Девушка из высшего общества - Татьяна Бонкомпаньи

Переодевшись в лимонно-желтый купальный халат и белую хлопковую тунику с разрезами на бедрах, она просунула голову в приоткрытую дверь туалета:

— Я иду к бассейну.

Сидящий на унитазе Роберт улыбнулся ей:

— Хорошо, дорогая, встретимся там.

Выйдя на улицу, Лили удовлетворенно вздохнула. Горячее полуденное солнце светило прямо в лицо. Она видела, как вдалеке, с наружной стороны бухты, разбиваются о скалу волны с белыми «барашками» наверху. Положив полотенце на шезлонг, Лили сняла тунику.

— Привет, — сказала Колетт и уселась на шезлонг рядом с Лили.

На ней было бикини, состоящее из нескольких треугольников на завязках, и Лили в своем купальнике тут же показалась себе старомодной.

— Боже мой, я тебя ненавижу, — сказала она, скосив глаза на Колетт и сморщившись на ярком солнце. — На твоем теле нет ни грамма жира.

— Думаю, когда ты была в моем возрасте, у тебя его тоже не было, — ответила Колетт, отправляя в рот картофельные чипсы.

— Если ты хочешь сказать мне что-нибудь приятное, попробуй еще раз. — Лили рассмеялась и, выхватив чипсы из руки Колетт, легла на шезлонг.

— Может, это тебе стоит постараться, — поддразнила ее Колетт, забирая упаковку назад.

— Она права, дорогая, — раздался голос Джозефин, которая подошла к ним, стуча каблуками туфель без задников от Диор. На ней было черное бикини и соломенная шляпа с широкими полями. Лили ахнула, увидев живот свекрови — такой же подтянутый, как у ее дочери.

«Это и есть шесть кубиков рельефного пресса?»

Колетт взглянула на мать, округлив глаза.

— А я сбросила тринадцать килограммов, — сообщила Лили, не сдержавшись.

— Молодец, это заметно, — улыбнулась Джозефин. — Не знаю, девочки, как это у вас получается: то набирать вес, то худеть. Это ведь должно плохо отражаться на фигуре?

— Могу только сказать — это было нелегко. И в следующий раз…

— В наши дни мы так много не набирали. Ни разу не слышала, чтобы кто-нибудь поправился на пятьдесят или шестьдесят килограммов, — перебила Джозефин. — Я прибавила семь, когда носила Роберта, и девять с Колетт. Нет необходимости в лишних килограммах, это всего лишь жир, — заметила она, откинувшись в шезлонге и скрестив ноги.

— Что ж, вы правы. И я никому не желаю повторить мой опыт. Забеременев, я вовсе не собиралась становиться толстой. Просто так случилось.

— Прошу тебя, не говори глупости. Никто не набирает вес без причины. Ты просто слишком много ела. Это так просто. Думаю, именно поэтому у нас в Соединенных Штатах сейчас эпидемия ожирения. Сидя в машинах, люди набивают себе животы гамбургерами и молочными коктейлями, а потом удивляются: «О нет, как я мог так поправиться?» Для такого поведения есть даже свой термин: обжорство.

Лили открыла было рот, но что тут можно было возразить? Это правда: в беременность она очень много ела. А еще правда — она не унаследовала от родителей гены высшего качества: грациозное тело и естественную грацию. Все это досталось ей с большим трудом. Представив, что их небольшая компания у бассейна участвует в известной передаче «Улица Сезам» (только в более сложной, взрослой версии) и невидимый хор призывает зрителей выбрать что-то одно (в корне отличающееся от остального), Лили поняла, что она все-таки чужая в этом мире. И, несмотря на все усилия, изменить ничего нельзя.

Солнце обжигало плечи, и, встав с шезлонга, она нырнула в бассейн с головой. Оставаясь под водой максимально долго, Лили вынырнула, только когда заболели легкие и начали путаться мысли.

— Вот и моя девочка, — едва показавшись на поверхности, услышала она слова Роберта. — Я уж думал, мне придется прыгать в воду и спасать тебя.

«Ты и так меня спасаешь».

Лили подплыла к бортику, у которого, склонившись над водой, сидел улыбающийся Роберт, и протянула руку, чтобы он помог ей выйти.

Глава 26

Судя по записке под дверью комнаты, пока Роберт с Лили «дремали» после обеда, отъезд на ужин был назначен на 20:30 и всем следовало собраться к этому времени. Столик был заказан на 21:15, но отель «Карл Густав», в ресторан которого они направлялись, находился с другой стороны острова. Лили читала в путеводителе, что длина Сен-Барта всего двенадцать километров, а ширина еще меньше, поэтому никак не могла взять в толк, зачем выезжать за сорок пять минут, если дорога займет всего пять или десять. Причина стала ясна сразу, как только они встали в пробку напротив отеля «Том-бич» в деревне Сен-Жан. Но Лили не возражала: у нее появилась возможность изучить наряды проходящих мимо дам и рассмотреть витрины бутиков, ведущих достаточно бойкую для девяти вечера торговлю. В одной из витрин она увидела темно-коричневую тунику с разрезами, глубокий вырез которой был расшит бирюзой. Плетеный пояс из кожи и шнура свободно свисал на бедрах манекена, придавая тунике форму.

— Смотри, — показала она в окно машины. — Мы можем приехать сюда завтра?

— Конечно. — Роберт похлопал ее по колену. — Тебе что-то понравилось?

— Угу, — ответила Лили; ее внимание уже переключилось на женщину в белом топе без бретелек, настолько обтягивающем, что можно было судить не только о размере ее сосков, но и о форме ареол.

Они опоздали на пять минут, что, судя по поведению метрдотеля — невысокого мужчины с большими ушами, — было недопустимо. Он начал возмущаться, но Джозефин что-то прошептала по-французски в его огромное волосатое ухо, и он тут же проводил их к круглому столу у окна с видом на открытый бассейн и гавань, где были пришвартованы десятки маленьких и больших яхт. На фоне темного неба мерцали огни фонарей, прикрепленных на мачтах и бортах.

Лили села на стул из ротанга и принялась разглядывать заполненный зал. Столы, покрытые идеально белыми скатертями, были сервированы тяжелыми фарфоровыми тарелками и столовым серебром. За каждым сидели шикарно одетые гости, поблескивая в свете свечей золотыми часы и бриллиантовыми серьгами. Лили услышала, что кто-то играет на фортепиано рядом со старой барной стойкой темного дерева, но в самом ресторане стояла такая тишина, что был слышен даже звон бокалов на дальних столах и плеск воды в бассейне.

Официант подал Лили меню в кожаном переплете, и она принялась изучать перечень закусок, написанный от руки каллиграфическим почерком. Все было на французском. Она знала этот язык вполне сносно, чтобы продержаться в Париже один уик-энд, но расшифровать предложения высокой кухни была не в состоянии.

— Простите, мне нужно меню на английском, s’il vous plait, — вежливо обратилась она к метрдотелю.

— У нас их нет, мадам, — ответил он и, обойдя столик, остановился возле Эдварда, изучающего винную карту. — Monsieur, желаете поговорить с сомелье? — спросил он.

Эдвард кивнул. Сомелье появился очень быстро.

— Расскажи нам об этом, — попросил Эдвард, указав пальцем на название в списке.

Пока сомелье излагал отличительные признаки выбранного вина — белого бургундского из долины Луары во Франции, — Роберт наклонился к Лили и прошептал:

— Ты ведь сможешь разобраться?

— Здесь есть несколько сложных слов, но, думаю, я справлюсь, — ответила она, хотя на самом деле не понимала ничего и знала, что ей придется делать выбор, как говорится, «пальцем в небо». Сомелье вернулся с бутылкой вина, налил немного в бокал, покрутил его и предложил Эдварду попробовать.

— Отлично, — констатировал Эдвард.

Сомелье передал бутылку официанту, и тот, обойдя стол, наполнил всем бокалы.

Разлив вино, он принял заказы Джозефин и Колетт и повернулся к Лили.

— Et pour vous, Madame? — спросил он, склонив голову набок. — Vous avez choisi?[19] — повторил он чуть медленнее, с насмешкой в голосе.

— Для начала, пожалуйста, asperges blancs[20], а вот что попробовать из plat principal, andouillettes или Rillons[21]… — Она замолчала, выбирая одно из двух самых дешевых основных блюд. — Lequel des deux vous preferez?[22]

— Ah, ca c’est facile, pour moi, j’adore les andouillettes[23], — произнес он быстро, используя жаргонные словечки. — Это фирменное блюдо la maison.

Захлопнув меню, Лили улыбнулась официанту:

— Звучит замечательно. Я согласна. — И, сделав глоток вина, вернулась к созерцанию великолепной панорамы гавани.

Белая спаржа в жирном белом соусе, который уже застыл по краям тарелки, оказалась не лучшим выбором. Лили пыталась достать нежные побеги из-под толстого слоя бешамеля и слушала Джозефин, которая оживленно рассказывала печальную историю о недавно расставшейся паре, отдыхающей сейчас в Сен-Барте на одной яхте, но уже с новыми любовниками. То есть на судне под названием «Счастье на берегу» жили ее владельцы Джек и Сандра Фортрайт со своими новыми спутниками (он выбрал владелицу сети модных бутиков одежды, а она — симпатичного дерматолога из района Верхний Ист-Сайд, который планировал запустить собственную линию косметики по уходу за кожей), и две их дочери двадцати с небольшим лет.