратился к Бутурлину, который скакал за ним:

– Где же дворец горит? – спросил он.

– Сегодня 1 апреля, ваше величество, – радостно сообщил обер-полицеймейстер.

Государь не на шутку рассердился:

– Ты, Бутурлин, дурак, – сказал он. – Только не подумай, что я говорю неправду ради 1 апреля. Приди ко мне завтра – и я повторю тебе то же самое.

Государь возвратился в театр, а на другой день Бутурлин получил другое назначение.

Вивевальде Б. П. Император Николай I Павлович и великий князь Александр Николаевич в мастерской художника

В одну из поездок в конце сороковых годов в Кронштадт государь император Николай Павлович посетил стоящий на рейде пароход «Камчатка». Это было одно из первых наших паровых судов. Пароходом командовал капитан 1-го ранга (впоследствии адмирал) Шанц. Государь осмотрел судно, и состоянием его был очень доволен.

Во время осмотра наступил полдень, то есть время, когда подается сигнал к обеду и питью водки, и командир судна обратился к государю с вопросом:

– Не соизволите ли, Ваше императорское Величество, разрешить рынду бить, стклянки ворочать, к водке свистать, – полдень наступил?

– Делай что нужно! – отвечал Николай Павлович милостиво.

Дали команду, засвистал свисток, закипела передобеденная работа, на палубу вынесли пробу пищи, чарку водки и хлеб; государь отведал пищу; отломил кусочек хлеба и скушал, а часть ломтя бросил находившейся тут же капитанской собаке. Пес понюхал хлеб, но есть не стал.

– Вишь ты какая балованная! – рассмеялся Николай Павлович, потрепав собаку рукой по голове. – Хлеба не ест!..

– Мой собак умный, Ваше императорское Величество, – отвечал на это капитан Шанц, желая похвалить собаку, – он черный хлеб не кушает.

Государь посмотрел на него, но ничего не сказал, повернулся и пошел по трапу, дожёвывая хлеб.

Император Николай I любил рано утром пройтись. Обычно он следовал по Английской набережной, Миллионной улице. Однажды, в пятницу на вербной неделе, во время такой прогулки государь заметил, как какой-то солдат со свертком в руке, заметив его, быстро шмыгнул в подворотню. Государь прибавил шагу, подошел к подворотне и своим мощным голосом приказал:

– Поди сюда, солдат!

Солдат, изрядно струсив, предстал перед императором и отдал честь.

– Кто таков?

– Бессрочный отпускной N-ского пехотного полка.

– Что несешь?

– Собственную работу, ваше императорское величество.

Солдат развязал сверток и показал несколько табакерок из папье-маше с разными изображениями и рисунками.

– Сам делал?

– Точно так, ваше императорское величество, собственное произведение.

Государь взял в руки одну табакерку, на крышке которой был довольно аляповато нарисован портрет Наполеона I.

– Зачем же ты нарисовал чужого императора, или у тебя нет своего? – строго спросил государь.

– Своему здесь быть не годится, ваше императорское величество.

– Это почему же?

– Видите ли, ваше императорское величество, – начал объяснять солдат на примере другой табакерки, – когда желают понюхать, бьют французского короля по носу.

Солдат стукнул по крышке двумя пальцами, как это принято у нюхателей табака, взял щепотку табака, поднес к носу и громко чихнул.

– Апчхи! Здравия желаю, Ваше императорское Величество! Извольте посмотреть.

И солдат повернул к Николаю Павловичу внутреннюю сторону крышки с портретом российского императора.

Государь рассмеялся, велел солдату отобрать ему три такие табакерки и заплатил по 50 рублей за каждую.

Однажды, посещая Дворянский полк, император Николай I заметил на фланге кадета на голову выше остальных.

– Как твоя фамилия? – спросил Николай Павлович.

– Романов, ваше величество, – ответил кадет.

– Ты не родственник ли? – пошутил государь.

– Точно так, ваше величество, – бойко отвечал кадет.

– А в какой степени? – спросил государь, пристально рассматривая его.

– Ваше Величество – отец России, а я сын ее, – ответил находчивый кадет.

Император рассмеялся и расцеловал своего находчивого «внука».

Беггров К. П. Вид набережной Невы у здания Старого Эрмитажа (фрагмент)

На одной из гауптвахт Петербурга содержались под арестом два офицера – гвардейский и морской. Когда в караул заступил товарищ гвардейца, он отпустил приятеля на несколько часов домой. Моряк позавидовал этому и заявил на гвардейского офицера. В результате обоих гвардейцев военный суд приговорил к разжалованию в солдаты. Однако государь Николай Павлович наложил на приговор следующую резолюцию: «Гвардейского офицера перевести в армию, а моряку за донос дать в награду требное жалованье, с указанием в формуляре, за что именно он эту награду получил».

Император Николай Павлович очень любил маскарады. Однажды в дворянском собрании к нему подошла маска со словами:

– Знаете ли, государь, что вы самый красивый мужчина в России?

– Этого я не знаю, – отвечал он, – но ты бы должна знать, что вопрос этот касается единственно моей жены.

Однажды московский генерал-губернатор князь Щербатов донес государю Николаю Павловичу о появлении около столицы множества волков, которые уже стали даже заходить в город. При этом генерал просил дозволения «учредить облавы для уничтожения волков, или, по крайней мере, для изгнания их в другие смежные губернии». Император, прочитав это донесение, рассмеялся и сказал: «Пожалуй, он прогонит волков и в Петербург». Так в 1847 году царским указом было создано учреждение губернских и уездных ловчих для истребления зверей.