Босфорская война - Владимир Королёв

Есть неясности и с морской активностью Войска Запорожского в 1622 г. Первый сенатор короны князь Ежи Збараский в письме из Кракова от 8 мая (28 апреля) извещал короля: «Кажется, немало их (запорожцев. — В.К.) прокралось к донцам и ушло с ними на море — значит, турки сейчас будут сердиться». Сенатор советовал направить послание великому везиру, где сообщить, что казаки, отправившиеся в море, — это донцы, которых выслала Москва для нанесения вреда Польше в ее отношениях с Турцией, и посоветовать туркам не верить, если их будут уверять, что это запорожцы. Такое предупреждение было отправлено, о чем польский посол, брат первого сенатора К. Збараский напоминал в 1623 г. великому везиру Мере Хюсейн-паше: «Ведь давали вам знать еще год назад, что с Дона к вам идут несколько челнов. Почему же ваши друзья (татары. — В.К.) не остановили их?»

«Обещаниями и деньгами, — пишет о 1622 г. М.С. Грушевский, — удалось сдержать козачество (запорожское. — В.К.) в этот критический момент от морских походов… Только небольшая партия на пяти чайках прокралась в море, вместе с донцами, вероятно, и за ними вдогонку посылали на Дон, чтобы их вернули назад». Историк при этом ссылается на письмо от 3 мая (23 апреля) и отмечает, что в письме Е. Збараского, датированном 8 мая (28 апреля), о сем же сказано: в мае ходили в море пять казацких чаек и захватили турецкий корабль. Видимо, это те пять черкасских стругов, которые фигурировали ранее[158].

Но, возможно, запорожцы не ограничились упомянутым участием. 6 мая (26 апреля) шляхтич Кшиштоф Бокжицкий писал из Умани брацлавскому хорунжему Стефану Хмелецкому, что все казаки вышли из Запорожья для морского похода и даже послали на Дон за челнами. «По всей вероятности, — предполагает Ю.А. Мыцык, — запорожцы посылали на Дон не только за челнами, но и для согласования своих действий с донцами. Как известно, в мае — июне 1622 г. оба казацких Войска совершили совместный поход к южному берегу Крыма и к черноморскому побережью Турции на пространстве от Трапезунда до Стамбула».

Не исключено, что сечевики, помимо 300 человек флотилии Шила, предпринимали и какие-то отдельные действия, однако на этот раз главную роль в морской кампании, несомненно, играли донцы.

Источники отмечают двойной приход казаков в Прибосфорский район в 1622 г. Первое их появление там относится к апрелю. «Великий везир, — доносил Ф. де Сези королю Франции 1 мая (21 апреля), — был более занят, чем он желал: рыжие и казаки (т.е. донцы и запорожцы. — В.К.) пришли поблизости отсюда на Черном море, взяли несколько судов, что привело великого сеньора в такую ярость, что он угрожал ему (великому везиру. — В.К.) отрубить голову и великому казначею, которого они называют тефтедар (правильно: дефтердар. — В.К.), если на другой же день они не отправят галеры на Черное море».

Вероятнее всего, об этом набеге писал из Стамбула коронному подчашему и польному гетману Станиславу Любомирскому польский гонец Станислав Сулишовский. В османской столице, говорилось в его письме, «стало известно, что казаки, выйдя в море, разбили несколько кораблей и разорили некоторые прибрежные селения. В результате везир, вызвав меня к себе три дня назад, перед смертью своей и султана, резко говорил со мной, подчеркивая, какие оскорбления нанесены султану тем, что мой государь, договорившись о мире (перемирии 1621 г. — В.К.), до сих пор ни в чем не следует хотинским постановлениям: очень долго нет вестей о после (приезд польского посла для переговоров о мире задерживался Речью Посполитой. — В.К.), казаки по приказу его королевского величества по-прежнему воюют на море».

«Если бы, — отвечал С. Сулишовский, — он (король. — В.К.) не хотел мира с вами, уже сейчас было бы полно в вашей земле войск моего государя. Если бы казаки выходили в море по приказу моего государя, большими были бы их численность и нанесенный вам ущерб». По словам гонца, везира «этот ответ несколько успокоил».

Письмо официально датировано 28 (18) мая, и «три дня назад» — это 25 (15) мая. Но С. Сулишовский говорил с великим везиром Дилавер-пашой, который, как и султан Осман II, погиб в результате государственного переворота — первый был изрублен толпой 19 (9) мая, а второй предан смерти 20 (10) мая. Следовательно, приведенный разговор произошел до 19 (9) числа, что хронологически приближает его к письму французского посла.

По словам В.Д. Сухорукова, в эту кампанию донцы «на легких стругах плавали по водам Азовского и Черного морей, внезапно нападали на корабли и каторги турецкие, теснили азовцев, жгли и опустошали селения крымские и турецкие: селения Балыклейское (Балаклава. — В.К.), Кафа, Трапезонт и другие приморские места были свидетелями отважности и мужества казаков».

К русскому послу в Крыму Андрею Усову 20 июня приехал Ибрахим-паша и по поручению хана Джанибек-Гирея II говорил «с. великим гневом», что царь пишет хану о братской дружбе и любви, а «донских… казаков посылает морем крымских улусов воевать, тому… два дни под Кафою донские казаки взяли два корабля[159], а ныне… пришли в Булыклы (Балаклаву. — В.К.) и многую… крымским людем шкоту поделали, людей в полон поймали». В.М. Пудавов отмечает, что дело не ограничилось Балаклавой, поскольку донцы «даже врывались в глубь Крыма и разорили деревню в 15 милях от Багчесарая» (Бахчисарая), и что за эти столь чувствительные для крымцев набеги хан через своих сановников неоднократно упрекал русских послов. Калга-султан (второй соправитель ханства) Девлет-Гирей говорил им, что к нему «приходят всякие люди с плачем», жалуясь на казачьи разорения. Кроме того, «хан и калга в это же время посылали грамоты к царю с объяснением разорений от донцов и настаивали, чтоб велел "укротить их саблею"».

С небольшим разрывом по времени от крымских действий флотилия ударила на Трабзон. Уже 2 июля клецкий атаман Т. Иванов знал и говорил московскому посольству о взятии и разорении казаками этого города и других приморских селений на царьградской стороне и о возвращении на Дон из похода отряда запорожцев. По словам Г. Титова, они вернулись «в петровы… говейна» (Петров пост заканчивался 29 июня) и «добыч всякой, золота и серебра и платья привезли с собою много». Оказалось, что после погрома Трабзона и иных «многих мест», по отходе в море, запорожцев и донцов разнесло погодой «врознь», и первые отправились на Дон, а вторые «остались на море со многою добычею»[160].

Нападение на Трабзон, но взятие не самого города, а его посадов, особо упоминается в царской грамоте Войску Донскому от 10 марта 1623 г. Донцы упрекались в ней в том, что вопреки государевым повелениям они «посылали на море на турских людей под город под Трапизон атаманов… и казаков… И того… они турского царя города Трапизона мало не взяли, а посады выжгли и высекли и живота (имущества. — В.К.) всякого, и корабли, и наряд, и гостей турского царя поймали…»

«И мы, великий государь, — продолжала грамота, — тому подивились, какими обычаи вы, атаманы и казаки, так без нашего указа учинили: на турского царя города ходите войною и города ево зжете и воюете, и в полон гостей и всяких людей со всеми животы их емлете мимо наш указ, и тем меж нас, великого государя и турского Ахмет-салтана царя[161], нынешней нашей ссылке чините помешку, а на нашего недруга и разорителя великого нашего Российского государства, на польского Жигимонта-короля[162]и на его землю турского царя Ахмет-салтановым людем поход тем мешаете».

Хронология похода флотилии Шила в полной мере не выяснена. По В.М. Пудавову, набег на Трабзон состоялся еще до угрозы Османа II лишить головы великого везира. «До конца июля, — пишет историк, — плавали казаки по Азовскому и Черному морям; много навели разорений по берегам Крыма, Анатолии; много собрали добычи: "золота, серебра, платья и ясыря (пленников. — В.К.)"… От Крыма приплыв к Анатолии, казаки нападали на Трапезонт и другие города и селения. Пустившись отсюда с большою добычею, они разнесены были сильною бурею так, что флотилия их разделилась на части. После того, соединясь на море в значительном числе, приближались они к Царьграду и взяли несколько турецких судов. Это так встревожило и разгорячило султана, что он грозил великому визирю и великому казначею… Чрез несколько времени казаки, усиленные вновь выплывшими в море донскими и запорожскими стругами, опять приближались (в июле) к Царьграду (в 40 стругах)…»

Как сказано, Ф. де Сези сообщал об упомянутой угрозе падишаха в адрес великого везира и дефтердара 1 мая (21 апреля), и, следовательно, нападение на Трабзон В.М. Пудавов относит к апрелю. Но действия у Кафы и Балаклавы, согласно этому же автору, предшествовали трабзонскому набегу и, значит, также состоялись в апреле, чему противоречат приведенные крымские сведения о казачьей «шкоте» в июне. Если флотилия Шила отправилась в море в начале мая, то она не могла действовать в апреле, и, таким образом, надо говорить о действиях разных флотилий.