Сказание о Мануэле. Том 1 - Джеймс Кейбелл

Мануэль ответил:

— Я всегда готов служить вам обеим.

Бедная Ниафер за все это время вообще ничего не сказала. Но у нее были свои соображения на этот счет, и она не собиралась допускать, чтобы дон Мануэль впредь служил любой из этих высокомерных распутниц.

Затем затрубили трубы, и блестящая кавалькада поскакала дальше к Кентавику, а пока они ехали, юный Осмунд Гелей (сын лорда Бруденеля) спросил у щегольски разодетого короля Наваррского:

— Сир, кто этот потрепанный временем седой бродяга со вставшим на дыбы жеребцом у себя на щите и чумазой хромоножкой рядом, что наши королевы остановились для разговора с ним?

Король Тибо сказал, что это знаменитый дон Мануэль Пуактесмский, отдавший молодость ради девушки, находящейся с ним.

— Тогда этот старик — дурак по каждой графе, — со вздохом заявил мессир Гелей. — Я слышал о его прежних похождениях в Провансе, а по — моему, нет дамы прелестнее, чем госпожа Алианора.

— Я считаю из них двоих более привлекательной королеву Фрайдис, — ответил Тибо, — но, определенно, нельзя и сравнивать любую из этих не поддающихся оценке дам со смуглой неряхой дона Мануэля.

— Вероятно, она — некая ведьма, чья магия страшнее их магии и одурманила этого поверженного героя.

— Это или колдовство, или идиотизм, если на самом деле нет чего — то значительно более высокого. — Король Тибо сказал это очень серьезно, а потом пожал плечами, — О Боже! При всем при том королева Фрайдис намного больше в моем вкусе.

Сказав это, молодой король пришпорил своего гнедого коня и поскакал к королеве Фрайдис (от которой он чуть позднее примет смерть), а вся великолепная свита Алианоры направилась на запад, тогда как Мануэль и Ниафер побрели на восток. Множество красок и смеха направилось в одну сторону, но в другую сторону в данное время направлялась удовлетворенность.

Часть IV

Книга издержек

Так создал Мануэль всех Богов, коих называем мы «кумирами» и «идолами», что были поставлены во главу подчинения всей его жизни. И каждый из богов, коих изваял Мануэль в утомительных трудах, имел изъян в теле своем. И среди богов создал он одного бога Филистимлян.

Глава XXV

Дела в Пуактесме

Пуактесме рассказывают, как Мануэль и Ниафер двигались на восток, а потом повернули на теплый юг; и как они нашли священника, обвенчавшего их; и как Мануэль конфисковал двух коней. Также повествуется о том, что Мануэль победоносно встретился с весьма ужасным драконом под Ла — Флешью, а близ Ортеса у него возникли неприятности с Тараканищем, которого он одолел и посадил в кожаный бурдюк, но говорят, что в остальном путешествие проходило без приключений.

— А теперь, когда все обязательства выполнены и мы воссоединились, моя милая Ниафер, — сказал Мануэль, когда они сидели, отдыхая после боя с драконом, — мы отправимся в путешествие, чтобы увидеть пределы этого мира и их оценить.

— Дорогой, — ответила Ниафер, — я думала об этом и уверена, что это было бы очаровательно, если б только люди не были так ужасны.

— Что ты имеешь в виду, милая коротышка?

— Понимаешь, Мануэль, теперь, когда ты вернул меня из рая, люди будут говорить, что тебе следует предоставить мне взамен обиталища блаженных, из которого я была отозвана, на худой конец, вполне уютное и постоянное земное местожительство. Да, дорогой, ты знаешь, какие они, эти люди, а злопыхатели будут только рады болтать повсюду, что ты пренебрегаешь очевидным долгом, раз отправляешься смотреть и оценивать пределы этого мира, в которых, в конце концов, у тебя нет особой корысти.

— Ну и что? — спросил Мануэль, высокомерно пожав плечами. — От разговоров нет никакого вреда.

— Да, Мануэль, но такие бесцельные скитания по диким странам, о которых никто не слыхал, выглядели бы именно так. Сейчас бы мне доставили огромное удовольствие полные приключений путешествия вместе с тобой, и титул графини для меня ничего не значит. Я уверена, что меня меньше всего интересует жизнь в собственном дворце и хлопоты, связанные с нарядами, рубинами, слугами и ежедневными приемами. Но, понимаешь, дорогой, я просто не смогла бы вынести того, что люди дурно думают о моем милом муже, и поэтому, пока этого не произошло, я охотно примирилась бы с подобными вещами.

— Ох — хо — хо! — произнес Мануэль и начал в раздражении теребить свою седую бородку. — Неужели одно обязательство порождает другое с такой быстротой! Чего же ты от меня хочешь?

— Очевидно, ты должен взять войско короля у Фердинанда и выгнать этого ужасного Асмунда из Пуактесма.

— Боже мой! — проговорил Мануэль. — Как просто у тебя выходит. Так мне заняться этим прямо сегодня днем?

— Мануэль, ты говоришь не подумав, ибо ты, вероятно, не смог бы отвоевать весь Пуактесм за один день.

— Ох! — произнес Мануэль.

— Нет, мой дорогой, без постороннего содействия не обойтись. Ты бы сперва достал войска себе в помощь, — как конные, так и пешие.

— Моя миленькая, я лишь имел в виду…

— Даже тогда, наверно, понадобится порядочно времени, чтобы истребить всех норманнов.

— Ниафер, позволь мне, пожалуйста, объяснить…

— Кроме того, ты находишься очень далеко от Пуактесма. Тебе бы даже не удалось добраться туда сегодня днем.

Мануэль прикрыл ей ладонью рот.

— Ниафер, когда я говорил о покорении Пуактесма сегодня днем, я позволил себе немного пошутить. Я больше никогда в твоем присутствии не позволю себе легкой иронии, ибо понимаю, насколько ты ценишь мой юмор. Между тем повторяю: нет, нет и тысячу раз нет! Хорошо зваться графом Пуактесмским, это ласкает слух. Но я не хочу быть посаженным, как овощ, на нескольких акрах земли. Нет, у меня только одна жизнь, и за эту жизнь я намерен увидеть мир и пределы этого мира, чтобы их оценить. И я, — решительно закончил он, — Мануэль, который следует своим помыслам и своему желанию. Ниафер заплакала.

— Я просто не вынесу и мысли о том, что о тебе скажут люди.

— Полно, моя милая, — говорит Мануэль, — это нелепо.

Ниафер плакала.

— Ты ведешь себя недостойно! — говорит Мануэль. Ниафер продолжала плакать.

— Мое решение бесповоротно, — говорит Мануэль, — так, Боже праведный, какой от этого толк?

Ниафер теперь плакала все более и более душераздирающе. А высокий герой сидел, глядя на нее и опустив широкие плечи. Он злобно пнул громадную зеленую голову дракона, все еще гадко кровоточащую у его ног, но от этого проку было мало. Победитель дракона был побит. Он ничего не мог предпринять против подобной влаги: его решимость подмокла, а независимость была смыта этим соленым потоком. И к тому же, говорят, что теперь, когда молодость ушла от него, дон Мануэль стал думать о спокойной и тихой жизни более безропотно, чем в этом признавался.