Моя. По закону мести - Натализа Кофф

Как только Тахиров скрылся в особняке, к Максиму приблизилась Маргарита Павловна. Встав рядом, женщина вздохнула.

– Что думаешь, Максим? – осторожно произнесла экономка.

– Ну а что тут думать, Маргарита Павловна, – хмыкнул Воронков, – утром поглядим.

– Тамик хороший мальчик, Анютку не обидит, – заявила женщина.

– Тут, Маргарита Павловна, я больше за вашего хорошего мальчика Тамика переживаю, – рассмеялся Воронков.

– Пойдем пить чай? Раз уж тебе всю ночь на посту торчать, – предложила экономка, а Макс, улыбаясь, согласился.

Спустя четверть часа, когда Макс, Маргарита Павловна, Ефимыч и Вадим негромко беседовали, сидя за столом на просторной кухне, входная дверь приглушенно хлопнула, а охрана доложила, что Тахиров умчался с территории. Куда – не сказал. Но был дико зол.

Собравшиеся на кухни сочли это неплохим знаком. Выходит, Анна Лариманова не собиралась сдаваться без борьбы.

Глава 17

Дуняша лежала, глядя на мужчину, уснувшего рядом.

Ирбис спал. Развитая грудная клетка размеренно поднималась и опадала. Черты лица стали немного мягче от того, что Георгий не хмурился.

А Дуня боялась пошевелиться, чтобы не разбудить Гошу. Понимала, как важен сон для него. Да и самой бы не помешало отдохнуть, но уснуть Дуня не могла.

Ее волновало все: звонки отца, его угрозы, опасность, нависшая над Ирбисом, да и темные следы-отметины на его ребрах не давали Дуне покоя.

В первую секунду, когда увидела багровые синяки, Дуня разрыдалась.

– Ты чего? Забей! – пробормотал тогда Ирбис, а Дуняша не смогла, как он выразился, «забить».

Да и как «забить», если под ее пальцами синяки наливались темным и, кажется, расползались все больше. Дуняше не доводилось ранее видеть подобные раны, но здесь не нужен опыт, чтобы понять: это следы от выстрелов. Чуть выше, и …

Дуня вздохнула. Едва ощутимо коснулась кончиками пальцев той самой раны, которую помогала обрабатывать собственноручно. Сколько боли может вынести человек? А если этот человек – Ирбис?

Дуня не хотела бы узнать ответ. Ей хватало и того, что видели ее глаза. Темные пятна на торсе и пулевое ранение.

Он все-таки проснулся. Она ощутила, как напряглись мышцы на груди, где порхали ее пальцы. И рука крепче сжалась на ее плечах в объятии.

В приглушенном полумраке Дуня могла рассмотреть многое, даже то, как менялся цвет глаз Ирбиса.

– Это он? Мой отец? Из-за него все? – негромко шепнула Дуня. Да, она не имела права влезать в дела Георгия, не имела права требовать и ждать ответов, но не могла не спросить.

– Пустое это, Дуняша, спи, – пробормотал Георгий.

– Пустое? Тебя ранили, Гоша! Еще прошлая рана не зажила, а ты уже с новой! – чуть громче, не выдержала Дуня и вдруг села на постели, отвернулась.

Дуня понимала, что нервы сдали, и ведет она себя, как девчонка. Но только ярким светилась в голове одна лишь мысль: Ирбис настолько дорог ей, что не может она без слез смотреть на его синяки, ссадины и раны.

– Скоро все закончится, слово даю, Дуняша, – негромко пробормотал Георгий и сел, попытался ухватить девушку за ладонь, но Дуня выскользнула из постели.

– Ты с моим отцом воюешь, я же не дурочка, понимаю все, – всхлипнула Дуня, пятясь назад, к ванной, – он очень подлый человек!

– Дуня! – громче позвал Георгий.

– Ты не понимаешь! Он же специально это все! Чтобы я с тобой… меня к тебе… а теперь я…, – всхлипнула Дуня и торопливо закрыла за собой дверь.

Прохладная плитка на стенах немного остудила пыл, когда девушка прижалась к ней лицом. Дуня поняла, что слезы только сильнее заструились по щекам.

Она ведь понимала, что Ирбис не станет использовать подлые приемчики, а вот отец…

– Дуняша, открой дверь, или вышибу, – спокойный голос проник в сознание девушки.

Первая мысль была – не послушаться. А потом Дуня представила, как Ирбис наваливается раненым плечом на прочную преграду. Вынесет же, раз пообещал.

Дуня провернула защелку. На пороге стоял Георгий. Удивительно прекрасный в своей наготе. Возбужденный, да. Но совсем не мощное тело завладело вниманием Дуняши. Пусть она и ощутила искорки нараставшего желания.

Дуню привлек взгляд Ирбиса. Обманчиво спокойный, обволакивающий.

– Ты не договорила, – тихо произнес Георгий, – а теперь ты… «что»?

– А теперь я просто не знаю, как уйти, – потерянно прошептала Дуня, опустив голову. Волосы закрывали лицо, но Дуне и этого показалось мало, поднесла ладони к пылающим и мокрым от слез щекам.

Яркий свет внезапно зажегся и ослепил девушку. И не только свет, яростный взгляд потемневших глаз обжег Дуняшу еще сильнее. Полыхнул так, что девушка едва не упала.

– Собирайся. У тебя пять минут, – отчеканил Ирбис и развернулся.

Дуняша с тоской смотрела на широкую спину, скрывшуюся в гардеробной.

– Время, Дуняша! – рявкнул Ирбис, а Дуня засуетилась, увидев, как Георгий надевает обычный свитер и джинсы.

Уже? Выходит, то самое время наступило именно сейчас? Ей пора домой…

Дуня поджала губы, пальцы немного тряслись, но девушке удалось кое-как одеться. Хорошо, что Дуня выбрала собственную одежду, а не то, что купил для нее Георгий.

Дуня уговаривала себя не плакать. Потом, будет время и для слез. А пока что нужно делать так, как велит Ирбис. Он ведь ничего ей не обещал. Абсолютно ничего.

А она сама виновата. Полезла к нему с расспросами, с чувствами своими, со страхами.

В последний раз Дуня бросила жадный взгляд на разворошенную постель. Именно здесь Дуне было хорошо с Гошей, здесь он был родным, невероятно заботливым, чутким… любимым.

Дуня не стала собирать растрепанные волосы. Да и зачем? Раз уж она стала неинтересна Ирбису, все остальное вмиг утратило значение.

Они спустились со второго этажа. Первым на пути встретился Вадим.

– Ключи от тачки дай, – негромко рыкнул Ирбис.

– Ребята готовы, – отчитался охранник.

– Пусть ждут здесь, – отмахнулся Георгий, – твоя тачка где?

– Георгий Матвеевич, не положено же, – попытался возразить Вадим, но выудил ключи из кармана пиджака, –