Коридор - Александр Плотников

– Летчики, – ответ пришел по определению. – На Восточном фронте воюет эскадрилья французских пилотов – «Нормандия– Неман». Я даже фильм про них смотрел.

По выражению лица собеседницы он понял, что это не тот ответ, который от него ждали. И никакой важной информации в нем нет.

– Да, я про это тоже слышала. А еще что?

– Ещ-е-е, – протянул он опять, начав судорожно теребить память. Но как ни старался, а «тренировка» Жана, видимо, дала свои плоды, поэтому в голову ничего не приходило…

– Да, конечно, как я мог забыть. Высадка союзников в Нормандии. Это же ваш «красный день календаря»…

Шутка явно не нашла понимания, поэтому после короткой заминки он был вынужден продолжить.

– В первой декаде июня 44-го года начнется десантная операция на побережье Нормандии. Она пройдет удачно. Так что ждать вам осталось недолго. И еще – «Тегеран-43». В конце осени в Тегеране пройдет конференция «большой тройки». Сталин, Черчилль и Рузвельт договорятся об открытии Второго фронта, который и начнется с Нормандии. Ты можешь все проверить. Ведь вы работаете под Англией. – Его опять начинало заносить. – Я это из книг и теле…телевизора по большей части узнал, – промямлил он, как будто для нее это что-то значило.

Мелен выглядела так же, как и накануне. Даже хуже. Наблюдая ее такой, Карл всерьез стал задумываться над тем, стоит ли ему продолжать дальше.

– А еще в сорок третьем году в Италии произойдет военный переворот. Муссолини свергнут, и макаронники капитулируют. После этого там высадятся союзники, которые в дальнейшем захватят всю страну… К сожалению, когда это случится, я не помню. Возможно, даже в ближайшее время.

Последняя новость вывела Мелен из оцепенения. У нее, наконец, созрел вопрос, но Карл не дал возможности его задать, продолжая оправдываться.

– Муссолини потом выкрали диверсанты Скорцени. Правда, его потом тоже… – он хотел жестом показать, что случится с Муссолини. Но связанные руки не дали этого сделать. – Это я тоже из книг узнал. Из художественных, правда.

Предположение о том, что нацист вроде Карла Маера за такое короткое время мог перевоспитаться, выглядело абсурдно. Да и кто бы этим здесь занимался?! В то же время она не могла вот так просто принять тот факт, что перед ней сидит другая личность, поселившаяся в теле Маера. Да еще какая – из будущего!

– Из какого ты, говоришь, года сюда попал?

– Из 2002-го. А родился в 73-м…

Мелен сейчас совершенно не была похожа на ту беззаботную плутовку, которую он знал до «более близкого» знакомства. Теперь перед ним стала открываться ее «сумрачная» часть характера, о наличии которой он не имел ни малейшего представления.

– Ты точнее можешь вспомнить дату Нормандской операции?

– Нет, навряд ли.

– А то, что про Италию говорил… Ты что-то еще помнишь?

– Нет. Но, может, потом. Я ведь не робот.

Удивленный взгляд заставил разъяснить свою оплошность.

– Я хотел сказать – я не машина…

Впрочем, ответ ее не интересовал. Мелен снова погрузилась в себя, что-то скрупулезно обдумывая. К счастью, это длилось недолго. Вскоре к ней вновь вернулось былое спокойствие, и черты лица стали прежними.

– Хорошо, я знаю, что делать, – решительно направляясь к двери, произнесла она. – Я скоро буду.

– А что со мной?

– Сейчас я пришлю Жана, и он тобой займется, – бросила она, даже не оборачиваясь.

– Только скажи ему, чтобы перчатки не брал.

Но она его уже не слышала.

Где-то вдалеке послышался скрип лестницы, а затем приближающиеся шаги возвестили о новом «госте». После легкой заминки дверь отворилась, и на пороге возник Жан. В одной руке у него был эмалированный синий кувшин с горячей водой, а в другой – белое махровое полотенце и китель Карла.

– Ну и кто мне хоть что-нибудь объяснит? Что это всье значит?

Не дождавшись ответа, он стал, не торопясь, спускаться по лестнице.

– Ти там, что, в рот воды набраль?

Поставив кувшин возле ведра, Жан сел напротив. По-видимому, его так и подмывало звездануть Карла раз-другой для «профилактики ». Но что-то значительно большее, нежели данное слово, сдерживало его, не давая выпустить гнев наружу, осуществив тем самым свое сокровенное желание.

– Неужели я пропустиль что-то важное? – не унимался он.

Карл продолжал молчать, как партизан, хотя партизаном, по сути, был его собеседник.

– Вот и Мелен убежала, как чумная, ничьего тольком не объяснив. Ви что здесь, всю ночь проболтали?

Чуть не сорвавшись, Карл было хотел узнать, который час, но в последний момент передумав, продолжил свою словесную блокаду.

– Сказала мнье, кстати, привести тьебя в божеский вид. Но тьебе, судя по мольчанию, так больше нравится?

Карл с жадностью посмотрел на кувшин, тепло от которого ощущал всей левой стороной тела.

– Может быть, ты меня тогда развяжешь? Или хочешь поухаживать?

– наконец сдался он.

– Поухаживать! – Жан громко рассмеялся. – У нищих слуг нет.

Встав со стула, он вытащил из-за пояса револьвер, приставив его к голове Карла.

– Только, смотри, без фокусов. А то живо тьебе третий глаз нарисую.

– Ты, наверное, до войны был не только чемпионом по боксу с соперниками, привязанными к стулу, но и по стрельбе в той же категории?

– Слушай меня внимательно, щенок, – Карлу показалось, что своей последней выходкой он слегка перегнул палку, сильно задев воспаленное похмельем самолюбие Жана. – Я не знаю, что ти там ей наплел, но мьеня вокруг пальца ти не `обведешь. Рано или поздно я… Именно я буду тем человеком, которого ти увидишь в своей жизни последним. Ти меня поняль?

Дуло пистолета больно уперлось в то самое место, где Жан обещал проделать дополнительное отверстие для глаза, от чего желание острить пропало само собой.

– Я не слышу ответа?

– Да.

– Громче.

– Да, да.

– Вот так би и раньше. И смотри у мьеня…

Убрав пистолет в сторону, Жан очень медленно развязал узел, после чего, пятясь, отошел к ближайшей бочке. Видимо, он по– прежнему ожидал от Карла какого-то фокуса, что было совершенно напрасно в связи с полной неспособностью последнего на какие-либо действия.

Как только веревки ослабли, Карл тут же почувствовал тепло приливающей крови, но длилось это недолго. Очень скоро мышцы занемели, словно сперва по ним пропустили разряд электрического тока, а затем, залив быстро застывающим цементом, сковали намертво. Как в дальнейшем выяснилось, кроме чувствительности, напрочь пропала и координация. Почесать рукой нос оказалось невыполнимой задачей, которую, впрочем, удалось разрешить при помощи плеча.

– Если ти еще пару раз почешешься, вода совсем остынет. А я за ней больше не побегу.

Жан по-прежнему стоял в стороне, держа Карла под прицелом.

– Может быть, ты уберешь эту штуку куда-нибудь в сторону? Или хотя бы будешь целить в другое место?

– Обойдешься.

Кинув еще один взгляд на револьвер, Карл принялся умываться, ожидая в любую секунду выстрела в спину. Вода и вправду, как «накаркал» Жан, почти остыла, став по температуре почти комнатной. Но это нисколько не огорчило его, потому как после двух ведер ледяной воды все происходящее казалось верхом цивилизации.

– Присаживайся, – указал пистолетом Жан на злосчастный стул, когда тот привел себя в порядок.

– Я, пожалуй, лучше постою.

– Ну, смотри.

Тем временем наверху послышались чьи-то шаги. Моментально изменившись в лице, Карл сразу насторожился, а заметивший это Жан довольно оскалился черными от вина зубами.

– Вот и пришоль твой час…

Но Жан ошибался. Когда дверь отворилась, на пороге показалась Мелен в сопровождении пожилого мужчины, больше походившего на детского ортопеда, нежели участника Сопротивления. В руках он держал кожаный саквояж, а одет был в нелепый серый костюм, показавшийся старомодным даже Карлу.

– Почему ти так дольго и что он здесь делает? – обратился к ней Жан почему-то по-немецки.

– Мне надо кое-что проверить.

– Что проверить? Уже время поль-одиннадцатого. Ти, что, забила, что все уже должно бить закончено?

– Ты хочешь обвинить меня в том, что вчера опять нажрался, как скотина?

Жан, не зная, как выразить эмоции на немецком языке, перешел на родной, при этом обильно жестикулируя то в сторону Карла, то в сторону незнакомца с саквояжем. Спокойно все выслушав, Мелен, взяв его под локоть, стала уводить в дальний конец погреба, где из-за слабого освещения почти ничего не было видно. Уже через пару минут оживленной «беседы», они так увлеклись собой, что совершенно позабыли про Карла, а затем и вовсе скрылись за дальней бочкой.

В этот момент Карл поймал себя на том, что в голове импульсивно бьется только одна мысль: «А не воспользоваться ли сейчас моментом и не сигануть к двери?».