Сталтех - Андрей Ливадный
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Забираем их обоих! В темпе!
Новосибирская зона отчужденных пространств.
Убежище Антрацита. Вечер того же дня
— Ну? Твои выводы?
Антрацит обернулся, взглянул на Глеба, затем устало присел на выступающий край блока аппаратуры.
— С Максом все более или менее понятно. В его организме развились узкоспециализированные колонии скоргов. Металлизация костей скелета, продвинутые сканеры, усовершенствованный расширитель сознания, вживленные энергоблоки, боевые импланты — все это компоненты, присущие сталтехам.
— То есть ты считаешь, что Макс превратился в изделие техноса? — уточнил Приор.
— Нет, — твердо ответил Антрацит. — Признаю — я так думал, но колонии скоргов явно стабилизировались на достигнутом. К тому же он не утратил личности. Нужно лишь убрать из его головы эти изуверские новообразования, и Макс останется сталкером. Конечно, если сумеет пережить еще один этап психологической адаптации…
Приор выслушал Антрацита, на минуту задумался, затем кивнул, соглашаясь со сказанным.
Технос Пятизонья, казавшийся несколько лет назад самой страшной, загадочной силой отчужденных пространств, в последнее время вызывал у него больше понимания, чем действия отдельных ублюдков в человеческом обличье.
Снаружи раздались приглушенные шаги.
Антрацит машинально отступил в тень, одновременно потянувшись за оружием, но Приор жестом остановил его:
— Свои.
Через минуту в бункер спустились двое юных сталкеров.
— БПМ отогнали на три километра к северу и оставили на границе энергополя, скоргам на радость, — доложил Сухостой. — Вакханалия там сейчас в полном разгаре…
— С Орденом связались?
— Да. Они высылают группу эвакуации. Когда прибудут, не уточнили.
— Монгол, давай наружу! — распорядился Глеб. — Через час Славка тебя сменит. Все, нас не отвлекать.
Антрацит проводил взглядом Монгола, затем обернулся и спросил:
— Приступим?
— Прямо тут?
— А зачем тянуть? Оборудования достаточно. Мы вполне справимся.
— Ты как-то особенно относишься к Максу. Что вас связывает?
— Однажды он спас мне жизнь.
— И ты считаешь, он будет признателен, когда очнется?
— Не знаю. Но он пришел ко мне за помощью.
— Достаточно. — Глеб внезапно вспомнил капитана Баграмова, которого имплантировал в Сосновом Бору. Та ситуация, если судить беспристрастно, выглядела еще хуже, безнадежнее… — Не будем терять время. — Он подошел к Максу, встал у изголовья кресла. — Я оперирую, ты страхуешь.
Антрацит молча включил кодировщик и излучатель.
Глава 6
Полуостров Казантип. Цитадель Ордена Сталкеров…
Командор Хантер медленно прохаживался по длинному узкому помещению информатория. В объеме голографических экранов, расположенных вдоль стен, отображалась видеоинформация, полученная через мью-фонную сеть. В основном сюда транслировались данные со стационарных устройств слежения, контролирующих подступы к Цитадели.
Командор остановился, глядя на панораму высохшего, ушедшего сквозь трещины в земной коре Акташского озера. Оставшаяся на его месте впадина густо заросла металлорастениями, система активного распознавания целей прорисовывала на фоне металлокустарников контуры крупных техномонстров, они мирно паслись в границах энергополей.
На соседней группе экранов был виден берег Арабатского залива; вдалеке, где серое небо сливалось со свинцовыми водами, протянулась цепочка смерчей, напитывающих влагой формирующийся у границ Барьера грозовой фронт.
Двадцать дней.
Двадцать дней полной неизвестности, тягостного ожидания, в котором тонули все иные мысли и заботы.
Командор обернулся.
— Аргел, докладывай. Что удалось выяснить? Есть что-то новое о Дарлинг?
Приор занимался расследованием катастрофических событий, потрясших Пятизонье несколько недель назад. Утром он вернулся из Пустоши, но, судя по всему, добрых известий не принес.
— Нет. Зона тамбура плотно контролируется военными. Бункер, найденный Титановой Лозой, по-прежнему блокирован силами спецназа. Мне удалось поговорить со сталкерами, пережившими ракетный удар, обе пульсации и зачистку. Корень — вольный мнемотехник, утверждает, что о готовящемся ударе по Пустоши их предупредил некто Аскет.
— Что за Аскет? Подробнее!
— О нем известно очень мало. Появился в Пустоши несколько месяцев назад, работал на Митрофана — торговца, обосновавшегося в Трущобах. Последнюю информацию об Аскете передал Апостол. Они с Саидом искали следы Баграмова, по наводке Митрофана вышли на сталкера, который подходил под описание, но нагнать его не успели.
— Что говорят выжившие сталкеры?
— Корень характеризует Аскета скупо: молчаливый, наблюдательный, но, мягко говоря, странный. На имплантах — клеймо Ордена. О себе ничего не рассказывал. Незадолго до удара появился в лагере вольных старателей, принес несколько активных устройств точного наведения. Сказал, что подобрал их у основания построек техноса. Собственно, его появление и найденные устройства, о которых он сообщил по мью-фонной сети, спасли жизни многих сталкеров, оказавшихся к моменту ракетно-бомбового удара на территории Пустоши.
— Клеймо Ордена? — Хантер вывел на экран изображение, где капитан Баграмов был снят Приором Глебом сразу после имплантации.
Аргел взглянул на снимок, затем, действуя мысленно, через чип мью-фона разделил пространство воспроизведения на два оперативных окна.
— Вот изображение, считанное с расширителя сознания Корня. — Во втором окне появился стоп-кадр, на котором можно было различить лицо худого сталкера, облаченного в легкую, изрядно потрепанную экипировку. — Это Аскет.
Хантер некоторое время внимательно изучал оба снимка, сопоставляя их, затем добавил третье изображение, найденное во взломанных базах данных Министерства обороны России.
— Что думаешь, Аргел?
Приор не спешил с выводами.
Казалось, на снимках запечатлены три разных человека. Офицер в форме спецназа Военно-космических сил смотрел спокойно и уверенно, на втором изображении, сделанном Приором Глебом сразу после экстренной имплантации, глаза Баграмова были закрыты, лицо носило следы жестокой, но неизбежной операции, серебристое пятно обширного поражения дикой колонией скоргов протянулась от скулы к виску, стягивая кожу, искажая черты. Третий снимок запечатлел худого, жилистого сталкера, его глаза смотрели холодно и пристально, ракурс съемки оставлял желать лучшего — металлизированное пятно не попало в кадр.
Аргел обработал данные, задействовав сканеры, пропустив все три снимка через кибернетический расширитель сознания, затем сравнил полученный результат с собственными ощущениями и выводами.
— Думаю, на третьем снимке также запечатлен Егор Баграмов, — наконец произнес Приор. — Сильно изменился, похудел, но все же — это он.
— Значит, Апостол и Саид были правы — капитан не погиб в Сосновом Бору?
— Да. Восстанавливая картину событий в Пустоши, нельзя сбрасывать со счетов показания Питерских проводников. Они утверждают, что к зоне тамбура их вывели Апостол, Саид и еще один сталкер, которого адепты называли между собой «Егором». Мы еще работаем с последним сообщением Титановой Лозы, оно сильно искажено помехами, но уже понятно, что речь в нем идет о найденном подле атомной станции бункере, древнем машинном зале и неких документах за подписью профессора Сливко, которые изъял из сейфа Апостол. Передача данных велась за пять-шесть минут до пульсации. Логично предположить, что адепты все же разыскали Баграмова и сумели встретиться с Лозой незадолго до попытки техноса включить древнюю аппаратуру.
— Вопрос: куда исчезла группа? — Хантер, терзаемый мрачными мыслями, не находил себе места.
— В бой с военными они не вступали. Я поговорил с одним из офицеров коалиционных сил. Его подразделение зачищало зону тамбура Пустоши. Бойцы спецгрупп столкнулись лишь с остаточным сопротивлением «изделий техноса». Тел сталкеров подле атомной станции обнаружено не было, хотя там каждая пядь земли буквально кричит о жесточайшей схватке, кипевшей перед самой пульсацией. То же самое докладывала и наша разведка.
Хантер тяжело кивнул.
Надежда умирает последней…
Чувства, терзавшие командора, выжигали разум и душу. Дарлинг была ему больше чем приемная дочь. Она — как лучик света в кромешном мраке аномальных пространств, как трепетное пламя не гаснущей под порывами ветра свечи освещала сумерки сознания, давала силы продолжать борьбу, но об этом Хантер не говорил никому, даже ближайшим соратникам.
Смириться с мыслью, что Лозы больше нет, — невозможно.