Жизнь на кончиках пальцев - 2 (СИ) - Новка Маруся

— Позже, — отмахнулся Алексей Викторович. — Ты ведь не кофеи распивать меня позвала? Выкладывай, в чем проблема и не тяни. У меня и без твоих фокусов есть чем заняться, — нахмурился.

— Я беременна! — выпалила Мстислава, решив, что лучше всего начать с самого главного.

— Поздравляю, — усмехнулся Гассерт. — Могу ли я узнать имя счастливчика, на которого ты собираешься возложить обязанности отца?

— Зачем ты так? — почувствовала, как к горлу подступил комок. Особо чувствительной, а тем паче — слезливой, Мстя никогда не была. Удивилась собственной реакции. Разозлилась: — Возможно, что это твой ребенок!

— Ну уж нет, — расхохотался Алексей Викторович, — роль папаши на меня можешь даже не примеривать!

— Это почему? — растерялась Мстислава. — Мы были близки в те дни, когда состоялось зачатие.

— Да потому что я бесплоден, — улыбка сползла с лица Гассерта.

— А как же?… — закончить фразу Звездинская не успела, потому как сразу получила ответ.

— Когда я женился, у Лиды, моей супруги, уже был ребенок. Я усыновил мальчика и о том, что он мне не родной, знают не многие. Не сказал бы и тебе, не знай я твою деятельную натуру. В этом случае лучше прояснить все и сразу, — Алексей вынул портсигар, открыл его и тотчас захлопнул. Курить в присутствии беременной женщины он не стал.

— Можешь курить, — вздохнула Мстислава, — и дай мне сигаретку.

— Не выдумывай, — одернул Гассерт, — тебе нельзя.

— Все мне можно, — криво усмехнулась уголком рта. — Все равно придётся делать аборт.

— Но ведь кто-то стал причиной вот этого? — Алексей Викторович не спешил угощать сигаретой любовницу. — Пусть он возьмет на себя ответственность за ребенка.

— Лёшик, ты не понимаешь! — Мстя театрально заламывала руки. — У меня давно никого нет, кроме тебя и… — замялась, постаралась придать взгляду смущение, закончила фразу: — И Сережи.

— Значит, послушала моего совета и таки приласкала мальчика, — ухмыльнулся Гассерт. — Или уже давно приласкиваешь?

— Да какая разница?! — Звездинская резко перехотела плакать. — Подумай сам, какой из него отец?! Какая от него будет помощь?! Да и, если честно, роль матери-одиночки меня совершено не прельщает! И если бы только это!

— Что еще?

— Деньги, — вздохнула. — У меня почти нет накоплений, а Сережа не сможет обеспечить нас с малышом материально.

— Все понял, — Гассерт снова улыбался. — Ты хочешь замуж за этого пацана и хочешь, чтобы я по-прежнему содержал тебя? — добавил, видя, что Мстислава собирается возразить: — И не ври мен! Я тебя слишком давно и слишком хорошо знаю!

— Да! — выкрикнула в лицо любовнику Звездинская. — А что здесь такого?!

— В принципе — ничего, — пожал плечами Алексей Викторович, — вполне нормальное желание.

— Значит, ты согласен? — Мстислава не понимала всей комичности ситуации. — Ты согласен оставаться моим любовником и взять на обеспечение нашу семью после того, как я выйду замуж за Сережу? Ты это сможешь?

— Важно не то, что я смогу, — ответил Гассерт, — а то, какую выгоду принесет мне твоя авантюра. Если принесет вообще, — выбрался из глубокого кресла: — Мне нужно подумать.

— Пока ты будешь думать, я упущу время на аборт! — Мстя хотела получить ответ, каким бы он ни был, немедленно.

— Я заеду через пару дней, — Алексей Викторович навис над оставшейся сидеть Звездинской, — а пока — отдыхай, наслаждайся новым лицом и телом, — направился к двери, бросив через плечо: — Не провожай.

— Вот ведь гад, — бормотала сквозь зубы Мстислава, глядя в окно на отъезжающий автомобиль.

Звездинская не знала чем себя занять в ожидании звонка от Гассерта. Она понимала, что сейчас зависит от его решения, как никогда в жизни. И от этого злилась еще больше.

В первый день по приезде она позвонила в училище, поинтересовалась, не нужна ли её помощь. Узнала, что отбор в первый класс уже завершен. Недовольно высказалась:

— Могу только представить кого вы там без меня понаотбирали! — и добавила: — Если в первый же год вылетит половина учеников — это будет целиком на вашей ответственности!

Директор еще пытался отвечать и убеждать в том, что и девочки, и мальчики перспективные, что Людмила Марковна подошла к доверенной ей миссии со всей ответственностью, когда Мстя, не желая ничего слушать, нажала клавишу отбоя.

Затем позвонила в театр. Узнала, что труппа возвращается с гастролей десятого сентября. Вздохнула, потому как до встречи с Сереженькой оставалось еще две недели. Подумала, что это, возможно, и к лучшему. К этому времени она уже будет знать, какое решение относительно её будущего примет Гассерт и заодно, вместе с любовником, разработает стратегию дальнейшего поведения с Истоминым. Здесь нужно все хорошенько продумать! Нельзя ошибиться ни в одной мелочи!

Мстислава надеялась, что Алексей позвонит уже в этот вечер, но ожидания не оправдались. Телефон молчал. Она совсем уж было решила набрать Милочку, сказать, что уже вернулась из отпуска, но передумала. Лучше заявиться к Людмиле самой! Произвести фурор! Посмотреть на вытаращенные от восторга глаза! Насладиться триумфом.

Посмотрела на часы, показывающие восемь вечера, и решила отложить визит на завтра. Лёшик, если и позвонит, то не раньше шести часов. Весь день он занят на работе, а потому вполне можно проведать «недоподругу» днем.

Ровно в девять Мстислава уже была в постели. Поворочавшись немного, приказала себе не забивать голову всякими предположениями и крепко уснула.

Часть третья

Глава первая

Людмиле Марковне все же удалось уговорить директора детского дома отпустить обеих девочек за неделю до начала занятий в училище.

— Халфину можете забирать хоть сейчас, — недовольно морщился директор, — а вот Малышкиной нужно работать до окончания пребывания детдома на даче.

— Девочкам предстоит нелёгкий год, — увещевала Милочка. — Им совсем не помешает хотя бы неделька ничегонеделанья.

— Вас послушать, так мы на них воду возим, — бурчал себе под нос директор. — Я несу ответственность за Малышкину! Я бумаги подписал! Поди знай, что может произойти за неделю!

— Послушайте, уважаемый, — вздохнула Людмила, — я веду класс, в котором занимаются девочки, уже семь лет! Неужели вы опасаетесь, что под моей опёкой с ними может случиться что-то плохое?! Поверьте, им предстоит тяжелый и нервный год! Пусть хоть немного расслабятся. Пусть не чувствуют себя ответственными ни за кого, кроме самих себя! — добавила, увидев, что директор колеблется: — А все необходимые бумаги я подпишу.

— Да какие там бумаги? — махнул рукой. — Только не раньше, чем двадцать третьего августа!

— Хорошо, — обрадовалась Милочка. — Я приеду за девочками! — и побежала к спуску на пляж, где, как она знала, в это время находятся её ученицы со своими подопечными.

Диана и Леночка уже начали выстраивать малышей в ряд, внимательно наблюдая за тем, чтобы они крепко держались за руки.

Увидев Людмилу Марковну, быстро сбегающую по лестнице, Леночка бросилась ей навстречу, крикнув на бегу воспитателю:

— Я сейчас вернусь!

— Давай быстро! — согласилась воспитательница. — Нечего им, — кивок в сторону детей, — на солнцепеке стоять тебя дожидаючись!

— Ну что? — не утрудилась здравствованием Леночка. — Отпустил директор Диану? — о себе она не спрашивала. А зачем? Она птица вольная! Захотела — пришла. Захочет — уйдет.

— Отпустил! — закивала Милочка. — Двадцать третьего приеду за вами прямо с утра! — замялась: — Или ты хочешь сейчас уйти?

— Не, — замотала головой Леночка. — Мы здесь побудем. Подождем. А потом — вместе.

— Вот и хорошо, — Людмила улыбалась. — Вот и правильно.

Девушки жили в крохотной квартирке Людмилы уже три дня.

От предложения сходить на пляж обе отказались. Они и накупались и назагорались на даче. Тем более что в Южной Пальмире есть сто тысяч мест, где они не были ни разу.