Второстепенный (СИ) - Потапов Андрей

Неспиан потер висок и откинулся на спинку трона.

– Как могли простые книжки снизить работоспособность всех холопов разом?

– Не могу знать, – равнодушным голосом ответил Тнак.

Правитель подался вперед и гневно посмотрел на советника.

– А должен! Работа у тебя такая.

– Виноват, – промямлил бородач и вернулся в строй.

– Всех перевешаю, – затянул свою старую песню Неспиан. – Бестолочи проклятые, негодные даже для ПТУ. Сживу вас со свету. Еще хоть раз…

Советники все, как один, закатили глаза. Они слушали эти угрозы каждый день. Малейшая проблема вызывала у правителя острую реакцию, и Замерзникусу нужно было выговориться. Когда Неспиан, наругавшись вдоволь, отпускал советников, они быстро решали вопрос и спокойно жили дальше.

До следующего раза.

– …такой косяк вылезет, всех разгоню к чертям собачьим.

Координаты чертей в гневных речах Неспиана менялись, но соблюдали четкий ранжир. Если он обещал разогнать просто к чертям, то сулило это самое недалекое путешествие; к матери их – чуть дальше, а вот к собачьим – значило, что всем советникам придется до конца рабочего дня не высовываться из кабинетов во избежание дополнительной порции оскорблений при случайной встрече с правителем в коридоре. Обстоятельство это не особо расстраивало чиновников: они и так не были в восторге от необходимости общаться с Неспианом каждый день.

Замерзникус был единственным сыном историка, попавшего в мир эскапистов одним из первых. Разделяя увлечение отца Древним Римом, юный Володя взял себе имя в стиле строгих императоров, переняв и поведение, которое казалось ему единственно правильным. Характер Неспиана усугубила еще и роскошная резиденция самих богов Аминомикуса, по счастливой случайности доставшаяся его отцу, как одному из первопроходцев между складками ткани повествования. Мальчик рос, мня себя настоящим аристократом. Ну и выросло, что выросло. Объявил себя правителем, собрал армию и стал воевать до самой старости, пока не пришел Злободун.

Громадная дверь снова открылась. Тнак вопрошающе посмотрел на вошедшего и, огорченный ответом, сказал правителю:

– Графики верны.

– Это что же получается? – Неспиан имел привычку думать вслух, совершенно не стесняясь откровений, всплывающих в процессе. – Пока я тут терплю и не иду в туалет, вы безбожно проворониваете весь город? Объясните-ка, что происходит?

Из шеренги вышел накачанный молодой человек, слепящий бликами на кубиках пресса, и сказал:

– Последние соцопросы демонстрируют снижение интереса населения к работе. Самый частый ответ анкетируемых звучит как: “Все тлен”. Люди перестают видеть смысл в монотонных действиях, которые пьют из них последние соки. Пролетариат желает отыскать свое место на теле Вселенной, а не вот это вот все. Конец цитаты.

Закончив доклад, культурист вяло вернулся на место.

– Спасибо, Арневскис, – мысли Неспиана вдруг стали кристально чистыми, и правитель успокоился. – Настоящим указом повелеваю выдворить горе-философов из Аминомикуса, а книжки сжечь, дабы не отравлять податливые умы горожан мыслями… любыми мыслями.

– Слушаюсь, – отозвался хор советников, и затем пятнадцать человек в античных одеждах направились к выходу.

С того самого дня изгнанные авторы бестселлеров были предоставлены самим себе. Вынужденные искать новую крышу, философы воспользовались оставшимися средствами, купили рабов и, пользуясь непомерными силами медведей-амбалов, построили город на топкой болотистой местности, назвав его Крепководском в знак уважения к вину, сделавшему их мыслителями. Особенно активно командовал юный Алуфтий Первый, который основал династию и стал единоличным правителем Крепководска, сместив остальных коллег с пьедестала.

С тех пор прошло много лет. К воротам старинного храма философии подбирались трое чудаковатых всадников на коровах. Первыми их заметила парочка стражников, стоящих прямо у входа.

– Глянь только, – сказал один из них, сплюнув шелуху от семечек. – Тоже мне, ковбои нашлись.

– Еще и в стельку, – добавил второй и широко улыбнулся. – Сейчас мы им покажем.

Глава 29

Старпом массировал висок рукой, проверяя грузовой план. Рядом сидел заплывший китаец в очках и нервно подергивал ногами. Ему хотелось поскорее смыться, но щепетильность Максима ставила в неловкое положение.

– У нас тут опять летающий контейнер, – чиф навел курсор на чертеж поперечного сечения судна и показал ящик, который просто так болтался в воздухе. – Я ведь уже писал об этом, и центральный планнер слезно божился, что исправит.

– А физически… – начал было вопрос китаец.

– А физически я проверял: никаких парящих контейнеров нет.

– Ничего об этом не знаю, – с диким акцентом ответил береговой служащий, просмеявшись. – Сейчас позвоню, спрошу.

– Как не знаете, если вы планом занимаетесь?

Китаец махнул рукой, призывая не мешать его важным переговорам. Целую минуту он сидел, замерев, как сурок перед своей длинной тенью, не предвещающей ничего хорошего. Убедившись, что никто не ответит, планнер убрал телефон и сказал:

– Может, просто перетащите ящик вниз прямо на плане?

– Ну смотрите, – вздохнул Максим, – под ним стоял другой контейнер, но его кто-то удалил. Я просил, чтобы его вернули, а то сам из воздуха данные о ящике не рожу. Тут должно быть шесть рядов по высоте, а занято только пять. Так что, один вы потеряли.

– Сейчас гляну, – китаец выхватил из старпомовских рук план и стал напряженно пересчитывать клеточки. – Да тут их вообще семь!

– Почему семь? – Максим позволил себе смешок. – Пересчитайте еще раз. Сейчас там нарисовано пять ящиков, один потеряли. Сколько должно быть?

– Да вот же, семь, – настаивал планнер.

– Боже мой, – сказал чиф и достал сигарету, продолжая наблюдать за умственной работой китайца. Планнер сидел над листиком и натужно сопел. Очки все время запотевали, но азиат только сильнее моргал, не удосуживаясь их снять. Через некоторое время глаза берегового служащего озарились светом, выдавая наличие гениальной мысли в голове. Планнер повернулся к чифу, потеребил его за рукав робы и возбужденно сказал:

– Ох, смотрите, тут должно быть шесть контейнеров!

– Ничего себе, – обрадовался Максим. – Я вам это уже последние полчаса объясняю.

– Мы все переделаем, – как ни в чем не бывало, заверил китаец и побежал на берег, по пути захватив флешку с планом.

– Как же с ними тяжело, – сказал мне Максим и макнул сигарету в пепельницу.

– Третий помощник, вызывает трап, – сказал по рации матрос.

– На связи.

– Новый стармех приехал.

– Иду, – ответил я.

– Пока селим его на палубу С, – напомнил чиф.

В надстройку зашел интеллигентный парень лет тридцати с виду. Его голова уже начала лысеть, но это не смотрелось убого благодаря хорошо подобранной прическе. Старший механик протянул мне руку и представился:

– Дмитрий.

– Очень приятно, — сказал я. — Дмитрий.

– Рад знакомству, тезка, – стармех сдержанно улыбнулся. – Куда едем?

– Пока во временное убежище, – я пошел в сторону лифта, подхватив часть багажа.

– Здравствуйте, – на пороге офиса показался Максим. – Сейчас позвоню Георгию, скажу, что вы здесь.

– Спасибо, – Дмитрий слегка поклонился и понял, что это было заметно. – Я просто некоторое время жил в Японии, привычка, – добавил стармех с усмешкой.

Уволенный начальник машины встретил нас внизу. Стармех не был настроен сдавать дела вдумчиво. Его сменщик предполагал это. Вежливо, но прохладно поздоровавшись, они отправились в машину для непродолжительной беседы, после которой Георгия ждал длинный полет домой и поиски новой работы. Как бы он не старался выглядеть уверенно, рассказывая об огромном количестве предложений, история с поврежденным движком не могла пройти для его репутации бесследно.

Грузовые операции шли своим чередом. Правда, Гонконг, а с ним и весь Китай, накладывал свой отпечаток на ход работы. Не считая стивидоров без знания языка, была в этих портах еще одна серьезная проблема: полное непонимание того, что судно – это тело, погруженное в воду. Сначала под чутким руководством формана китайцы неравномерно разгружают один борт, а потом очень удивляются взмыленным вахтенным помощникам, которые пытаются найти хоть кого-то, понимающего не только мандаринское наречие. Безуспешно тыкаясь по всем углам, офицеры не выдерживают и звонят планнеру с угрозами расправы, если он сейчас же не исправит ситуацию.