Частная школа (СИ) - Шолохова Елена

— Да, два раза в год — весной и осенью. На каждый родительский день одна и та же программа.

Эрик, обойдя сцену по кругу и всё бегло осмотрев, подошёл к ней, остановился рядом, заложив руки в карманы.

— И давно ты здесь?

— С десяти лет, — ответила Дина, бездумно нажимая одним пальцем на клавиши, просто чтобы руки занять. У неё всегда так — в минуты волнения не знала, куда их деть.

— Так ты старожил, значит, — усмехнулся он. — Ну и как, нравится тебе здесь?

Дина, не отрывая глаз от клавиш, пожала плечами.

— Ну да, в общем-то. Здесь не самое плохое место.

— И всё же это не дом, милый дом*…

— Не дом, но я привыкла.

Поколебавшись, Дина всё же спросила:

— А тебе тут не нравится?

Он молчал, пристально на неё глядя, словно изучал или пытался что-то разгадать… Она покосилась на него раз, затем снова. Чего он молчит? И почему так смотрит? Дина почувствовала, как неумолимо краснеет. Вот же чёрт!

— Не знаю, — наконец ответил он, и вдруг к её полному замешательству шагнул к ней и опустился рядом на банкетку. Она безмолвно, про себя, ахнула и зарделась ещё больше.

— Кстати, — словно не замечая её смущения, весело сказал он и протянул свой телефон: — Вот тот самый пасодобль, про который я тебе говорил.

— Что?

— Смотри.

Он включил видео. Дина опустила глаза на экран. Заиграла знакомая вступительная дробь из пьесы «Эспана Кани» Паскуаля Нарро*. Танцевальные пары приняли позы, и тут высокий парень в спортивном костюме резко вздёрнул руки вверх и пошёл кружить, словно конь, перешедший с пиаффе в пассаж. И до того он несуразно выкидывал во все стороны свои длинные ноги, что Дина пару раз прыснула, а затем расхохоталась в голос. А Эрик просто улыбался, переводя взгляд то на неё, то на видео.

Видео быстро закончилось, затем и смех её стих. Эрик тоже перестал улыбаться, но не уходил, сидел рядом и смотрел ей прямо в глаза, смотрел теперь серьёзно, так, что сердце, ухнув, подскочило к самому горлу и зачастило. Дине казалось, что в наступившей тишине даже Эрику слышно, как оно неистово колотится. Оба на мгновение замерли, не отрывая взгляда друг от друга, не зная, что сказать, не зная, что сделать… Во всяком случае, она.

И это не просто возникла неловкая пауза, это было что-то другое, более глубокое, волнующее и острое, чему Дина не знала определения.

Совсем некстати всплыла дурацкая мысль, что вблизи ресницы у него длинные и спутанные, расправить бы, а глаза тёмно-карие, почти чёрные. И если смотреть прямо в них, то перестаёшь видеть всё вокруг, словно и впрямь тонешь.

— Дина! — сквозь этот морок пробился вдруг знакомый голос.

Она поспешно поднялась с банкетки, пылая пуще прежнего. Отчего-то ощущение было такое, будто её застали за чем-то неприличным, даже постыдном. И подавить это дурацкое ощущение не получалось. Закусив в смятении нижнюю губу, она обернулась на возглас.

В дверях стояли Лиза и Никита.

____________________________________

* Дом, милый дом — название известной английской песни (англ. Home, sweet home)

* Испанский композитор и дирижёр, "король пасодобля".

40

— Это что сейчас такое было? — обескураженно спросила Лиза после того, как Дина, тихо бросив Эрику «ну ладно… завтра продолжим», вышла с ними вместе в коридор.

Самой бы понять, что это такое было…

Однако, несмотря на неловкость, она как можно невозмутимее ответила:

— Мы просто репетировали. А вы зачем здесь?

— Тебя не было в столовке… Ник вон беспокоился… Вот мы и решили тебя поискать… — пояснила Лиза, по-прежнему глядя на неё с недоумением.

Дина посмотрела на часы — и правда, полдник она пропустила, даже не заметила. Они, оказывается, почти три часа проторчали тут с Эриком, а казалось совсем недолго.

Однако вслух Дина сказала:

— Просто не хотела есть.

Лиза посмотрела на неё с сомнением, а Никита… он вроде и шутил, и посмеивался, но смех его казался Дине каким-то натянутым и неестественным.

Все втроём они вышли на улицу, прогуляться перед ужином. Но Никита заметно прихрамывал, а потом и вовсе стал подволакивать больную ногу, так что они устроились на одной из скамеек в липовой аллее.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Немного погодя к ним присоединились Полина, Ренат и Олеся. А вот Корбута вытянуть на воздух не удалось, хотя Ник добросовестно передавал ему все просьбы Лизы от своего имени.

— Ну что я сделаю? Сказал, не хочет. Он в бассейне. Тренируется. Щас вон вообще отключился, — убрал телефон в карман Никита.

Лиза поджала губы. Тонкие ноздри раздулись, отчего она стала похожа на хищную птицу. Всем сразу сделалось как-то неловко. Кроме, пожалуй, Рената. Тот даже и не замечал Лизину драму, всё своё внимание, как обычно, даря Полине. Вот и сейчас с блаженной улыбкой он снимал её в разных ракурсах.

— Да перестань ты, — шипела она на него.

Он убирал телефон ненадолго, но стоило ей отвернуться — снова доставал и украдкой фотографировал. В конце концов, Полина махнула на него рукой и обратилась к Дине, пытаясь увести разговор от Корбута.

— Дин, а какой вы номер готовите?

— Вот мне тоже очень интересно, — живо подхватила Лиза.

— Так я вам и рассказала. Это секрет. На концерте увидите.

На это Лиза многозначительно и как-то неприятно усмехнулась. Дина только хотела было вскинуться, как Никита с коротким смешком воскликнул:

— О! Кстати! Ты такой прикол пропустила сегодня в столовке. Вообще концерт! Вы же там с Маринеску репетировали, ну и новенькая… Казанцева… притащилась на полдник одна. И пацаны из девятого так её чморили, что все ржали. Подсели к ней, соли ей насыпали в чай и в десерт. По ушам ездили, бедная аж краснела. Потом к ней сзади подошёл Базаров, вытер салфеткой губы и руки, ну и типа сделал вид, что плюнул и высморкался, и ей эту салфетку на голову положил. Она, короче, не выдержала, подорвалась из столовки, и кто-то ей подножку подставил. Она ка-а-ак растянулась прямо на полу, юбка задралась… трусы заголились… капец картина… Такой прикол… Щас фотку покажу.

— Да уж, обхохочешься, — фыркнула Дина. — Не надо, не ищи, меня такие приколы не прикалывают.

— Да, Ник, Дине теперь такое не смешно, — ехидно сказала Лиза.

— Меня такое вообще-то никогда и не смешило.

Полина, чувствуя вновь накаляющуюся обстановку, торопливо выпалила:

— А мы сегодня с Валиком смотрели номер у шпаны. Они какую-то сценку показывали. И Валик так смешно комментировал…

— Валик, Валик… — раздражённо оборвала её Лиза. — Уже всю плешь проела со своим Валиком.

— А ты с Корбутом, — резко ответила ей Дина.

Лиза вспыхнула, посмотрела на неё даже не с укором, а почти с ненавистью.

Дине аж не по себе стало, и она чуть мягче добавила:

— Ну, правда, забей уже на него. Чего ты так унижаешься перед ним? Где, блин, твоя гордость?

Но Лиза лишь ещё больше разозлилась. Прищурившись, она процедила с усмешкой:

— Ну кто бы говорил про гордость и унижение…

— Что? А ну-ка поясни, о чём это ты? — Дина поднялась со скамьи и шагнула к ней.

Лиза тоже встала.

— О том, что ты сама стелешься перед отбросами и ещё что-то кому-то про гордость втираешь.

— Ты что несёшь?! Ты совсем больная?

— Что вижу, то и говорю! Все у нас понимают, что с этими отбросами общаться зашквар. Ни один нормальный Маринеску руки не подаст. Никто. Даже тот, кому он ничего не делал. А тебя он публично унизил. Забыла, как мы с Ником тебе юбку отряхивали? И после всего ты с ним любезничаешь. Думаешь, я не видела, как ты на него пялишься? Как вы там улыбались… всего лишь номер, блин, они готовят… ага, как же!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

В душе́ у Дины бурлило и клокотало так, что даже осенняя прохлада стала вдруг казаться горячей и удушливой. Очень хотелось отхлестать подругу по щекам, но Дина произнесла холодно:

— Я сейчас спишу твою безумную истерику на то, что тебе плохо из-за Корбута. Но если ты ещё раз повторишь подобную чушь…