Нечеткое дробление - Пол Ди Филиппо

Я обдумывал все это – тщательно стараясь не обращать внимания на раздраженное ворчание Мунчайлд, – когда за нами пришел тюремщик. Плотный мужчина с бородкой, выглядящий как автор популярной серии мистических романов.

– Сейчас начнется слушание вашего дела, грязные разрушители поля.

– Эй, – запротестовал я. – Мы невиновны, пока вина не доказана.

– Нет, виновны, и потому будете гореть в аду. Я видел записи ваших папуль-мамулиных полей, уж не говоря о надзирателях. Они рассказали мне вашу грязную историю. Вы подонки! Встать, и вперед! Хотя стоит ли торопить вас? Ведь судья Топочка будет только злее, если вы заставите его ждать...

И мы поторопились.

Пока мы шагали по коридору, я пытался договориться с Мунчайлд.

– Мун, нам лучше забыть раздоры и неудачи и постараться придумать, как вылезти из этой заварухи. Мы оба влипли, и неважно, виноват ли в этом кто-то один из нас. Понимаешь, о чем я?

Похоже, Мун начала потихоньку проникаться ситуацией и оттаивать.

– Что ж, может, и так. Согласна, нам нужно вместе придумать, как тут все утрясти. Вот только я бы хотела договориться с тобой заранее об одной вещи.

– О чем это?

– Если мы сейчас все уладим, то обещай, что дашь нам шанс в этой вселенной. Не сматывайся галопом при виде первой же трудности. Обещай, что мы тут пробудем столько, сколько понадобится, чтобы наш сын мог начать жить по-человечески.

Я задумался. Мунчайлд никогда особенно не жаловалась на то, что я выдернул ее из родного мира и увлек в эту безумную эскападу. Я вспомнил, как она помогла мне во время хаоса в измерении Бабочки и как еще раньше прикусила губу и ничего не сказала при виде сексуальных богинь, похожей на которых ей никогда не суждено стать. И после, когда дрекслероиды на миг сделали ее всемогущей, она не проявила эгоизма, а только попросила, чтобы ей вернули ее чýдного сына. То есть, по сути, она хорошая девушка. Мне могла попасться дама и похуже.

И, словно почувствовав, о чем я думаю, она сказала:

– Пол, ты мне нравишься, здорово нравишься. Но тебе нужно научиться быть более благородным и добрым. И к другим, и к себе самому!

– Правильно. Я поцелую первого же прокаженного, который нам попадется.

– Придурок! Уверена, ты никогда не изменишься. Но если хочешь, чтобы я была на твоей стороне, то все же пообещай, что поможешь мне вырастить нашего сына настоящим человеком.

Ловушка зазияла, как дыра в полу.

– До скольких же лет?

– Гм, до восемнадцати?..

– Значит, это займет восемнадцать недель? Верно?

– Ой, об этом я еще не задумывалась. Ну да, если, конечно, он и дальше будет расти так же быстро.

– Хорошо. Я готов провести здесь четыре с половиной месяца. По рукам.

У Мунчайлд были невероятно влажные и холодные руки...

88

Судебное заседание и ужасный приговор

Зал суда был полон. Судья Топочка сидел в кресле на возвышении, похожий на самого злобного из ацтекских божков. Пока нас вели к скамье подсудимых, я наконец осознал особенности этого мира.

Все без исключения были натренированы и подтянуты. Тут не было людей с лишним весом. А многие мужчины и женщины казались настоящими качками. (Я с содроганием повторил про себя имя судьи – Топочка.) Заметные перемены по сравнению с той милой Америкой, откуда я отчалил.

Но, кроме этого, было и другое отличие, кое-что на первый взгляд не столь заметное. По некотором размышлении я смог осознать только общую атмосферу внимательности и остроты ума, общий блеск в глазах. Никто из присутствующих не проявлял апатии, лености ума или безразличного невнимания, что так часто встречалось у меня дома. И не то чтобы люди тут производили впечатление таких уж умных, просто казалось, что они привыкли использовать свои мозги на полную катушку. Не исключено было и то, что все присутствующие здесь взвинчены по какой-то непонятной нам причине...

Назначенный судом защитник представился нам. Бестолочь, которая равнодушно позволит судье вытереть о нас ноги, – я был уверен в этом и потому даже не удосужился запомнить имя адвоката. Слушание началось.

Судья Топочка изучил поданные ему бумаги. Потом обратился к нам.

– Вы мистер и миссис Пол Жирар, правильно?

Это было что-то новенькое. Каким-то образом йо-йо сумел сконструировать для нас прошлое, бумажный след, который мог подтвердить наше существование. Или, быть может, йо-йо поместил нас во вселенную, где уже существовали наши двойники (хотя я точно помнил, что специально просил Ганса-суперкуста закрыть в йо-йо эту опцию). Но если дело обстояло именно так, то что сталось с нашими двойниками? Хотя это вряд ли имело значение, поскольку в суде торчали именно мы.

– Да, это мы, ваша честь, – подтвердил я.

– И у вас есть потомок по имени Диггер, рожденный четыре года назад?

Мун решилась подать голос.

– Да, ваша честь. Это наш сын.

Судья подался вперед, его лицо налилось краской, и он пронзил нас двойным раскаленным лучом отвращения.

– Да как вы смеете! – заорал он. – Как вы могли быть так бездумны!

– Да как вам сказать, судья, – кротко ответил я, – был праздник дин, и мы, как бы это выразится, увлеклись...

– Молчать! Понятия не имею, о чем вы там бормочете. Такому поведению нет оправдания! Позвольте перечислить выдвинутые против вас обвинения, скандальные уже своей многочисленностью. Во-первых, у вас отсутствуют родительские тесты и заключение Совета! Ни один из вас никогда не числился в списках курсов усовершенствования! Ваши папуль-мамулины поля плоски как блины вплоть до момента вмешательства Родительского патруля. К тому же имеется пик враждебности и безалаберности – в семь баллов! – а соответствующие участки поля вашего отпра и вовсе зашкаливают!

– Ваша честь, я могу объяснить...

– Сильно сомневаюсь! Поразительно, как вы, двое, сумели всех обмануть, избежать всех контрольных проверок, обязательных в нашем обществе. Представить не могу, что за садистские и жестокие души вы в себе воспитали, раз стали такими злобными извращенцами. Но я твердо знаю одно: в тот же миг, как вы покинете здание суда, немедленно будут начаты восстановительное обучение и курсы по самому жесткому графику. Если желаете себе добра – если в вас есть хоть капля любви и уважения к вашему отпрыску – вы немедленно и добровольно возьметесь за обучение! Я молю Бога, чтобы воздействие на вашего несчастного отпрыска пренебрежения и заброшенности на ранней стадии не оказалось неисправимым.

Мое замешательство усилил грохот молотка.

– Дело закрыто!

89

Мисс Полынь принимает командование

Я открыл новый закон природы. Я решил назвать его Четвертым постулатом Жирара. (Не потому, что уже существовали три предыдущих постулата, просто пусть ложная терминология собьет с толку будущих исследователей моей жизни.)

При знакомстве с обитателями неизведанного мира их первое желание – поиметь каким-либо образом твою задницу .

Куда бы мы ни отправлялись, всюду туземцы пытались втиснуть нас в свои рамки, приколоть наши личные предпочтения булавкой, как пойманного жучка к пенопластовой доске, пообрубать неуклюжие ветки милых причуд, силком втиснуть наши неудобные личности в местные жесткие корпуса, при этом требуя, чтобы мы наслаждались жизнью и во всю глотку благодарили за эдакую радость бытия.

Общество, решил я, держится на стремлении уложить жену соседа в прокрустово ложе.

Как бы то ни было, после череды стандартных унизительных физических и умственных тестов, назначенных судьей Топочкой, Мунчайлд и меня отвели в контору. За столом сидела женщина средних лет, напомнившая мне разом всех воспитателей в колледжах, которых мне доводилось встречать. Позвоночник этой поджарой и жилистой даме наверняка заменял стальной прут. Ее прическа была залакирована на совесть, словно 65-й «мустанг». На именной табличке на ее столе значилось: «Мисс Полынь».

– Мистер Жирар, – процедила она сквозь зубы, – анализ вашего родительского поля показал, что вы наиболее пригодны для того, чтобы внести вклад в соматическое взросление вашего сына. С другой стороны, мы нашли, что ваша жена как нельзя лучше подходит для того, чтобы руководить ментальным ростом отпра.

– Минуточку, черт возьми. Вы хотите сказать, что эта хипповая тусовщица больше подходит, чтобы помогать моему сыну делать уроки, чем я? А я годен только на то, чтобы играть с ним в салочки?

– Хотя название занятия, упомянутого вами, для меня звучит бессмыслицей, я чувствую, что вы верно ухватили суть выводов Родительского совета.

– Тогда это полная жуть. Вы знаете, что она даже читать не умеет?

– Нет, Пол, – перебила Мунчайлд. – Должна тебе кое в чем сознаться. Я умею!