Шейн - Джек Шефер

Но глаза Шейна уже скользнули дальше. Вот они сузились, остановившись на Рыжем Марлине. А потом перепрыгнули к Уиллу Атки, который пытался стать совсем маленьким у себя за баром.

— Где Флетчер?

Уилл неловко комкал тряпку в руках.

— Я… я не знаю. Он был здесь совсем недавно.

Звуки собственного голоса в тишине напугали Уилла, он выронил тряпку, наклонился было за ней, но замер, ухватившись руками за внутренний край стойки, чтобы держаться ровно.

Шейн слегка поднял голову, чтобы поля шляпы не закрывали обзор. Обшарил глазами балкон, идущий вдоль задней стены. Балкон был пуст, все двери закрыты. Он двинулся вперед, не обращая внимания на посетителей у бара, и спокойно прошел мимо них вдоль всего длинного помещения. Распахнул дверь в канцелярию Графтона, шагнул внутрь, в темноту.

А тишина все держалась. Он снова возник в дверях канцелярии, глаза его повернулись к Рыжему Марлину.

— Где Флетчер?

Тишина была натянутая и невыносимая. Она должна была лопнуть. Нарушил ее звук, с которым поднялся на ноги Старк Уилсон в дальнем переднем углу. Его голос, ленивый и вызывающий, разнесся по залу.

— Где Старрет?

Слова, казалось, еще висели в воздухе, а Шейн уже двигался к передней части помещения. Но Уилсон двигался тоже. Он скользнул к распашным дверям и занял позицию чуть левее них, в нескольких футах от стены. Эта позиция позволяла ему контролировать широкий проход, тянущийся к задней стене между стойкой и столиками, проход, по которому сейчас шагал Шейн.

Шейн прошел примерно три четверти пути и остановился ярдов за пять от Уилсона. Он слегка наклонил голову, быстро покосился на балкон, а потом смотрел Уже только на Уилсона. Позиция ему не понравилась. У Уилсона за спиной была передняя стена, а он остался посреди зала, открытый со всех сторон. Шейн это понял, взвесил и принял как неизбежное.

Они стояли в проходе лицом друг к Другу, а люди, выстроившиеся вдоль стойки, теснили один другого, торопясь убраться на противоположную сторону комнаты. Уилсон всем своим видом выражал пренебрежительное высокомерие, уверенность в себе и в том, что он полностью контролирует ситуацию. Он был не из тех, кто недооценивал смертельную опасность, сосредоточенную в худощавой фигуре Шейна. Но даже теперь, я думаю, он не мог поверить, что кто-то в нашей долине согласился добровольно выступить против него.

— Где Старрет? — сказал он еще раз, все еще насмешливо копируя Шейна, но теперь уже было ясно, что это действительно вопрос.

Шейн пропустил его слова мимо ушей, как будто они и не были произнесены.

— Мне надо сказать несколько слов Флетчеру, — сказал он с мягкой интонацией. — Но это может подождать. Тут ты проталкиваешь его дела, Уилсон, так что, думаю, мне лучше сперва уладить вопрос с тобой.

Лицо Уилсона стало серьезно, глаза холодно блеснули.

— Я с тобой не ссорился, — отрезал он, — даже если ты человек Старрета. Не поднимай шума, уходи отсюда — и я тебя выпущу. Мне нужен Старрет.

— То, что тебе нужно, Уилсон, и то, что ты получишь, — это две разные вещи. Больше ты никого не убьешь. Это, считай, уже в прошлом. М-да…

Теперь Уилсон понял. Просто видно было, как до него дошло, что происходит. Этот тихий человек загонял его в угол в точности так, как он загнал Эрни Райта. Он смерил Шейна взглядом, и то, что он увидел, пришлось ему не по вкусу. Что-то промелькнуло у него в лице — не страх, но вроде как удивление, озадаченность, досада… как будто его обманули. Но через мгновение у него уже не осталось выхода — этот мягкий голос как будто пригвоздил его, и перед ним не осталось ничего, кроме неизбежного ближайшего мгновения.

— Я жду, Уилсон. Или мне силой заставить тебя расстегнуть кобуру?

Время остановилось, во всем мире не осталось ничего, кроме двух людей, глядящих в вечность, укрытую в глазах другого. И вдруг комнату сотрясла внезапная вспышка действий, почти невидимых в их неимоверной быстроте, и грохот двух револьверов слился в единый долгий непрерывный взрыв. И Шейн остался стоять, непоколебимый, как крепко укоренившийся дуб, а Уилсон закачался, правая рука беспомощно повисла, из-под рукава на кисть тонкой струйкой потекла кровь и револьвер выскользнул из немеющих пальцев.

Он попятился к стене, и горькая недоверчивая обида исказила его черты. Левая рука согнулась в локте, второй револьвер показался из кобуры — и тут же пуля Шейна ударила его в грудь, у него подогнулись колени, он начал медленно сползать по стене вниз, пока безжизненная тяжесть тела не повалила его боком на пол.

Шейн глядел через разделяющее их пространство и, уронив револьвер обратно в кобуру, как будто забыл обо всем остальном.

— Я дал ему шанс, — пробормотал он, и в голосе отозвалась глубокая, большая печаль. Но эти слова для меня не имели никакого значения, потому что я заметил на его темно-коричневой рубашке, низко, сразу над поясом, чуть сбоку от пряжки, более темное пятно, которое постепенно расширялось. Потом его заметили и другие, пронесся легкий шумок, и зал начал возвращаться к жизни.

Зазвучали голоса, но никто не успел прислушаться к ним. Их оборвал грохот выстрела в заднем конце зала. Казалось, ветер рванул рубашку Шейна на плече, и стекло в окне у него за спиной разлетелось в самом низу, у рамы.

И тогда я увидел это.

Только я один увидел. Остальные в этот момент поворачивались, чтобы посмотреть назад. А мои глаза не отрывались от Шейна, и я увидел. Я увидел, как человек двинулся, буквально весь сразу, и длилось это одно мимолетное мгновение. Я видел, как пошла вперед голова, и повернулось тело, и мощно рванулись ноги. Я видел, как ударила по кобуре ладонь и рука выхватила револьвер в одном молниеносном взмахе. Я видел, как поднялся ствол, как будто… как будто указывающий палец… и вырвалось пламя, а человек еще продолжал двигаться. А там, на балконе, Флетчер, которого пуля прошила в тот момент, когда он целился, чтобы выстрелить второй раз, покачнулся на каблуках и повалился спиной в открытую дверь позади него. Он вцепился пальцами в косяки и вытащил свое тело вперед. Он доплелся до перил и попытался поднять револьвер. Но силы уже покидали его, он повалился на перила, проломил их и рухнул вниз вместе с обломками.

Сквозь оглушительную и пустынную тишину зала прорвался голос Шейна, как будто долетевший с большого расстояния.

— Я надеюсь, на этом все кончится, — сказал он. Машинально, не глядя, он откинул в сторону барабан револьвера и перезарядил его. Пятно у него на рубашке теперь стало больше, оно расползалось веером над ремнем, но он, казалось, даже не знал этого — или не обращал внимания. Только движения у него теперь были медленные, заторможенные невыносимой усталостью. Руки оставались уверенными и твердыми, но они шевелились медленно, и револьвер упал в кобуру под собственным весом.