Ричард Длинные Руки – король - Гай Орловский

– Вы хотите, чтобы я повел туда армию? Или даже намерены повести ее лично?

– Зачем? – спросил я. – У меня своя еще не разбежалась. Не обижайтесь, но она громила армии Мунтвига. Это я так, как не похвастаться, когда повод ну прям сам лезет под руку? Но вы правы, ваше величество. Ваше вмешательство необходимо. Воевать не нужно, нужна демонстрация готовности вмешательства. Это именно тот случай, который мы только что мудро обсуждали.

Он нахмурился.

– Вы же знаете, после Мунтвига от моей армии одни ошметки. Даже, если созову всех вассалов.

– Созовите, – сказал я. – И приведите на границу с Варт Генцем. Под своими бриттскими знаменами. Моих не нужно. Достаточно и того, что вы любезно прибыли по моей личной просьбе.

– Это нетрудно, – ответил он уже не так скованно. – Вы эрбпринц, наш друг и ценный союзник. Мы действуем заодно, все и так это понимают.

– Пусть увидят, – сказал я. – Лучше всего на стык границ Скарляндии и Варт Генца.

– Скарляндию тоже нужно усмирять?

– Скарляндцев пугнут войска, – сообщил я, – ну пусть пока только отряды из Ирама и Пекланда. Но и ваши пусть будут близко. Ваше величество, я миротворец! И любые конфликты предпочитаю решать, не вынимая мечей из ножен.

Он посмотрел на меня с сомнением.

– Правда?

– Вы же видите!

Он вздохнул.

– Да вижу…

– И что?

– Смотрю и не верю, – ответил он чистосердечно. – У вас вот кровь кипит, вам же драться хочется!.. А вы, не вынимая мечей… Я просто не знаю, чему верить.

– Только мне, – сказал я. – Все врут, вы же знаете. Все рождаются в грехе, только я уж и не знаю, как таким уродился замечательным и безупречным.

Он подумал, ответил с осторожностью в голосе и движениях, словно собрался танцевать с чашей в руках, полной воды:

– Я соберу всех, кого смогу, и приведу на границу между Скарляндией и Варт Генцем.

– Спасибо, ваше величество!

– Надеюсь, там не сочтут это как объявление войны.

Я сказал значительно:

– Ваше величество! Говорю вам пока по секрету… на трон сяду я. Уже твердо и законно. Как человек, остановивший гражданскую войну. Дважды. Второй раз – окончательно. Видите, какой я почти бескорыстный благодетель? Потому вы должны беспокоиться не о том, как воспримут ваши действия неведомые лорды Варт Генца… скорее всего, я их перевешаю за мятежи и обильно пролитую кровь соотечественников. Чужих бы ладно, а то кровь своих проливали почем зря!

Он наклонил голову, но все еще смотрел на меня исподлобья.

– Я понял, ваше высочество. Вы хотите, чтобы ваша победа была сокрушительной… не только в военном отношении.

– Именно! – воскликнул я.

Он чуть улыбнулся, уверенный, что понимает мои нехитрые мысли, а я тоже улыбался чисто и открыто, пусть думает, что разгадал.

– Я все сделаю, – пообещал он. – Мне, как очень не воинственному королю, идея всеобщего мира кажется очень привлекательной.

Зайчик идет на такой скорости, что ветер не свистит в ушах, а злобно ревет. Я укрылся под гривой и с тоской вспоминал Квиллиону Шелкоперую, в прошлый раз было время и место, а сейчас почти и не вспомнил, только теперь вот как наяву вижу ее крепко сбитое тело, копну черных волос, что так чувственно рассыпаются по подушке, ее глаза цвета запекшейся крови, щеки в огненном румянце, что на загорелых под солнцем щеках выглядит багряным.

Когда встречный ветер промораживает тело насквозь, как ни кутайся в шубу, только и вспоминать ее полные и сочные губы, похожие на созревшие черешни, ее горячее тело и крепкие объятия…

А какие обещающие улыбки посылала мне в прошлый раз леди Грейда, подруга Аллераны Баттенширской? А леди Бренда, ее вторая подруга, вообще улыбалась не просто обещающе, а многообещающе, но я, вот такой самоотверженный подвижник и вообще чудо, мчусь через холод и ветер, хотя они здесь же в Бриттии, рукой подать, всего лишь повернуть арбогастра чуть на юг, и через четверть часа, а то и раньше, уже могу оказаться в теплой постели одной из…

Границы между королевствами обычно проходят по рекам, болотам, горным цепям, а земли везде одинаковые, так что я не успел заметить, когда оказался в Гиксии, но хотя дремучие крестьяне на обочине одного из полулесных сел не сумели объяснить, как называется их королевство, но слышали однажды, что есть такой король по имени Натаниэль Стокбридж…

– Понятно, – сказал я, – значит, Гиксия…

Объяснять им не стал, что король Стокбридж давно убит, пусть основы власти выглядят незыблемыми, пустил арбогастра в галоп, оставив их с распахнутыми ртами, родится еще одна легенда о громадном таинственном всаднике на сказочно быстром коне, которого сопровождает чудовищных размеров ужасающий пес.

Странно подъезжать к столице королевства, в котором не был, но где считаюсь принцем-регентом, в руках которого вся власть. Понятно, что, вздумай в самом деле начинать рулить, меня бы сразу остановили, то ли вежливо напомнив, что это был вариант предотвратить войну за трон, а на самом деле я здесь никто, то ли просто устроили бы мне мартовские иды.

Однако же авторитет у меня здесь какой-то есть, иначе бы вообще не выдвигали мою кандидатуру. Конечно, все учитывали, что не явлюсь и не скажу: вот я, где мой трон, сейчас все в королевстве переверну по-своему, но ведь были явно и другие кандидатуры…

Крепостная стена из массивных глыб серого цвета, где попадаются разных оттенков, из-за чего стена смотрится живописнее, и только два ярких пятна: по обе стороны такой же серой двери по гвардейцу в красных с золотом одеяниях, с копьями в руках. Длинные стальные наконечники блестят молодо и весело.

Города Гиксии не отличаются от городов Ирама и Пекланда, а если и отличаются, то лишь женщина сможет заметить, они даже рюшечки замечают на других женщинах. А я смотрел только на стены и башни, везде все функционально, а что где-то стены толще, а башни выше, так это всего лишь говорит, что людей здесь побольше, потому и оборона лучше.

Правда, когда показался Этервиль, столица Гиксии, я сразу ощутил, и что это столица, и что над нею поработали не только специалисты по обороне.

Стена высока и достаточно изящна, а башни самые высокие из всех, что я видел здесь, на севере. Главное, не только высокие, но и тонкие, словно служат всего лишь как наблюдательные, призванные не столько защищать город, как украшать его.

По дороге к городу тащатся две телеги, колеса стучат по камню брусчатки, здесь местами даже подсохло, хотя в канавах снег почти не начал таять.

Я догнал, крестьяне замерли, глядя на ужасного громадного пса, что с легкостью перепрыгнет повозку и не заметит, а я крикнул доброжелательно:

– Хороший денек, верно?.. Это что за башни такие?

Двое уставились на меня, широко распахнув глаза и с отвисшими челюстями, а третий сказал несмело:

– Да кто его знает… говорят, в старые времена в них жили колдуны…

– В какие старые? – спросил я.

Он почесался, ответил очень серьезно:

– В очень старые. Когда наших прадедов еще не было на свете. И даже ихних прадедов.

– Ого, – сказал я. – Не думал, что башни такие старые.

– Они не старые, – возразил он. – Их всегда такими строят.

– Зачем?

– А вдруг колдуны вернутся? – сказал он резонно. – Говорят, с ними было счастье.

Я подумал, кивнул. Все верно, мы тоже вывешиваем на столбы и деревья скворечники. Авось прилетят скворцы. От них и веселее, и гусениц собирают по всему саду.

– Хорошая идея, – одобрил я. – Могут и вернуться. Только всегда ли от них добро?

– Но старые люди говорили…

Но я пустил коня в галоп и уже не слушал. В высокой стене и ворота высокие, в правой створке прорезана калитка, но сейчас обе распахнуты настежь: вой-ны нет, до ночи еще далеко, а товары везут и везут в обе стороны.

Бобик подбежал к воротам первым, стражи закрылись щитами, но не попятились, а отважно выставили копья. Бобик оглянулся за меня словно бы за разрешением растерзать их.

Стражи дрогнули и отступили на пару шагов. Я вскинул руку в приветствии.

– Как жизнь, ребята?

Из сторожки выскочил рыцарь, крикнул:

– Стой! Кто…

Голос его прервался, он вытаращил глаза, а я сказал зловеще ласково:

– Своего принца-регента должны знать в лицо! Разве мои портреты не развешаны на всех заборах?.. Нет?.. Ну и слава богу… Бобик, пойдем в наш дворец, навестим баядерок… Мой как бы дворец!

В городе мы двигались по улицам гордые и надменно веселые, все хорошо, мы развлекаемся, потому вот и все хорошо, ребята, не пугайтесь, хотя мы все трое хороши…

Королевский дворец виден издали позолоченной крышей, такое вижу впервые, но в остальном типовая крепость, украшенная статуями и колоннами уже явно позже.

На воротах в сад нас остановила целая группа копейщиков. Я сказал с ласковой угрозой:

– Ребята, а мне обидно, что вы не признали Ричарда Завоевателя… Хотя бы по коню и собачке! Про себя уже молчу. А когда обижаюсь, то лют и нещаден во гневе, безудержен и… что-то там еще, забыл.