Пикник на острове сокровищ - Дарья Донцова

Отчего-то отчим послушался, железные лапки продвинулись вперед, покачались, спустились вниз, раздалось мелодичное блямканье, и из расположенного внизу окошка выпала плюшевая собачка розового цвета.

– Во, видел? – обрадовалась бабища. – Забирай!

Отчим машинально вынул из лотка монстра.

– Теперь ты, – толкнула меня тумба.

Я тоже повиновался, встал на широкие педали и уже через пару секунд был обладателем Чебурашки, покрытого фиолетово-синей шерстью.

– Супер! – взвизгнула маменька и прыгнула на весы.

– Но мне ничего не досталось! – понесся по торговому центру ее недовольный крик.

– Ясное дело, – вздохнула баба, – вишь, надпись: «Аттракцион правильный вес, только для взрослых».

– Не понимаю, – растерянно сказала маменька.

– Тама сверху датчик имеется, – пустилась в объяснение тетка, – он рост определяет.

– И что?

– Потом вес проверяет!

– И что?! – повысила голос маменька.

Баба развела руками.

– А ниче! Прикол для взрослых! Детей не пущаем! На шкале первая цифра «пятьдесят». Твоего веса там нет! Чуток тебе до взрослого не хватает. На сколько тянешь?

– Сорок девять триста пятьдесят, – машинально ответила постоянно сидящая на диете Николетта.

– Значитца, нажирай ищо шестьсот пятьдесят граммов, а лучше семьсот, весы врут чуток, и приходи за игрушкой, – предложила бабенка.

Нижняя губа Николетты стала выпячиваться вперед, глаза наполнились слезами.

– Но я хочу получить подарок сейчас, – воскликнула она, – вон у них уже есть! Дайте мой!

– Так парнишки весят как взрослые, – закашлялась баба, – а ты недотянула!

Николетта шмыгнула носом, я хотел было сказать маменьке, что аппарат на самом деле является чистой воды обманом. Жуткие плюшевые монстры стоят небось по пять рублей штука, а в автомат надо засовывать сто целковых, но тут в бой вступил Владимир Иванович.

– При чем тут датчик роста? – поинтересовался он. – Какова его роль в получении подарка?

– Просто прикол, – объяснила баба.

– Хочу игрушечку, – всхлипывала Николетта.

– Откройте стекло и достаньте, – приказал Владимир Иванович, – эй, любезная, действуйте, вот вам, хм, небольшое вознаграждение.

– Нет, – взвизгнула маменька, – хочу грабельками!

– Не получится, – с явной досадой ответила баба, – веса у тебя нет!

– Пошли, милая, – воскликнул Владимир Иванович, – лучше купим кольцо!

С этими словами отчим подхватил Николетту и повлек ее в ювелирную лавку.

Я усмехнулся и пошел за сладкой парочкой. Похоже, маменьке повезло, наконец-то ей на жизненном пути попался настоящий мужчина, который понимает: любое горе дамы моментально делается меньше, если нацепить ей на пальчик колечко с камушком.

– Ну, выбирай, – велел отчим, притормаживая у стеклянной витрины.

И тут Николетта удивила меня до остолбенения.

– Не хочу, – решительно заявила она.

– Перстень? – прикрыл один глаз Владимир Иванович.

– Нет!

– Браслет? – выпучил оба ока заботливый муж.

– Фу!

– Ожерелье?

– Гадость.

– Часы?

– Это пошло.

– Что тут у вас еще имеется? – накинулся отчим на безмолвно стоящую продавщицу, – немедленно покажите моей жене что-нибудь достойное ее!

– Вот брошка, – ляпнула девушка, – мило и не очень дорого.

Николетта испепелила дурочку взглядом.

– Хорошо хоть вы запонки или зажим для галстука не предложили, – взвился Владимир Иванович, – не видите, кто перед вами?

Девчонка заморгала, охнула, схватилась за прилавок и завизжала.

– Простите, не узнала! Извините, сразу не поняла! Ой! Ой! Моя бабушка вас обожает! Я ей все фильмы с вашим участием купила!

– Какие фильмы? – ошарашенно поинтересовался отчим. – Милая, разве ты не в театре играла?

Я сделал вид, что поглощен изучением золотых портсигаров. Верно, маменька выходила на сцену, выносила поднос и говорила каноническую фразу: «Кушать подано». Впрочем, буду справедливым, доставались ей и роли второго плана.

Николетта поправила тщательно завитые пергидрольные кудри.

– Право, милый, – прочирикала она, – у нас постоянно в театре ошивались люди с камерами, снимали спектакли для потомков.

– Вы же Любовь Орлова? – запрыгала продавщица. – Я вас узнала, узнала!

Николетта разинула рот, я испытал огромное желание удрать из магазина до того, как потолок упадет на голову глупышки, но маменька отчего-то решила оставить продавщицу в живых. Она взяла молодого мужа под руку и жалобно протянула:

– Хочу игрушечку! Из автомата! Только ее! Мне нужно встать на педальки и получить из грабелек подарок.

– Любимая, – засуетился Владимир Иванович, – может, перекусим? Закажем хороший коньяк!

Николетта накуксилась еще больше.

– У меня от горя пропал аппетит, – прошептала она, – хочу игрушечку.

– Пошли, пошли, – настаивал Владимир Иванович, – вон туда, в «Лобстерхаус». Ваня, возьми Нико под другую руку, бедняжка расстроилась до слез, не могу равнодушно смотреть на ее страдания.

И тут в кармане отчима ожил мобильный, он вытащил его, посмотрел на экран, и я поразился мгновенной перемене выражения лица Владимира Ивановича. Мягкую улыбку словно ветром смело, глаза потеряли нежный блеск, губы сжались в нитку.

– Да, – рявкнул отчим, – кто? Ты? Я велел меня не беспокоить, с женой отдыхаю! Что? Он? Когда? Пристрели его! Петька? Его тоже пристрели! Анюта? Ну уж с бабой вы и без меня справитесь. А! Хорошо! Ее тоже пристрелите. И больше не дергай папу по пустякам! Неужели даже с такой ерундой сами разобраться не можете?

Сунув мобильник в пиджак, отчим повернулся ко мне.

– Знаешь, Ваня, сколько людей ни воспитывай, а самому во все вмешиваться приходится. Милая, пошли в «Лобстерхаус».

Всхлипывая, Николетта подчинилась, мы дошли до ресторана, уселись за большой стол, и Владимир Иванович, раскрыв меню, недовольно воскликнул:

– Что-то порции тут китайские! «Креветки с рисом» – сто граммов.

Николетта перестала вздыхать.

– Значит, каждое блюдо имеет вес? – взвизгнула она.

– Конечно, дорогая, – закивал муж, – вот, обрати внимание, салат из лобстера и цифры: пятьдесят, сорок, два. Нет, они точно китайцы. Пятьдесят граммов салата и сорок морского гада! Два, думаю, это вес соуса. Ну разве таким количеством наешься? Как полагаешь, Ванек?

Я закашлялся. «Ванек» – это что-то новенькое, так меня еще не обзывали, до сих пор я полагал, что хуже клички «Вава» в жизни не услышу. Ан нет, оказывается, может быть и хуже. И как бы вы поступили на моем месте? Стукнули кулаком по столу? Швырнули салфетку на пол? Разорвали меню с криком: «Извольте обращаться ко мне Иван Павлович!»?

Я отложил кожаную папку и покорно ответил:

– Мне больше по душе мясо!

– У нас «Лобстерхаус», – пафосно напомнил официант.

– Постойте, – взвизгнула маменька, – если я все это съем, куда граммы денутся?

Халдей уставился на Николетту.

– Простите, я не понял.

– Боже! Вы соображаете как страус, – обозлилась маменька, – вес порции указан?

– Да, естественно, возле каждого блюда, – закивал парень.

– Если съем еду, то куда денутся граммы?

– Они попадут в ваш желудок, – окончательно растерялся юноша.

– Вы не правы, голубчик, – вздохнул Владимир Иванович, – через два-три часа еда… кхм, да, ну в общем, того!

– Мне столько времени не надо, – ажитированно перебила его Николетта и обратилась к официанту, – милейший, у вас есть калькулятор? Ну-ка, дайте его сюда!

Тоненьким пальчиком маменька потыкала в кнопки счетной машинки, услужливо протянутой официантом. Нежным голоском она комментировала свои вычисления:

– Надо иметь вес пятьдесят килограммов, мне не хватает… шестьсот пятьдесят граммов, пусть, для верности, семьсот… Ага… следовательно, так, двести, плюс тридцать, прибавим девяносто пять… Фу! Записывайте заказ! Салат из тунца, стейк из акулы, риетиз лососо и… э… кусок хлеба сколько весит?

– Десять граммов, – поклонился официант.

– Супер, – захлопала в ладоши маменька, – как раз его и не хватало. Ну, что стоите, бегом на кухню! Айн, цвай, драй!

– Ты решила поесть и встать на весы, – догадался я.

– Именно так, – забила в ладоши маменька, – прыгну на педальки, и грабельки зацепят игрушку! Хочу зайчика! Вы тут посидите, а я сбегаю руки помою.

Николетта метнулась в сторону туалета. Владимир Иванович крякнул:

– Эх, Ванек, Нико необыкновенная! Я с ней молодею! Как приятно доставлять человеку радость. Все мои прошлые бабы ей в подметки не годятся. Никаких желаний у них не было. Поведешь в кабак, глаза в пол опустят и ноют: «Ой, как дорого, пошли домой, суп есть, зачем в ресторане сидеть!» Тьфу! А Нико! Огонь! Я ее на руках носить буду!

Тут у Владимира Ивановича вновь ожил мобильный, отчим глянул на дисплей, и снова его лицо стало жестким.

– Алло! Опять! Почему не пристрелил? Как это нет патронов! Принесите со склада! Надоели! Что? Хорошо, предлагаю другой вариант: если нельзя пристрелить, можно придушить! Чем, чем! Да веревкой, ремнем, шнурками, простыней, подушкой… Вы работать будете? Нет, сам не приеду, имею я право на медовый месяц? Вот-вот, сделайте шефу подарок, живенько разберитесь с этими… ну ты понял, чудаками.