Союз трёх императоров - Сергей Анатольевич Балакин

гостиницы подъедет фаэтон, в котором будет находиться «ваш дерзкий, но покорный слуга»… Он гарантировал ей полную безопасность и возвращение назад в любое указанное время.

– Ну что, Владимир Владимирович, – усмехнулся наш авантюрист, обращаясь к сверкавшему на его груди ордену, – совершим корсарский набег на адмиральские тылы?

* * *

Подъезжая к отелю «Савой» в Пере – самом европейском районе Константинополя, Казанцев оценивал вероятность того, что Лиза Митирёва примет его предложение и подсядет к нему в коляску, как один к пяти. Ей, пассии самого Колчака, поехать кататься по городу вдвоём с малознакомым наглецом в мичманских погонах выглядело вызовом, граничащим с глупостью. Но в глубине души очарованный красавицей Вова-Казанова надеялся на чудо. И оно, чудо, свершилось! Прождав у подъезда четверть часа и уже собираясь ехать прочь, мичман в очередной раз взглянул на двери отеля и… едва не захлебнулся от восторга. Из подъезда выпорхнула Лиза в белом платье и накинутом поверх каракулевом манто, модной шляпке и зонтиком в руках. Казанцев пулей спрыгнул на землю и галантно помог даме подняться в фаэтон.

– Поехали! – крикнул он вознице-турку по-русски, и пара каурых анатолийских скакунов помчала двухосный экипаж по направлению к новому Галатскому мосту…

* * *

После двухчасовой экскурсии по старому Константинополю бравый мичман Казанцев пригласил Лизу в кофейню, из которой открывался захватывающий вид на бухту Килич, то есть Золотой Рог. Парочка непринуждённо расположилась на мягких пуфиках и вкушала местный деликатес – ароматную медовую пахлаву.

– Лиза, вы – моя муза, – ворковал обольститель на ушко своей спутнице, в мечтах представлявшейся ему распутницей.

– Музы обычно сопровождают поэтов. А вы разве поэт? – лукаво усмехнулась красотка-кокотка.

– В присутствии вас – да!!!

– Тогда прочитайте что-нибудь из ваших стихов.

– С удовольствием! Слушайте:

В младенчестве моем она меня любила И семиствольную цевницу мне вручила… – с чувством начал он декламировать пушкинскую «Музу». Правда, Казанцев толком даже не знал, что такое «цевница». Как офицеру, ему представлялось нечто огнестрельное, наподобие пушки Гочкиса (что ещё может быть семиствольным?), а как Казанове – что-то эротическое, сокровенно-девичье. Он вообще был противоречивой натурой.

А вот Лиза оказалась дамой менее доступной, чем ожидал её кавалер. Настойчивые намёки мичмана о продолжении банкета в номерах ею были пропущены мимо ушей, и их романтическая встреча закончилась лишь целомудренным прощальным поцелуем. Вова-Казанова воспринял сей факт как своё поражение, но это лишь раззадорило его. Проигрывать он не привык и поклялся, что завтра-послезавтра возьмёт реванш и непременно затащит красавицу в постель. Пожалуй, ни одна из многочисленных представительниц донжуанского списка Казанцева не волновала его так, как Лиза Митирёва. То ли из-за её обаяния, то ли из-за риска, с которым связано её покорение…

Однако утром планы осуществления сладострастной мечты рухнули: 1-му дивизиону миноносцев было приказано срочно готовиться к выходу в море. В девять утра «Дерзкий» отвалил от стенки в, встав в кильватер «Отважному», взял курс на Дарданеллы. Казанцев с грустью смотрел на удаляющийся Царьград: в предпоходной суете он не успел ни сойти на берег, ни отправить Лизе письмо… Сердце давило нехорошее предчувствие: «Свидимся ли мы ещё раз?»

Схватка за Дарданеллы

Англичане явно опасались выхода русского Черноморского флота на оперативный простор Средиземного моря. Казалось бы, чего им бояться? Численно союзный англо-итальяно-французский флот многократно превосходил имевшиеся на этом театре силы австрийцев и немцев, и появление русских мало что меняло. Однако это только на первый взгляд. На самом деле всё было не так просто.

Судя по всему, английские моряки французов ни в грош не ставили. Что наглядно иллюстрирует афоризм, приписываемый адмиралу Арки-Барки, то бишь Арчибальду Милну. Однажды тот якобы сказал: «Французские моряки все как один отважны и решительны. Но как только они покидают стены борделя, эти их качества сразу куда-то улетучиваются».

Итальянцы как вояки в представлении англичан выглядели ещё хуже. И, в общем-то, справедливо. Живопись, музыка, опера, адюльтер, виноделие на худой конец – вот призвание этих «макаронников» и «казанов» (не в обиду Казанцеву будет сказано!). Винтовка в руках итальянца – предмет явно инородный. А уж штурвал боевого корабля или прицел морского орудия – тем более!

А если к тому же принять во внимание, что положение на сухопутных фронтах в Европе было слишком шатким, то в Лондоне вовсе не исключали возможности внезапной капитуляции союзничков или заключения ими сепаратного мира. И франко-итальянские эскадры могли дезертировать в самый неподходящий момент. При этом «Владычица морей», повязанная борьбой с германским флотом в Северном море, отправить на Средиземное сколь-нибудь значительные силы не могла.

Была и вторая, не менее важная причина опасаться русских. Адмирал Колчак зарекомендовал себя бесстрашным командующим, не боявшимся ввязываться в авантюры и действовавшим иногда на грани фола. Его выход на оперативный простор обширного средиземноморского театра, где у Антанты было слишком много уязвимых мест, могли нанести огромный ущерб. Что значит энергичный и храбрый противник, англичане с французами уже хорошо поняли на примере адмирала Сушона. Если командующий австро-венгерским флотом адми-

рал Гаус был очень осторожным человеком, и его флот даже не пытался выйти за пределы Адриатики, преимущественно отстаиваясь в Поле, то линейный крейсер «Гёбен» в сопровождении лёгкого крейсера «Бреслау» немало попортили крови союзникам. Англичане прозвали вездесущий «Гёбен» «Тётей» (Aunty), а «Бреслау» – «Племянницей» (Niece).

В общем, пролив Дарданеллы требовалось заткнуть пробкой так, чтобы русские не смогли её выбить.

* * *

План захвата Дарданелл был разработан по прямому указанию Первого лорда Адмиралтейства Уинстона Черчилля ещё до войны. Теперь, после капитуляции Турции, следовало действовать не мешкая. Собственно говоря, Черчилль отдал приказ военным кораблям и транспортам следовать из Ла-Валетты и Порт-Саида к Дарданеллам ещё 10 ноября, как только он узнал о предстоящих переговорах между Стамбулом и Санкт-Петербургом. Англо-французскому средиземноморскому флоту под общим командованием адмирала Кардена надлежало высадить десант на обоих берегах Дарданелльского пролива, войти в Мраморное море и блокировать русский флот в горле Босфора.

Нельзя сказать, что русское командование – и морское, и сухопутное – совсем не предполагало такого развития событий. Нет, кое-какие меры на сей счёт были приняты. Буквально через час после заключения перемирия с Турцией Колчак направил в Чанаккале старый линкор «Три Святителя», канонерскую лодку «Терец» и дивизион 350-тонных угольных миноносцев. Вместе с кораблями в Чанаккале прибыли пехотный батальон и отряд артиллеристов Керченской крепости. Одновременно на европейском берегу, в Галлиполи, высадился терский казачий полк. Разумеется, для успешной обороны Дарданелл столь скромных сил было явно недостаточно, но, во-первых, никто не ожидал, что неприятель появится так быстро; а во-вторых, султан заверил победителей, что все укрепления и батареи Дарданелл до их передачи русским