Инженер Средневековья - Лео Франковски

Пусть не отличное, но вполне приемлемое решение.

В готовом виде ткацкий станок занял площадь около четырех квадратных метров, а если учитывать пространство для двух ткачей, то восемь. На нем можно было производить ткань шириной в два метра.

Однажды вечером, когда я разговаривал с Витольдом о гребнях, вошел пан Стефан. Он был облачен в доспехи и укутан в теплый плащ.

— Снова какое-нибудь колдовство? — устало поинтересовался он.

Витольд перекрестился, но ничего не сказал.

— Станок, чтобы ткать материю, — сказал я. — Сколько можно нести эту чушь о колдовстве.

— Чушь, да? Тогда как ты объяснишь сверхъестественное поведение своей любимой кобылы?

— Я купил Анну в Кракове меньше двух месяцев назад. Она всего лишь умная, отлично обученная лошадь.

— Правда? Знаешь, что я видел прошлой ночью? Я видел, как она вышла из конюшни, зашла в отхожее место и справила там нужду! Я проследовал за ней до ее загона и увидел, как она поставила на место загородку. Нормальные лошади так не делают!

Он гневно взглянул на меня.

— Да, конюх говорил мне, что она не пачкала свой загон, ну и что с того? Если собаку можно приучить к чистоплотности, то чем лошадь хуже? Я же говорил, что она превосходно обучена.

— Превосходно обучена? Да это просто какая-то дьявольская кобыла! Знай, Конрад, что мой отец, барон Ярослав — один из самых могущественных вассалов Ламберта, и он хорошо знаком с герцогом Хенриком. Клянусь, они узнают о твоих колдовских выходках! — выкрикнул он и вышел на улицу.

Витольд вновь перекрестился.

— Черт возьми, Витольд, неужели и ты поверил в эту чепуху? Ты сам строишь этот станок. Ты знаешь, что в нем нет никакого колдовства!

— Я делаю то, что мне приказывают.

Он продолжил работу, но было заметно, что бедняга перепугался.

Мы целый месяц сооружали станок, и затем, чтобы заправить его, я попросил принести 1728 катушек ниток, около пятисот метров каждая.

На меня посмотрели с ужасом. Такого количества ниток просто не существовало.

Я сказал, что это очень нужно, иначе я не смогу заправить станок. А еще столько же понадобится на короткие нити.

И девушки достали свои прялки и принялись за работу.

Теперь настала моя очередь прийти в ужас. Прялки были не больше маленького деревянного крестика. Вы натягивали пряжу между крестиком и вашей левой рукой, а затем правой рукой вращали крест. Так получались нитки. Затем вы обматывали вокруг креста полметра ниток, вновь растягивали шерсть и так далее.

Самым трудоемким этапом в производстве материи была отнюдь не работа на ткацком станке. Труднее всего было прясть. Я взялся за этот проект, не узнав вначале все параметры. Такого можно ожидать от новичка, но не от опытного инженера.

Я сказал девушкам убрать свои прялки и начал работать над прядильным колесом.

В течение пяти недель мы пытались запустить колесо, частично из-за того, что вначале мне пришлось изготовить деревянный токарный станок. Также мы потеряли неделю, потому что я не учел, что нужны две веревочные петли от колеса до веретена: одна — чтобы поворачивать катушку, а вторая — чтобы немного быстрее поворачивать веретено.

Наше первое прядильное колесо выглядело очень похожим на то, которое можно видеть в современных музеях, потому что я проектировал на его основе. Недостатков было немало; от них мы пытались избавляться в последующих моделях. Скамья оказалась неудобной, и на ней невозможно было работать в длинном платье. Наши придворные дамы носили либо платья до пола, либо вообще ничего. Платья длиной до икр носили крестьянки. От педали сводило ногу, и затем выяснилось, что если от большого пальца ноги к рычагу колеса привязать веревку, то работать намного легче.

Очень давно я узнал, что если операторам не нравится ваш проект, то машина не будет работать. Если им было удобно с веревкой на большом пальце — значит, пусть будет так.

Работа сильно облегчалась, если веретено находилось перед оператором на расстоянии вытянутой руки, а не располагалось горизонтально на уровне груди.

Наша третья модель была рассчитана на шесть операторов, которые сидели кружком лицом друг к другу. Работа была скучная, и им хотелось поговорить.

Чтобы управиться со станком, потребовалось шесть прядильщиц. Ламберт решил эту проблему, набрав еще несколько служанок.

Также понадобилось двое мужчин — один держит резец, другой поворачивает рычаг — шесть недель на нашем новом деревянном токарном станке, чтобы сделать достаточно катушек, на которые наматываются нитки.

Впоследствии я узнал, что прядение и ткачество — две из семи стадий в производстве самой грубой домотканой материи. Для хорошей конкурентоспособной ткани требуется около тридцати стадий.

Чтобы их освоить, нужно время.

— Послушай, пан Конрад, ты же сможешь запустить станок к Пасхе? — поинтересовался граф.

— Ну, по крайней мере прясть и ткать, господин. Не думаю, что у нас достаточно помытой и расчесанной пряжи.

— Здесь я ушел вперед тебя. Я уже отправил послание своим рыцарям, чтобы они прислали мне всю свою шерсть, вымытую и расчесанную. Также они должны прислать мне две трети шерсти с весенней стрижки, а также должна быть удвоена площадь земель под посевы льна.

— Отлично, пан. Но ты же понимаешь, что для льняной ткани нужен немного другой станок. В нем должно быть больше нитей, расположенных плотнее друг к другу, и всего два гребня.

— И что с того? Теперь, после того как ты обучил Витольда, он изготовит больше станков. К следующему году у нас их будет целая дюжина! Ты должен лишь подумать над проблемой мытья и чесания шерсти.

— Мыть довольно просто, но я все же не уверен насчет чесания.

— Ты решишь этот вопрос.

Я так и не понял, выразил ли он этим уверенность в моих возможностях или же отдавал мне приказ. Овечья шерсть намного тоньше человеческих волос, и овцы никогда не причесываются. В результате она невероятно запутывается, и чесание — это и есть процесс распутывания.

— Пан Конрад, пока что ты видел нас как маленькое аграрное сообщество. Ты должен понять, что Окойтц — столица обширной провинции. После Пасхи сюда будут приезжать много гостей, и среди них мой дядя и феодал, герцог Хенрик Бородатый. Нам обязательно нужно произвести хорошее впечатление.

— Да, господин. Ты говоришь, Хенрик твой дядя?

— Вроде того. Его отцом был Болеслав Высокий, а мой дед, Мешко Хромой — брат Болеслава. Оба они получили титул от Владислава Изгнанника. В западных странах правителям давали номера. Мы, поляки, предпочитаем прозвища. Так звучит более дружески.

— После преждевременной смерти нашего отца Хенрик возвысил моего брата Германа и меня, пока мы не достигли совершеннолетия. Будучи старшим, он получил город Щецин с окрестностями. Я получил дорогу Висла-Одра, и потому мне пришлось построить свой собственный город.

Еще одно различие между Восточной и Западной Европой заключалось в том, что на западе наследование происходило по праву первородства. Старший сын наследовал все, а прочие оставались ни с чем. Они могли получить хорошую должность в Церкви или в армии, но по сути были простолюдинами.

В Польше принято делить наследство поровну между сыновьями, а дочери получали немалое приданое. Это более справедливая система, но имеет и свои недостатки: страна дробится, а это приводит к значительному ослаблению центральной власти. Столетием раньше Болеслав Криворотый, последний король Польши, разделил страну между своими пятерыми сыновьями, дав старшему лишь номинальную власть. Все это хорошо, если страна не подвергается нападениям.

— Поистине честолюбивый план, господин.

— Верно. Но мы на середине дороги, и Окойтцу приходится расти. Теперь, после того как у тебя было время осмотреть город, что ты об этом думаешь, пан Конрад?

Города нужно строить в конце дороги, где вьючные мулы обмениваются грузом с лодками, но я предпочел не упоминать этот факт. И четырехметровые деревянные стены — какое же это оборонительное сооружение? Монголы возьмут их за несколько часов. Но пока я не мог ничего сделать в этом отношении, и мне не хотелось раздражать своего феодала.

— Отлично, господин. Жилища бок о бок, с общей стеной, пристроенные к внешней стене, — хороший способ экономить материалы и удерживать тепло. Но меня беспокоит огонь. Пожар в одном из домов может уничтожить весь Окойтц. Я видел места, где каждая вторая перегородка построена из кирпича и служит защитой на случай пожара.

— Вижу, что у тебя нет ни малейшего представления о цене кирпича и цемента.

— Ты прав. Новая мельница должна дать хоть какую-то защиту. Водяной бак у нее будет выше, чем церковь. Я собираюсь сделать пожарный шланг, достаточно длинный, чтобы направить в любую часть Окойтца.

— Вот и займись этим.

Мне ничего не оставалось, как отправиться на замковую площадь, где я увидел странную процессию, проходящую через главные ворота. Пан Стефан гордо ехал впереди, а за ним следовала дюжина крестьян, которые держались за толстые цепи. Между крестьянами, рыча и пытаясь вырваться на свободу, шел большой бурый медведь.