Охотник за смертью: Восстание - Саймон Грин

Большую часть своей сознательной жизни Финлей был известен как фат и денди, красавчик придворный и горькое разочарование своего знаменитого отца, мечтавшего видеть сына воином. Никто не знал о его второй жизни под маской Железного гладиатора, непобедимого чемпиона Арены. Никто, кроме человека, который его тренировал, и женщины, которая его любила. Когда обстоятельства вынудили Финлея бежать, спасая собственную жизнь, ему пришлось показать мятежникам подполья, какой он хороший боец. Иначе его бы просто не приняли. В подполье нет места лишним едокам, и в особенности это относится к простым людям — тем, кому не «посчастливилось» быть клоном или экстрасенсом.

Финлею дали задание и не обеспечили никакой поддержки. Он должен был победить или погибнуть. Когда он, весь в крови, вернулся с победой, мятежники пожали плечами и позволили ему остаться. Но и в подполье Финлей не стал рассказывать, что был Железным гладиатором. Его новым покровителям незачем это знать.

Не рассказал он также и о своей непреодолимой тяге к действию, к насилию, о жажде убийства, которая и привела его в свое время на Арену. Иногда Финлею даже казалось, что он живет по-настоящему лишь тогда, когда кого-нибудь убивает. Только Евангелина Шрек могла ненадолго остудить сжигавшее его пламя. Ее любовь была для Финлея дороже жизни, но видеться им удавалось лишь урывками. Кланы Кэмпбеллов и Шреков враждовали уже много сотен лет, и юные любовники прекрасно понимали, что им никогда не быть вместе. Однако это лишь подливало масла в огонь. Финлей, который раньше видел смысл своей жизни только в кровавых поединках, жил теперь ради того покоя, который находил в объятиях Евангелины.

И вот теперь он оказался глубоко под землей, в подполье, а Евангелина вернулась наверх, в Башню Шреков к своему ужасному отцу. Ее отсутствие было бы слишком заметным, ведь она принадлежала к одному из самых древних кланов, имевшему обширные связи в среде обитателей пастельных башен. Они с Финлеем в последний раз сжали друг друга в объятиях и, силясь не разрыдаться, попрощались сдавленными голосами. Он проводил любимую и долго смотрел ей вслед, пока она не скрылась вдали. При расставании они поклялись, что снова будут вместе, хотя оба знали, что это, увы, невозможно. У этой сказки не будет счастливого конца. Финлей Кэмпбелл ушел в подполье один. А если какая-то частица его души и умерла в тот день, никто об этом так и не узнал. Для жизни в подполье, с ее вечной борьбой, эта часть души была не нужна.

Финлей никогда не думал, что станет мятежником. Он просто не замечал, в каком обществе вращается, как рыба не замечает воды, в которой плавает. Все свои привилегии он принимал как должное и никогда не думал о тех, чей тяжкий труд обеспечивал ему эти привилегии. Ведь Финлей был аристократом из аристократов. Ему предстояло стать главой одного из самых могущественных и самых богатых кланов Империи.

А потом Кэмпбеллов уничтожили Вольфы. Уцелевшие члены клана должны были бежать, спасая свои шкуры, а Вольфы и их наемники гнались за ними по пятам. Теперь Финлей был в безопасности только среди подпольщиков, взгляды которых по большей части оставляли его равнодушным. Но зато он в полной мере разделял их ненависть к существующему порядку вещей. Тому, что проделывают с клонами и экстрасенсами в подземельях бункера № 9, нет и не может быть оправданий. Даже такой испытанный боец, как Финлей, не мог без ужаса смотреть на их мучения. Он далеко не сразу понял, что жизнь клонов и экстрасенсов — это вечная пытка, не важно, попали они в Логово Большого Червя или еще нет. Их не считали людьми. И клоны, и экстрасенсы были собственностью, и хозяева могли делать с ними все, что хотели. Раньше Финлей просто не задумывался об этом.

Политика никогда не интересовала Финлея и, наверное, уже не заинтересует. Но он против воли испытывал растущее уважение к мятежникам и искренне хотел сражаться на их стороне. Кроме этого, у них не было ничего общего. Говорить им было не о чем, поскольку ни одна из сторон не могла или не хотела понять другую. Мятежники считали Финлея наивным, а ему было с ними откровенно скучно. Кроме того, он постоянно дулся на судьбу за то, что она отлучила его от красивых тряпок и шумных вечеринок, помогавших ему развеяться в те дни, когда на Арене не было поединков. У подпольщиков не было времени на такие глупости, как наряды и вечеринки, поэтому Финлей половину времени ходил надутым. А почти все остальное время его терзали мысли о гибели клана, о триумфе заклятых врагов — Вольфов и о том, что делает без него Евангелина. Короче, он был несносен, знал это и не считал нужным менять свое поведение. Подпольщики старались давать ему как можно больше заданий, и это его устраивало. Их, впрочем, тоже. Врагов у мятежников хватало, а Финлей всегда был готов немного поразмяться.

Вот и на этот раз он добровольно вызвался выполнить опасное задание, и подпольщики с радостью пошли ему навстречу. Трудно сказать, кто из них больше удивлялся тому, что Финлей все еще жив.

Задание было, в общем-то, стандартным. Подполье приговорило к смерти одного из своих злейших врагов, а Финлей должен был послужить орудием казни. Только на этот раз жертвой был не кто иной, как лорд Вильям, печально известный помощник самого лорда Драма. Персону такого ранга, разумеется, окружала целая армия телохранителей, вооруженных всеми чудесами современной техники. Лорд Сент-Джон никогда не появлялся на публике, не дождавшись, пока его люди не проверят территорию на несколько миль вокруг. Кроме того, у него был персональный силовой щит и собственный флаер. Идеальная защита. Чтобы напасть на Сент-Джона, надо было дойти до последней грани отчаяния, пройти специальную подготовку или просто быть безумцем. Финлей сочетал в себе все три качества. Поэтому именно он и карабкался сейчас как крохотный серый паучок по огромной стене Башни Сильвестри.

Вот она — небольшая, довольно глубокая ниша, которую он разыскал на похищенном киберкрысами плане башни. Финлей скользнул в заранее намеченное укрытие и затаился, внимательно наблюдая за тем, что происходит внизу. Уютное гнездышко Финлея находилось на высоте двухсот двадцати футов над землей, а места в нем как раз хватало, чтобы свернуться клубочком. Теперь оставалось только ждать. Если верить подпольщикам, лорд Вильям Сент-Джон скоро прибудет. Билли-бой, Забияка Билли, чье слово приносит смерть сотням клонов и экстрасенсов, а также каждому, кто встает у него на пути. Мясник Билли, которого ненавидят и проклинают почти все жители Империи, недосягаемый в силу своего высокого положения. Говорят, императрица от него в восторге.

Билли должен заглянуть сюда на минутку, приветствовать старого друга и союзника лорда Сильвестри по дороге на церемонию открытия очередного сиротского приюта. Открытия, надо сказать, весьма своевременного, если учесть, сколько детей стали сиротами за последние пару лет в результате деятельности Сент-Джона и его людей. С тех пор как императрица объявила лорда Драма своим консортом, тот переложил большую часть служебных обязанностей на плечи своего первого заместителя лорда Сент-Джона. Билли-бой отвечал теперь за потенциальных бунтовщиков, которых следовало искоренять, и за казни мятежных клонов и экстрасенсов. Он отлично справлялся с новой работой и получал от нее огромное удовольствие. Путь его был усеян трупами и залит кровью. Никто еще не сумел уйти от Сент-Джона. Убийства и зверские расправы были для Билли веселой игрой, а о существовании милосердия он даже не подозревал. Подполье тайным голосованием приговорило Сент-Джона к смерти. В императорском дворце не смогут не заметить этой казни.