Развитие личности ребенка от семи до одиннадцати - Коллектив авторов

С учетом того, что эти нормы и принципы не собственные, выработанные ребенком самостоятельно, а заимствованные – привитые или чаще всего навязанные ему семьей, а в дальнейшем – кругом общения и школой, сам ребенок как таковой морали не имеет. А следовательно, справедлив будет вывод о том, что ребенок имеет полное право рассматривать любое действие, любое событие, любой поступок не с точки зрения того, хорошо оно или плохо (правильно или неправильно), а исключительно с точки зрения интереса к этому действию, событию и поступку.

То есть в конечном итоге именно ребенок как нельзя более правильно оценивает свое и наше поведение. Он смотрит на нас, взрослых, и сравнивает наши поступки и действия со своими, пытаясь понять логику этих поступков, а не просто копировать поведение по образцу. В момент, когда он эту логику не понимает, он задается вопросами: «За что меня наказали? Ругают?», которые чаще всего связаны именно с негативными переживаниями. Поэтому стоит ли удивляться, что многие поступки и действия наших детей, которые нам кажутся неверными, неправильными, с точки зрения ребенка – нормальны и естественны (в аналогичных ситуациях мы, взрослые, демонстрируем столь же непривлекательные действия). Поэтому стоит ли удивляться, что, копируя и даже отчасти пародируя наше собственное поведение, перефразируя и по-своему понимая наши слова, обращенные как к нему, так и к другим людям, и очень четко фиксируя противоречия между словами и делами, дети постепенно перестают доверять нам, взрослым, образуя некое свое внутреннее сообщество, в которое взрослому чаще всего вход запрещен.

Понятие «нравственность», так же как и понятие «мораль», для абсолютного большинства детей и младших подростков являются совершенной абстракцией. Это неудивительно, поскольку даже многие взрослые, понимая, о чем идет речь, выразить словами это не могут. Великий Станиславский в одной из своих работ писал, что любое чувство, любая эмоция выражается через действие, через поступок. У ребенка нравственность проявляется именно в следовании своей природе, в ответной реакции на события извне. Причем, как правило, сразу осознать собственную ответную реакцию ребенок не успевает, да и не умеет еще этого делать. Но как раз такое осознание и есть переход к настоящему пониманию морали и нравственности. Именно этому: осознанию своих ответных реакций, пониманию причин поступков и действий и контролю над эмоциональными проявлениями – необходимо учить детей.

Говоря о восприятии ребенком различных эстетических категорий: «красиво – некрасиво», «прекрасно – уродливо», «приятно – неприятно», следует принимать во внимание несколько моментов. Во-первых, у ребенка должен быть вкус, причем не столько художественный, сколько вкус вообще. Речь в данном случае идет об определенной способности – воспринимать и одновременно анализировать материальные объекты с точки зрения их строения, внешних характеристик. В этой связи столь же важно понятие «гармония» (в переводе с греч. – равновесие), но не как сбалансированность, а как непротиворечивость, законченность, совершенность.

Во-вторых, следует учитывать тот факт, что когда мы говорим о способности ребенка разделять все окружающее пространство на «красивое» и «некрасивое», этот разговор очень условен. Способность эстетического восприятия зависит от воспитания и воспитуемости. То есть даже если ребенку от природы дана способность тонкого чувствования цвета, формы, звука, поверхности, это вовсе не означает, что такой ребенок самостоятельно научится разбираться в эстетических категориях. И хотя, как все знают, о вкусах не спорят, но о них договариваются – и здесь без воспитания эстетических чувств не обойтись.

Хотим мы того или нет, существуют определенные каноны восприятия красоты, которые складывались не только в процессе социально-исторического развития человечества, но и в процессе усложнения физиологических основ человека. В результате человек воспринимает мир значительно ярче по сравнению с любым другим живым существом. Самое важное – понять самим и суметь объяснить ребенку относительность любого восприятия, чрезвычайную его зависимость от «субъективных» характеристик. Старый дом может восприниматься и как развалина, предназначенная на снос, и как романтический объект – образ, на основе которого пишутся стихи и сказки; одуванчик в пору своего цветения – яркий и радующий взгляд, но, облетев, он вряд ли обратит на себя внимание. Для одного человека любимым временем года будет лето, для другого – зима, третий радуется началу осени – времени, когда можно любоваться на медленно падающие листья, четвертый с нетерпением ждет наступления весны и таяния снега.

Если ребенок понимает, что мир изменчив и ничего застывшего и абсолютного в нем нет, если он привыкает к мысли, что все, что существует в мире, в том числе и он сам, может и должно являться объектом наблюдения (с целью фиксации этих изменений), если на основе этого понимания он учится чувствовать, мы можем смело утверждать, что такой ребенок растет неравнодушным.

Несколько слов необходимо сказать о такой важной характеристике, как цвет. «Цвет в ее чувствах и мыслях присутствовал уже тогда, когда маленькая Наташа еще и слова такого не знала. Ей было чуть больше двух лет, когда она, отчаянно рыдая из-за игрушки, которую отобрала мама, потому что пора было укладываться в кроватку и засыпать, вдруг закричала:

– Ты… ты… ты… вот! – и схватилась крохотными пальчиками за темно-коричневую ножку стула.

Злая несправедливость была в ее младенческом сознании окрашена в темно-коричневый цвет, но выразить это она тогда еще, конечно, не могла. Со временем Наташа узнала названия цветов и научилась очень неплохо рисовать акварельными красками, но многие удивились бы, узнав, что для нее не только чувства, но даже обыкновенные цифры имеют свой цвет. Четыре – песочно-желтый, семь – серый, а девять, например, – зеленый. Свои цвета имели и комнаты соседей, причем цвета эти никак не связаны были с настоящими, реальными цветами мебели, обоев или покрывал на кроватях».

Приведенный отрывок из романа Александры Марининой «Тот, кто знает» является великолепной иллюстрацией детского восприятия мира в цветовой гамме, а также переноса этой гаммы на окружающий мир.

Разговор будет неполным без упоминания понятия форма. Общеизвестно, что мягкие плавные линии воспринимаются легче по сравнению с изломанными, неровными. Происходит это в том числе и потому, что любой «излом» несет в себе нечто, воспринимаемое как агрессия, вызывая невольное желание отстраниться, защититься. Со временем это восприятие меняется, и мы начинаем находить в отсутствии плавных линий свою красоту, предопределенность, необходимость, естественность, но… это свойственно скорее зрелому сознанию.

Для ребенка чрезвычайно важно отсутствие внешних признаков агрессии. По отношению к возрасту семи – одиннадцати лет это важно вдвойне, поскольку данный возрастной период является периодом постепенного повышения тревожности и достаточно нестабильным этапом в психоэмоциональном развитии.

Предметом отдельного разговора является восприятие ребенком других людей. Не затрагивая ситуацию общения и взаимодействия, остановимся только на вопросе разделения «одушевленного» пространства на «красивое» и «некрасивое», или, глубже, на то, которое ребенку нравится («я принимаю») либо не нравится («я не принимаю»).

АЗБУКА ДЛЯ ПАП И МАМ

«НЕ ХОЧУ БЫТЬ ВЗРОСЛЫМ!»

Желание ребенка всегда быть маленьким, получившее в психологии термин «инфантилизм», относится к разряду психопатий, то есть некоторых отклонений от нормы. Это связано с нежеланием или неумением нести ответственность за поступок. Как правило, возникает при гиперопеке, когда родители не приветствуют взросления ребенка, либо при отвержении ребенка, когда на него взваливают непосильный для его возраста груз ответственности.

Есть другие случаи. Например, уставший ребенок хочет отдохнуть рядом с мамой, получить дополнительную порцию ласки, нежности.

Общеизвестно, что мамы, как и папы, некрасивыми не бывают. Связано это, разумеется, не с физическими особенностями живых людей, а исключительно с тем эмоционально-психологическим фоном, на котором они воспринимаются ребенком. Это близкие, родные люди, а потому, даже когда происходит конфликт, глубинное ощущение родственности и связанности с ними не пропадает. (Исключением из правил являются неблагополучные отношения: взрослые равнодушны к ребенку, или используют физические наказания, или унижают его и т. д.) Столь же эмоционально и восприятие любимых игрушек, которые, вне зависимости от качества и внешних характеристик, наделяются признаками живого субъекта. Одноклассники-друзья воспринимаются как симпатичные, а противники – как несимпатичные. Это, разумеется, упрощенный взгляд, но он подчеркивает основную тенденцию, свойственную младшим школьникам (да и вообще человеку): эмоциональное восприятие живого субъекта (или наделяемого одушевленностью) идет исключительно на основе тех чувств, которые ребенок к нему испытывает.