Опытный кролик - Дмитрий Полковников

Через три часа ребята поняли правильно, что получится, если они «забьют» на учебу. Ненашев уверенно победил, нанеся первый удар на правом фланге. Далее, за час чистого времени он взял оставшийся без внимания пятый форт, снес стоящую на его пути пограничную заставу и атаковал редкие доты укрепленного узла с тыла, поочередно щелкая их как семечки.

Как в реальности. Наступал комбат двумя пехотными батальонами при поддержке саперов, не только вызывая огонь артиллерии и минометов, но и двигая орудия прямой наводки в боевых порядках.

Драматичность ситуации, заставила прорезаться несколько голосов, одновременно спасающие свои и, главное, чужие позиции. Стараясь аккуратно сдерживая излишнюю молодую нервозность, Панов сделал выбор.

Глава десятая или туда, куда всем надо (7 июня 1941 года, суббота)

Главный разведчик погранотряда капитан Михаил Елизаров[172] с середины мая всем видом излучал показное спокойствие. Если раньше волновался и писал докладные начальству, то последние дни ныне сообщал наверх исключительно факты, не дописывая никаких выводов.

Нет, приспособленцем и трусом Михаил не был. Хотите проверить, пойдите на него с ножом или с винтовкой, на которую надет боевой, а не эластичный штык.

Днем граница радовала веселой, почти пасторальной картинкой. За рекой в бинокль виднелись красные черепичные и соломенные крыши домов польских сел и деревень, зеленели засеянные поля, мирно паслись стада коров. Единственное, что смущало – редкие патрули немцев и многометровые наблюдательные вышки, с постоянно блестевшей на солнце оптикой.

Но ночью посты пограничников слышали непрерывный гул транспорта – автомобилей, тягачей и, возможно, танков[173].

Если сначала при разборе инцидентов германские пограничники занимали линию показной вежливости и всячески пытались подчеркнуть этим свою «дружественность»[174], то к началу июня обнаглели настолько, что два их офицера перешли государственную границу, проходившую вдоль железнодорожной линии, и принялись вербовать железнодорожного сторожа. Хорошо, пограничный наряд вовремя заметил нарушителей[175].

На все протесты о нарушениях границы немцы начали заявлять «Мы не можем договориться с местным населением, а стрелять нам запрещено».

В этом была своя доля истины, бандитов и перебежчиков частенько поддерживало местное население. Новая граница по Бугу, разделила не только два государства, но и живущих когда-то в одной стране родственников.

Елизаров трезво оценивал ситуацию. Хватило одного урока. Иносказательно высказав собственные соображения в штабе 4-й армии, он получил от хорошего знакомого убийственный ответ. Есть мнение, что пограничники сами усложняют обстановку, трусят и шлют панические донесения в ЦК партии, Генштаб и само правительство[176]. Близкой войной этим летом не пахнет. Ни СССР, ни Германия не заявили друг другу никаких претензий. А все, что капитан видит, всего лишь элементы большой политической игры.

Почему-то никто не допускал и мысли о возможности немцев использовать излюбленный прием – нанести удар первыми. Это Михаил знал из истории Первой Мировой, да и книги о полыхавшем войне в Европе читал постоянно. Но высовываться не стоило. При его должности и четко озвученной позиции руководства, можно быстро покинуть место зама отряда по разведке.

Сейчас не принято открыто говорить о положительных качествах возможного противника – считается, что это вредно скажется на воспитании бойцов[177]. А если Елизаров прямо даст собственную оценку немецким войскам, накапливающимся на другом берегу Буга – девять из десяти напишут на него[178].

А какой-нибудь проходимец, уцепится, и даст письму ход и будешь ты вместо работы снимать с себя клеймо, обивая пороги инстанций. На тех, кто имел дело с разведкой и иностранцами, постоянно поглядывали косо[179]. Усугублять ситуацию не стоило, могло пострадать исключительно важное для страны дело. Кроме вермахта, первому в мире социалистическому государству угрожали многие. Перейти границу желали шпионы, диверсанты, контрабандисты, бандиты, да и просто перебежчики, ищущие хорошей жизни по разным берегам Буга.

Елизаров имел «глаза и уши» по обе стороны границы, но не стоит искать среди них Штирлицев и Зорге. На советских пограничников работали поездные машинисты, смазчики, стрелочники, скромные поселяне и жители приграничных городков. Были и отчаянные «ходоки», нелегально проникавшие на ту сторону и возвращающиеся через заботливо оставленные Михаилом «окна».

На сотрудничество они шли по разным причинам. Кто-то работал из патриотизма, кто-то думал сделать карьеру, кого-то припугнули судьбой родных и близких, а кто-то попутно и под солидной «крышей», решал вопрос нелегального товарооборота.

Для разведки нет отбросов. Но тех, кто очень любил деньги, под капитаном не ходило. И дело совсем не в твердых моральных принципах тщательно подбираемых Елизаровым, кадров. Валюты хронически не хватало даже оплатить добровольным помощникам текущие расходы[180]. А вот «двойные» агенты встречались, однако изымать их из оборота Елизаров не спешил, понимая ценность поставляемой противнику дезинформации.

Никто не узнает в этом ладном командире, с небольшим шрамом на щеке, бывшего студента филологического факультета Ленинградского университета. Доучиться так и не дали. В 34-м по комсомольскому набору его направили работать в ОГПУ. Окончив по первому разряду третью школу погранохраны[181], Елизаров попал в Мурманский погранотряд.

Финская война переродила его в хладнокровного разведчика. Дело, которым он занимался, капризно и требует огромного терпения. Не всякий кадр подойдет.

Капитан обладал удивительным даром легко сходиться с людьми, понимать их настроение и даже менять его в интересах дела. Иному на такой работе пришлось бы нелегко, а Михаил будто чувствовал, когда стоит пошутить, снимая с человека тревогу, усталость или налет уныния, а когда проявить жесткость и принципиальность.

Не удивительно, что Елизаров честно заслужил орден Красной Звезды, выследив, наконец, ту проклятую диверсионную базу на финском кордоне Корья[182]. Там и получил отметину на лице.

В середине сорокового Елизарова неожиданно перевели в 17-й погранотряд. Наверно оценили неплохое знание языка. Родина остро нуждалась в образованных кадрах на новой границе[183].

Работать в Бресте было сложно, но Михаил остался доволен. Кадры не ошиблись в капитане, и постепенно Елизаров поставил агентурную разведку погранотряда на приличный уровень. Разобраться в хитросплетениях донесений, сопоставить их с показаниями задержанных нарушителей и докладами с застав стоило большого труда. Но Елизаров справлялся и, начиная с апреля, делал неутешительные выводы.

Все же, курс логики входил в список изученных им предметов. Да и навык работы с противоречивыми данными капитан отточил еще в университете. Совсем не просто ориентироваться в заумных теориях корифеев немецкой философии.

Ценили его и на той стороне, считая серьезным профессионалом и исключительно упертым большевиком. Абвер вел на Елизарова персональное досье, имел словесный портрет, но ни одной фотографии[184].

Выслушав своего агента, Елизаров искренне заверил Майю, что ничего ей не угрожает. Но вот второй сигнал о поведении неизвестного капитана заставил задуматься. Похоже, посетитель действительно решил поухлестывать за его подопечной. Услышав про четное число роз, Михаил чуть не рассмеялся – ухажер явно начитался рыцарских романов, не вдаваясь в подробности правил этикета.

Ну, не первый раз. Стоит выяснить личность этого «Ромео» и недолго побеседовать. Разговор с представителем всесильного ведомства, пусть из пограничных войск, стопроцентно обламывал любого романтика.

Но и немец, похоже, клюнул на местное тощее сокровище. Конкуренция, видите ли. Один, как баран из-за ярки, второй – как глухарь на току.

Вновь прокрутив эпизод, Елизаров подумал – а не использовать ли ситуацию и заставить этого неуклюжего соблазнителя поиграть с певичкой. Пусть на почве ревности немец потеряет голову. Михаил был совсем не прочь увидеть в одной постели дочку польского офицера и фашиста. Сладкая парочка, где хорошо проинструктированная подруга пообщается с гауптманом в нежной обстановке. В том, что фашист занимается здесь разведкой, Елизаров нисколько не сомневался.

А тот, артиллерийский капитан, зная немецкий язык, может помочь заставить немецкого офицера наболтать лишнего, используя интернациональное средство общения. В том, что гауптман обязательно появится в привокзальном ресторане, Елизаров не сомневался – Эриха Кона видели здесь несколько раз, легко установив имя и фамилию завсегдатая при пограничном контроле.