Зверь, Шкатулка И Немного Колдовства - Елизавета Шумская

- Что вы тут делаете?!! - Рык гаргульи разбудил троих заснувших вокруг шкатулки юношей и заставил подскочить знахарку. Тоже, кстати, неспавшую. А ведь солнце еще не встало. Это в период учебы можно было бы найти причину для бодрствования в подобное время, а между экзаменами ребята спали чуть ли не до обеда. Даже Ива, будучи травницей, все меньше сама отправлялась за город для сбора необходимых компонентов для ее же зелий или чествования природы. Она и раньше любила поспать подольше, а сейчас подвела под это и достойные обоснования.

Но именно этим утром или, скорее, в эту предутреннюю пору знахарка не спала. Как и ее подруга, гоже отличающаяся редкой любовью к рассветам. Как ни странно, обе девушки проснулись и испытали страстное желание согреться. Самостоятельно это не удалось, заклинания творить не хотелось, а в постелях не оказалось никого теплого для этих целей, поэтому пришлось спускаться на кухню за чайником. Старались они это сделать как можно тише, чтобы не разбудить друг друга. И так преуспели в этом занятии, что, когда Дэй разглядела парней и рявкнула на них, Ива находилась от нее в паре шагов, о чем ни одна, ни другая не подозревали.

Парни в гостиной были делом вполне обычным, но ведь вечером они их точно выпроваживали, даже дверь за ними запирали!

Мужская часть группы подскочила как ужаленная. Когда юноши успели заснуть, они и сами понять не могли. Даже Калли, который, если требовалось, мог несколько суток стоять в карауле. Правда, сейчас он задачи себе такой не ставил, но и засыпать не собирался.

От рыка Дэй Ива подпрыгнула и чуть не полетела с лестницы, удержавшись только чудом. Травница с гаргульей некоторое время оторопело смотрели друг на друга, потом перевели взгляды на смущенных юношей. Именно они и показались им виновными во всех бедах.

- Что вы, гоблин вас подери, тут делаете?! - повторила Дэй, уже не заботясь о тишине.

- Э-э-э…- попытался сформулировать мысль Златко,- Спим…- По лицу гаргульи он понял, что мысль родилась неудачная. Прежде громоподобный в ярости голос подруги выразил ее частное мнение о поведении дорогих соратников. Бэррин подскочил и начал быстро-быстро говорить. Когда он понял, что несет, было уже поздно: - Мы просто! Мы вот решили проверить, действует ли на вас шкатулка так же, как на нас. В смысле вызывает ли кошмары… кошма…- Вот тут пришло осознание: - В смысле не кошмары, конечно, а необычные сны. Это очень необычный феномен. Уверен, вреда от него никакого, но, наверное, посредством этих снов до нас пытаются донести какое-то знание. Мы вот с парнями не поняли какое. Но вы! Вы же умнее…- На лице Синекрылого большими буквами отразилась мысль: «Ой, что сейчас будет!», но остановиться уже было невозможно,- И более тонко чувствуете, чем мы, и мы… мы решили…

- Отправить в эти кошмары нас? - не дала ему закончить Дэй, упирая руки в бедра, что, верно, предвещало бурю.

- Значит, подействовало? - безразлично спросил Калли.

- Да, но это еще не значит…

- Подействовало! - возликовал Златко, мигом забыв о ярости гаргульи,- Расскажи! Дэй, миленькая, хорошая моя, расскажи же скорее, что ты видела!

- Ага, щас, размечтался! Да я…

Тролль в это время добрался до Ивы, усадил на диван и так ненавязчиво обнял.

- Ивушка, давай ты лучше. Ты чувства и ощущения куда вернее передаешь, чем клыкастая,- произнес он непередаваемым заискивающе-угрожающим голосом. И приятно, и страшно одновременно.

- Ива, не смей! - крикнула гаргулья,- Не смей поддаваться на их грязные уловки!

- Я мыл руки, между прочим! - Грым даже показал травнице всю ладонь. Как раз той руки, которой обнимал ее за плечи. Повернув голову и увидев рядом с лицом эту здоровенную лапу с когтями, знахарка невольно сглотнула, хотя, если бы задумалась, поняла бы, что Грым по своей воле никогда не причинит ей вреда. Но и спорить с ним не хотелось. В отношениях с троллями это частенько случается. Хотя почему-то данное правило не распространяется на Черных гаргулий.

- Вот сейчас поддашься,- не дала себя отвлечь - в кои-то веки! - Дэй,- они и дальше продолжат такие фортеля выкидывать! Подлянки нам такие же подсовывать!

- Разумное, между прочим, замечание,- задумчиво кивнула травница.

- Да Ивушка, мы никогда больше, ты что? - тут же начал зал икаться Грым, кидая взгляд на приятелей, чтобы подпели. Те мгновенно сориентировались.

- Девочки,- проникновенно начал Златко,- мы вам клянемся! Никогда больше! Сейчас у нас не было другого выбора, а так - никогда!

- Могли бы хоть предупредить! Получить наше согласие,- Ива нахмурила брови, отлично видя, что в этот раз богиня победы не будет солидарна со своим полом.

- Тогда не было бы чистоты эксперимента! - пылко возразил Синекрылый,- Если бы вы знали, что вам могут присниться такие сны, не было бы уверенности, из-за шкатулки это или нет. Ну Ив, ну расскажи! Ну пожалуйста!!!

Еще немного поломавшись и выжав из парней обещание, что после разговора кто-то из них сбегает за булочками, пока остальные будут готовить завтрак, девушки наконец поведали о своих снах. Ночные грезы травницы и гаргульи тоже были похожи между собой, но отличались от того, что увидели юноши.

Ожидание. Неизвестность. Беспомощность.

Каждый день. Столько дней… и, кажется, дальше будет только хуже.

Она до сих пор помнит, как он улыбался, прощаясь с ней. Тогда он приподнял пальцами ее подбородок и глянул прямо в глаза. И улыбнулся: «Обещай мне…» Она пообещала. А он дал слово обязательно вернуться, чтобы получить обещанное.

Такие, как он, не обманывают. Не предают. Не нарушают клятв. Честь - вот их главное качество. И в любим, и на войне, и в жизни, и в смерти. Последнее пугало ее все больше и больше. Он не был беспечен, он был осторожен и умен. Вот только эта честь… Он сделает гак, как она ему велит. А что для воина важнее всего? Не трусить, не бежать, выполнять приказы командира. Любой ценой.

От него уже девять дней нет писем. Говорили, проблемы с доставкой. Она не верила. Она никогда не была истеричной или нервной. Но это ожидание, эта неизвестность и эта беспомощность сводили с ума. Лишали рассудка. От них мир становился темнее, а небо заволакивало тучами. Тяжелыми, как и ее думы. Она не понимала, как можно обсуждать шансы на победу, спорить по поводу исхода какой-либо битвы, посмеиваться над генералами. Почему они все ведут себя как обычно? Готовят еду и жрут, распивают чаи и распускают слухи, флиртуют и думают, будто никто ничего не замечает. Она же это видит, но с каждым днем все кажется противней и противней. Каждое утро - пытка за завтраком, когда отец шумно, не прожевав до конца, читает вслух то, что пишут в газетах «о нынешней военной кампании». Каждый день - тихая ненависть, когда вокруг собираются эти безмозглые балаболки, способные только вышивать и обсуждать мундиры офицеров, что так часто появляются теперь в городе. Каждый вечер - ярость от фальшивых утешений и подбадриваний: «Не волнуйся, все будет хорошо. Он обязательно вернется. Да еще и с медалями! Пойдешь за героя войны!» Глупые, глупые, глупые! Каждая ночь - безграничное отчаяние и тоска, агония мыслей и чувств. Их не передашь, не выплачешь, их не победишь. Может, другие и в состоянии пережить подобное… Она - нет.