Ловушка для адвоката - Майкл Коннелли

— И что было дальше?

— Они перестали ее использовать, а мне директор сказал следить, и как только увижу, что они появились, докладывать.

— Значит, они перестали приезжать?

— Да, перестали.

— И это та самая стоянка, откуда видно мусорный бак, в котором вы потом нашли тело Мелиссы Лэнди?

— Совершенно верно, сэр.

— Мистер Джонсон, когда мистер Ройс спросил вас, приходилось ли вам видеть обвиняемого до того дня, как вы нашли тело, вы ответили, что не думаете, правильно?

— Да.

— Почему вы так не думаете? Вы не уверены?

— Потому что он мог быть одним из тех водителей «Аардварка», которых я видел тогда на стоянке. Я не могу сказать точно, что не видел его.

— Благодарю вас, мистер Джонсон, это все.

26

Понедельник, 5 апреля, 10:20.

Впервые с тех пор, как Босха пригласили участвовать в процессе, он поверил, что дело Мелиссы Лэнди в надежных руках. Микки Холлер только что записал на свой счет первые важные очки. Небольшой кусочек головоломки, который удалось отыскать Босху, встал на свое место, и обвинитель сумел использовать это, чтобы нанести противнику удар. Не нокаут, конечно, но вполне ощутимый успех, первый шаг к тому, чтобы связать Джейсона Джессапа с автостоянкой и мусорным баком позади театра. Важность этой связи вскоре станет понятна присяжным. Однако еще важнее было то, как Холлер преподнес информацию, выставив защиту в невыгодном свете. Его позиции в качестве обвинителя сильно укрепились в глазах Гарри.

В коридоре Босх пожал Джонсону руку:

— Мистер Джонсон, вы нам очень помогли. Даже не знаю, как вас благодарить.

Старик улыбнулся:

— Вы уже отблагодарили, посадив этого негодяя.

— Ну, не совсем еще, но собираемся. Правда, многие, кто читает газеты, думают, что мы преследуем невинного человека.

— Нет, это он, я уверен.

Босх кивнул и стал прощаться. Когда он уже повернулся, чтобы уходить, Джонсон окликнул его:

— Детектив, вы ведь любите джаз?

— Откуда вы знаете? — удивился Босх.

— Просто догадался. У нас в «Эль-Рее» будет выступать джаз из Нового Орлеана. Если вам понадобятся билеты, дайте мне знать.

— О, непременно! Спасибо.

Возвращаясь в зал, Босх улыбался. У старика глаз наметанный — догадался же он насчет джаза. Значит, и с Джессапом все получится.

Открыв дверь, он услышал, как Холлер объявил:

— Штат вызывает Регину Лэнди!

«Мой выход», — понял Босх. Все было отрепетировано еще неделю назад. Регина Лэнди давно умерла, но она давала показания на первом процессе, и суд решил, что ее свидетельство будет зачитано перед коллегией присяжных.

Брайтман кратко объяснила ситуацию присяжным:

— Только что был вызван свидетель, который не может здесь присутствовать, но поскольку он давал показания прежде, они будут зачитаны. Вам не следует задаваться вопросами, почему свидетель не может присутствовать и при каких обстоятельствах он давал показания, вы рассматриваете лишь само свидетельство. Ставлю вас в известность, что защита выдвигала возражения, ссылаясь на конституционное право задавать вопросы своему обвинителю. Однако как вы убедитесь, вопросы свидетелю задавались одним из адвокатов мистера Джессапа… — Она повернулась к трибуне: — Продолжайте, мистер Холлер.

Босх поднялся на трибуну. Принял присягу, сел, придвинул поближе микрофон и открыл синюю папку. Холлер начал:

— Детектив Босх, расскажите немного о своей работе.

Босх повернулся к скамье присяжных, оглядел их лица.

— Я служу в полиции тридцать шесть лет, и двадцать пять из них — в отделе по расследованию убийств. За это время мне пришлось вести более двухсот дел.

— Вы вели расследование и по данному делу?

— Да. Однако лишь на последнем этапе, начиная с февраля этого года.

— Благодарю вас, детектив. В ходе процесса мы еще вернемся к результатам вашего расследования. Вы готовы зачитать нам свидетельские показания Регины Лэнди, данные под присягой седьмого октября 1986 года?

— Да, готов…

— Тогда я буду зачитывать вопросы, заданные помощником окружного прокурора Гэри Линцем и адвокатом защиты Чарлзом Барнардом, а вы ответы свидетеля. Первым вопросы задавал обвинитель.

Холлер раскрыл свою папку. Босх приготовился. Когда на прошлой неделе обсуждали процедуру, судья запретила упоминать о проявлениях чувств, но он знал, что Регина Лэнди, давая показания, непрерывно плакала. Так или иначе, передать это при чтении вслух он бы не смог.

— Итак, начинаем, — объявил Холлер. — Миссис Лэнди, какое отношение вы имеете к погибшей Мелиссе Лэнди?

— Я ее мать, — прочитал Босх. — Она была моей дочерью… пока ее не отняли у меня.

27

Понедельник, 5 апреля, 13:45.

Чтение показаний Регины Лэнди заняло все время до обеда. Показания были призваны подтвердить личность жертвы и того, кто ее опознал. Однако, лишенное естественных родительских эмоций, чтение носило чисто процедурный характер и производило скорее гнетущее впечатление, как всякий голос из могилы. В какой-то мере это даже испортило эффект, достигнутый первым свидетелем. Голос Босха, произносивший слова убитой горем женщины, сбивал с толку присяжных, которым даже не объяснили, почему мать не смогла участвовать в суде над убийцей дочери.

Команда обвинителей обедала у Даффи, достаточно близко от здания криминального суда, но без риска столкнуться там с присяжными. Начало процесса никого не привело в особый восторг, все шло примерно как ожидалось. Я планировал представлять доказательства, постепенно наращивая эффект, как в музыкальной симфонии, которая начинается неторопливо и спокойно, завершаясь всеобъемлющим крещендо.

Первый день был посвящен доказательству исходных фактов: найденное тело, опознание жертвы, похищение, убийство. Первые два свидетеля сделали свое дело, после обеда предстояло заслушать третьего — врача-патологоанатома. Затем можно будет перейти к личности обвиняемого и доказательствам его причастности к преступлению. Тогда и начнется самое главное.

В суд мы вернулись вдвоем с Босхом, а Мэгги поехала в отель «Чекерс» беседовать с нашим главным свидетелем, Сарой Энн Глисон. В выходные Босх слетал в штат Вашингтон и привез ее. Давать показания Сара должна была только в среду, но я предпочитал, чтобы она была рядом и Мэгги смогла получше подготовить ее к выступлению. Мэгги уже два раза ездила к ней, но каждый лишний час, проведенный ими вместе, помогал укрепить отношения, создать эмоциональную связь. Присяжные чувствуют такие вещи.

Мэгги рассталась с нами неохотно, ей казалось, что в одиночку я обязательно сделаю какой-нибудь неверный шаг. Однако допрос врача казался делом предельно простым, и к тому же я обещал в случае осложнений позвонить. Никто не знал тогда, как важны окажутся показания этого свидетеля.

Дневное заседание началось с задержкой — один из присяжных опоздал с обеда. Дождавшись его, судья Брайтман устроила очередной разнос и распорядилась, чтобы до конца процесса все присяжные обедали вместе. Одному из помощников судьи было поручено провожать их в ресторан и обратно.

Покончив с наведением порядка, Брайтман велела мне вызвать следующего свидетеля. Я кивнул Босху, и он пошел в комнату ожидания за Дэвидом Эйзенбахом. На лице судьи ясно читалось нетерпение. Ждать пришлось дольше обычного, но тут ничего нельзя было поделать. Эйзенбаху недавно исполнилось семьдесят девять, и он ходил с тростью. Кроме того, он принес с собой специальную подушку, которую положил на стул, прежде чем сесть.

— Доктор Эйзенбах, — начал я, — расскажите, пожалуйста, присяжным о своей работе.

— По профессии я врач-патологоанатом, постоянно уже не работаю, но консультирую — на подхвате, так сказать. Если надо, провожу анализ вскрытия, а потом говорю юристам и присяжным, что там сделано правильно, а что нет.

— А кем вы работали прежде?

— Помощником главного патологоанатома округа Лос-Анджелес. Работал на этой должности тридцать лет.

— И проводили вскрытия?

— Совершенно верно, сэр. На моем счету около двадцати тысяч вскрытий. Много мертвецов повидал.

— Да, число впечатляет… И вы помните их всех?

— Нет, конечно. Навскидку разве что нескольких, за остальными надо лезть в заметки.

С разрешения судьи я подошел к трибуне и положил перед свидетелем пачку листов.

— Доктор Эйзенбах, что вы можете сказать про этот документ?

— Это протокол вскрытия от 18 февраля 1986 года. Тело Мелиссы Терезы Лэнди. Внизу моя подпись… Да, моя работа.

— То есть вскрытие делали вы?

— Совершенно верно, сэр.

Я задал целый ряд вопросов по процедуре вскрытия и состоянию здоровья девочки перед смертью. Ройс несколько раз заявлял, что я задаю наводящие вопросы, и некоторые протесты были поддержаны судьей, но цель их заключалась не в этом. Адвокат защиты просто хотел сбить меня с ритма. Так или иначе, Эйзенбах подтвердил, что Мелисса Лэнди перед своей насильственной смертью была абсолютно здорова. Никаких признаков сексуального насилия он также не заметил. Девочка была девственницей. Причиной смерти стало удушение, причем повреждения шеи и гортани указывали на то, что душила ее грубая мужская рука.