Девственная селедка - Екатерина Вильмонт

– Родька, ты где?

– Привет, девушка, с наступающим тебя!

– Я спрашиваю, ты где? Дома тебя нет, мобильник был отключен.

– А, ну да, я в Мюнхене.

– В Мюнхене? Ты вроде не собирался.

– А вот собрался.

– Новый год где встречаешь?

– А что?

– Хотела пригласить к себе.

– Увы, я вернусь только третьего.

– А это что, каникулы или командировка?

– Командировка, – сам не зная почему соврал Родион.

– Как жалко… Родька, мне грустно, слушай, а может, я махну к тебе? Встретим вместе Новый год, это так романтично!

– С ума сошла! Нет, Фаина, это невозможно.

– Ты не пугайся, я не буду посягать на твою невинность. Просто мне плохо, и, кстати, по твоей вине.

– То есть?

– А твой братишка изрядной скотиной оказался.

– Фаина, ты все-таки учти, что я за границей, и мобильник жрет деньги немерено. Вот я приеду и ты мне все расскажешь.

– Нет, я просто сейчас же спущусь вниз и положу бабки на твой мобильник. Никогда не знала, что ты жлоб! – в ее голосе уже слышались истерические нотки.

– Хорошо, что сделал мой брат?

– Он со мной переспал, а потом, еще в постели начал мне заливать, что приехал в Москву найти свою любовь по имени Ева, которая, как выяснилось, родила от него. Как тебе это нравится? Ну разве не скотина?

– Скотина. Но ему ты об этом сказала?

– Можешь не сомневаться, я ему все сказала и выгнала взашей.

– Ну и молодчина! Хотя так скоро прыгать к нему в койку не следовало бы, подружка.

Она задохнулась от возмущения.

– Ты такая же скотина? Сразу валишь баб в койку, а потом читаешь им мораль? Да пошли вы все! Я думала ты другой, а ты… Знать тебя не хочу!

Она отключила телефон.

Он почувствовал неловкость. В самом деле, не надо было бы этого говорить. Ему вовсе не хотелось ее обижать. Но куда больше его сейчас занимала мысль о том, что Платон вовсе не забыл о Еве. И если уж в такой ситуации заговорил о ней, значит, эта мысль его действительно точит. И он, конечно же, разыщет Лали. Но сейчас, когда он принял меры предосторожности, его куда больше пугала другая перспектива. А вдруг Лали опять западет на Тоника? Ведь запала же она на него когда-то? Если он поведет себя не по-хамски. Но с Фаиной он был откровенным хамом. Бедняжка… Она права, это я виноват. Но ничего, я вернусь, привезу ей какой-нибудь подарок, выслушаю ее сетования, и она успокоится. И почему такой прелестной женщине так не везет с мужиками? Видно, с ней самой что-то не так…

Он принял душ, завалился в постель и заснул почти сразу. Ему ничего не снилось.

Жизнь слишком длинна для одной любви… Надо же… И почему это все так хотят пристроить меня? А я вот не желаю, хотя, не буду притворяться, мне приятно, что этот человек в меня так влюблен… Но что у нас может быть? Он же брат Тоника. Они общаются, а из-за меня может начаться вражда… Это плохо. Брат мой, враг мой… Был такой роман, кажется? Или это из Библии? Не помню… Да и неважно… И вообще… Он живет в России, у него там дело, а я в Германии, и у меня тут свое дело. Он не бросит Москву, а я не брошу дом, который построил Иваныч. И Петьку. Что у нас может быть? У нас может быть только роман… И чем же это плохо? Это совсем неплохо… вдруг мелькнула у нее крамольная мысль. Это, собственно, единственное, что может быть… Так пусть будет… У меня же толком не было романа… Тоник не в счет. А с Иванычем романа не было. Все с налету, по безумной страсти… Он же тогда сразу стал мне как муж, хоть мы и расписались только через месяц… Но как же это было прекрасно! Нищие, веселые, полоумные от любви, нам все было в радость… Помню, когда он на другой день уехал в Ленинград, я хотела связать ему свитер, но поняла, что не успею за два дня, и решила связать жилетку. Связала, успела! В каком же он был восторге, как гордился ей. А дни, как назло, стояли жаркие, толстую вязаную жилетку не наденешь, как же он расстраивался… А как изменились у него глаза! Из них ушла та тяжесть взгляда, которая поразила меня при первой встрече, они стали веселые и какие-то чертячьи. Я нередко смеялась: «Иваныч, я всегда думала, что чертячьи глаза черные, а не голубые!» А он смеялся: «А я вообще нетипичный! Такой вот голубоглазый черт. Это оттого, что влюблен до чертиков!»

И глаза у него оставались молодыми до самой смерти. Он и сам был молодой, душой и телом. Оттого его смерть стала таким ударом… О чем я, дура, думаю! О каком романе? Зачем он мне? Жизнь длинна для одной любви… Так это смотря какая любовь. А если она такая, как у нас с Иванычем? Девятнадцать лет счастья… Многим и двух лет не выпадает…

Они договорились с Родионом, что сначала он встретится с Петей с глазу на глаз, а она появится через полтора часа. На полутора часах настоял Родион. Ему казалось, что за час он не управится, а за полтора может.

– Уйди с глаз долой! – сердилась Ирма, потому что у Лали все валилось из рук. Она даже сломала застежку на аметистовой брошке.

– Не страшно, я сейчас поставлю новую.

– Вот и сиди в мастерской, а то у тебя такое непраздничное выражение лица, что ты распугаешь покупателей.

– Я все равно ничего не смогу делать…

– Тогда пойди и прошвырнись по магазинам. Сейчас такие распродажи…

– С ума сошла? Я накуплю какой-нибудь дряни.

– Тогда пойди в кафе и нажрись пирожных.

– Зачем? – искренне удивилась Лали.

– Чтобы совесть замучила. Все-таки отвлечение.

– Не могу.

– Хорошо, тогда скажи…

Но тут вошел покупатель. Лали быстро ретировалась, но не могла найти себе места. Тогда она оделась и вышла.

– Я пойду… – бросила она Ирме.

– Иди-иди!

– Если будет много народу, позвони.

– Всенепременно.

Родион пришел первым. Он тоже волновался. И почти сразу появился Петя.

– О, Петр! Рад! Рад!

– И я!

Они даже обнялись.

– Садись, Петя.

– А где мама?

– Мама придет позже. Петя, я не буду тянуть резину, как у нас говорят. У меня к тебе разговор.

– Да? – удивился Петя. – О маме? – с улыбкой предположил он.

– И о маме тоже.

– Я не понял.

– Сейчас поймешь. Ох, трудно…

Петя заволновался.

– Родион Николаевич, что-то случилось?

– Пока нет. Но в любой день может случиться. Это, так сказать, превентивная мера, чтобы уберечь маму от мучительного выбора…

– Какого выбора? Вы с мамой хотите пожениться? И мама не может выбрать между мной и вами?

– Если бы все было так просто… О каком выборе может идти речь в подобной ситуации? Любая нормальная мать выбирает сына, но…

– Но я уже взрослый и я даже хочу, чтобы мама вышла замуж.

– Петя, я был бы самым счастливым человеком на свете, если бы речь шла об этом.

– Тогда я ничего не понимаю.

– Петя, поверь, мне и самому трудно… Попробуй выслушать меня, не перебивая.