Из серии «Зеркала». Книга I. «Лишние люди» (ред. 2) - Олег Патров
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– А все-таки мы славно потрудились, миссис Ди, – поправляя фоторамку, произнесла Эрнистон Свон.
– Что-то мы еще можем, – согласилась та. – Но у мальчика была здоровая база, было с чем работать. Все-таки до девяти лет благополучная семья. Это много значит. Большинство из них пропадает.
– Вы верите в случай или в генетику?
– В счастливый? Да.
– А я думаю, нам нужно лучше работать, комплексно, системно.
– И это тоже, конечно.
9
И все же он не удержался, послал пару набросков миссис Карлсон, пусть порадуется старушка, не забывал и о Лоре. В качестве обратного адреса Джимми привычно написал их старый, прежний, где когда-то они жили всей семьей долго и счастливо. Ту, последнюю, открытку он послал отцу вместе с матерью.
– Хочу, чтобы ты запомнил обо мне что-то хорошее, – попросила она, принарядившись. – Помни меня такой, какой я была, а не такой, как сейчас, как мы вместе хорошо проводили время, пожалуйста.
Новую песню для Лоры он назвал «Ad meliora tempora» – до лучших времен.
ВМЕСТО ЭПИЛОГА
С хусянцами трудно было говорить о добре, и потому, когда пришел хусянский мальчик, то ученики отнеслись к нему подозрительно. Тогда Конфуций сказал: «Человек пришел ко мне, очистив себя, и я допускаю, что он мог очиститься, но, конечно, не могу ручаться за его прошлое; я только допускаю его к себе, но не ручаюсь, что он не сделает чего-нибудь нехорошего по выходе от меня. Это уж было бы чересчур!»
Конфуций «Суждения и беседы»
Ради денег
-Ну, что толку говорить об этом, – отозвался Сэм. – Дело сделано, и его не исправить, и это единственное утешение, как говорят в Турции, когда отрубят голову не тому, кому следует.
Ч. Диккенс
«Посмертные записки
Пиквинского клуба»
Вступление
1
Долгое время он считал, что все его беды от отца. Напиваясь, тот приводил в дом и в жизнь Ричарда много ненужных, суетливых, морально-опустившихся людей и таких же – глупых, неряшливых, низменно-пошловатых событий.
Ричарду исполнилось четырнадцать, когда, спасаясь от эпидемии агния, семья переехала в соседний купол.
– Новое место – новые люди, новые люди – новая жизнь, – убеждала отца мать.
– Новая жизнь – новые проблемы, – мрачно предрекал в ответ тот.
2
Услышав скрип двери, Ричард приподнял голову и внимательно оглядел долгожданного гостя. Взрослея, племянник все больше и больше походил на деда – родного, разумеется.
После смерти отца мать Ричарда вновь вышла замуж, взяв себе и детям фамилию второго мужа. Годовалую сестру – впоследствии мать Джереми – в ту пору в семейные тонкости решили не посвящать. Подходящего повода не нашлось и позже.
3
В год злополучного переезда, вернее бегства семьи Ричарда от смерти, их временно приютил у себя в соседнем куполе дядя Гарри, помог устроиться отцу на работу, а спустя несколько лет предложил подумать о своей карьере и племяннику.
– Ты знаешь, как все устроено, – без обиняков заявил он. – Свой или чужой… Я предпочитаю своих и не трачу ресурсы на чужих мне людей. Им я могу разве что дать в долг. Мы понимаем друг друга, мой мальчик?
– Я красть не буду, – категорично заявил тогда Ричард.
В глазах дяди Гарри промелькнула роковая искра, – и спряталась до поры до времени.
– Ладно, научим тебя другим полезным навыкам.
4
– Идите, мальчики, отдохните. Мы с племянником поговорим… по-семейному.
Ричард снова откинулся в кресле, прикрыл опухшие от усталости веки, давая возможность своим людям с достоинством покинуть комнату, племяннику – закрыть за ними дверь, а себе – завершить вечер воспоминаний.
5
– Помни, я не люблю лишних слов, – предостерег его дядя Гарри. – Так что переходи сразу к делу. Отказов я не принимаю.
– Никаких отказов, – удивил собеседника Ричард. – Встречное предложение. Я знаю человека, который может наладить производство N-агния… в наших условиях.
Это было давно. С тех пор утекло много воды.
Вернувшись в тот день домой, Ричард открыл дневник и записал:
«Пятый день после Прибытия.
Я подписал сделку с дьяволом. Добровольно.
За язык меня никто не тянул».
Двойная игра, как Ричард надеялся, должна была дать ему шанс выиграть время. Тогда казалось: он все рассчитал, такой умный парень. Ему не хватило духа сразу признать, на чьей стороне он был на самом деле.
6
Дверь хлопнула. Он поспешно метнулся к столу, сунул дневник между разбросанными в беспорядке бумагами.
– Работаешь?
В комнату вошла мать. Еще живая.
– Ты никогда ничего не говоришь мне, – обиженно затянула она свою любимую шарманку, и тут же, без перехода, добавила:
– На ужин я приготовлю нам что-нибудь вкусненькое? Хочешь?
Пережив два инсульта, Ричард часто стал вспоминать о матери. Жалел ее. После ухода сестры из дома мать сильно сдала и как-то по-новому, болезненно, привязалась к нему, заботилась о нем, как о ребенке, хотя никогда по-настоящему не интересовалась его делами. Тогда он мало ценил ее внимание.
– Давай сделаем салат, мам, – великодушно уступал он ей в тот или иной вечер.
В конце концов, его отец был героем, участником подавления Белого мятежа, а сын героя не должен унижать себя оскорблением слабых.
«Слабых надо убивать, милосердно».
Так говорил Ричарду отец, так говорил ему и дядя Гарри.
Настало время научить этому и племянника.
Вот только Джереми был по природе своей маленький, трусливый, злобный шакал. К тому же неблагодарный, как и его мать.
Ричард считал: племяннику стоило преподать серьезный урок. Может, так до него хоть что-то дойдет.
На сестру Ричард давно махнул рукой: в его глазах она как самостоятельная, дееспособная единица больше не существовала.
Глава первая. Открывая границы
1
Космопорт привлекал Джереми отнюдь не досужим интересом.
Многие из его сверстников с завистью поглядывали на звезды. Некоторые тщательно изучали устройство современных кораблей, кто-то мечтал о карьере капитана, кто-то торговца, кто-то хотел просто перевозить пассажиров. Были и такие, кто целенаправленно шел в Грузовой сектор, хотя попасть туда было непросто и еще сложнее было сохраниться там надолго, умело лавируя между таможенными законами, серыми сделками монополий и крупных поставщиков и просто откровенной контрабандой.
Но Джереми приходил сюда не в поисках карьеры или романтики. В последнюю он не верил. Его отец был настолько романтичен, что взорвал дом при производстве N-агния – лекарства от белой лихорадки, косившей
