Национальная доктрина - Богдан Заднепровский

24. Труд как ценность

Начнем тему труда как ценности с эволюции «общественных формаций». Сначала был первобытно-общинный строй, он породил рабовладельческий строй, тот в свою очередь породил феодальный, феодальный породил капиталистический, капиталистический породил… Все эти общественно-исторические формации связаны со своими уникальными, только им присущими способами производства. Предыдущие способы отмирают, либо остаются в виде предосудительных пережитков.

Однако если внимательно приглядеться, то здание социального опыта — государство никогда не отбрасывает свои старые изобретения и достижения в области производства. Оно их непрерывно совершенствует. Трансформирует в более подходящие для современного человека модели сознания, адаптируя старое к новому. Сначала придумали мораль, позже право. Но от морали не отказались, даже наоборот усовершенствовали: создали религию. Отказались от религии, во имя науки. Да нет же, придумали новую религию под названием прогресс. Общественные механизмы отказываются от форм и содержания, но не от уже раз когда-то изобретенных социальных машин. То же самое происходит и со способами производства и довлеющими в их рамках формами государства. Появилось рабство как результат долгового права и расширения жизненного пространства в рамках возникновения первых государств — городов и соответственно товарного производства. Рабы обслуживали все отрасли товарного производства, сами были товаром, находились под полной личной зависимостью.

Далее возникли более крупные формы собственности и новые государства. Основное производство и форма собственности земля и ремесло. Чем сложнее труд, тем более он нуждается в свободе от личной зависимости. Сначала появляются города-коммуны в Средние века. Крестьянин не сразу становится крепостным, а тоже в рамках старого доброго долгового права и войны за частную собственность. Крепостные крестьяне обслуживали основную отрасль производства, были сами товаром, были лично зависимы. Короче они снова были рабами.

Новое время. Усиливается государственная власть, усиливаются города, появляется индустрия, капитал, денежное хозяйство. Крестьяне не нужны, нужны рабочие для городов и земли. Поэтому крестьяне становятся свободными от личной зависимости от своих господ, но теперь они лично зависимы от своих потребностей. Рабочие обслуживали основные отрасли производства, товаром стал их труд, также были зависимыми от своих потребностей. Заметим, что ближе к концу развития каждой общественной формации жизнь рабов, казалось бы, улучшалась. Рабы стали колонами и имели право на часть своего труда. При феодализме же это счастье становилось новым рабством — крепостничеством. Крепостные в конце феодализма стали полностью свободными… Но их освободили не только от хозяев, но и от хозяйства. Они стали бесправным пролетариатом. Бесправие — вообще основной признак рабства. К тому же, всякая смена общественно-исторической формации сопровождалась катастрофическими миграционными процессами: вольноотпущенники Рима, переселение народов, великие географические открытия, миграции пролетариата (типа сращения города с селом).

Несмотря на то, что капитализм достиг планетарных масштабов, о крепостном праве тоже никто пока еще не забывает. Оно выступает в виде национальных миграционных законов. В том же ряду и крепостное право больших городов в России — регистрация. Но это уже примеры и частности. Что же можно проследить из всего вышеизложенного? А то, что вместе с развитием способов производства и социальных институтов развиваются и те самые предосудительные пережитки — они тоже важный общественный институт. В общем и целом люди стали жить лучше, но далеко не все. На смену старым болезням приходят новые, и обновляются старые. Существует ли здесь какая-нибудь первородная суть в этой эволюции? По-видимому, надо вернуться к сущности первого социального изобретения человечества — государству. В чем смысл его существования. Государство часто связывают с идеей безопасности и благополучия. И в рамках исторической эволюции государство переживает следующие этапы своего бытия: сначала государство ради безопасности, далее государство — ради благополучия, потом государство — ради безопасности благополучия, и наконец, государство — ради безопасности и благополучия. Потом эволюция повторяется на более высоком техническом уровне. Для Запада, где государство — ради безопасности и благополучия, возникли новые угрозы, которые возможно в скором времени приведут его к новой эволюции, может к новой катастрофе (она называется иногда революцией). Для России же самым жестким образом на протяжении ее 1000-летнего существования остро стоял вопрос о безопасности, благополучие обычно оставляли на будущее. Сейчас же решается вопрос о безопасности благополучия правящей элиты. Естественно, что рабы страдают, и могут ради своих безопасности и благополучия, в конце концов, поквитаться со своими обидчиками: и те, и другие люди.

То есть важен человеческий фактор. Но в какой степени и в каком виде? В какой-то период истории личная зависимость перестает значить что-либо для господ (особенно это касалось мужчин). Какой прок, например, в личной зависимости рудокопа от хозяина. Сам он не нужен, нужен лишь его труд. Рабочих нужно много, а личная зависимость имеет свои ограничения в потреблении (физиологические, психологические, моральные). Массы же легче принуждать через государство и закон. Бесправие и нищета — вот наиболее простые и эффективные методы для накопления рабочей силы. Бесправие позволяет буржуазному государству распоряжаться порядком жизни людей, низводить их до грубого безнравственного уровня. Нищета делает из человека скотину, которой лишь нужно есть, пить, греться и размножаться. Чтобы удерживать скотину, нужна полицейская дубинка. Церковь тоже помогала в этом, считая благом «много трудиться», и чтить отрицание животных инстинктов, а также, порицала все бесправное и невежественное. Но ее гроздья гнева направлялись лишь в одну сторону — в сторону «блаженных», что, в общем-то, было не по-христиански. Короче, попам хорошо жилось: они были либо хозяевами, либо при хозяине. Таким образом, человеческий фактор в начале развития нового способа производства не повышается, а понижается, а повышается в конце этого процесса. Древний Рим, к примеру, с его системой колоната был завершающим этапом способа производства, когда рабы имели право на часть результатов своего труда. Феодализм, в свою очередь, закабалил крепостничеством свободного крестьянина, подчинив его личной зависимости, вместо родовой ответственности. Так, чтобы привязать человека к земле, основной отрасли производства, феодалам понадобилась не только власть на средства производства, но и личная зависимость соплеменника.

А капиталистам нужно уже больше, им нужно полное бесправие и безличность рабочего. Он должен быть универсальной единицей труда. Феодал отвечал за личность раба по совести и выгоде, а капиталист отвечал лишь перед государством, которое законом давало ему права на господство над человеком, и финансово при этом зависело от капитала. Именно зависимость государственной власти от капитала (коррупция) всегда ослабляла абсолютную власть монархии. Это всегда эпоха decadence (разложения) власти. Результатом именно снижения роли человеческого фактора явилось обострение классовой борьбы, в сравнении с крестьянскими восстаниями. Крестьян меньше угнетали хозяева, с ними теснее общались (Вследствие религиозных, монархических и национально-освободительных войн в Западной Европе было отменено крепостное право). Бедствием для людей стало развитие денежного хозяйства, (помещики требовали деньги за аренду земли) и развитие мануфактурного сырьевого производства (людей сгоняли с земли).

Подытожим то, что есть на день сегодняшний. Эволюция привязи (рабства) схематично выглядит следующим образом: личная зависимость; крепостное право; гражданство: регистрация по месту жительства и визовый режим; миграционное законодательство.

В чем же состоит ценность труда? Труд не может быть свободным, если его результаты не обеспечивают ожиданий индивидуума от этого труда, хотя бы долгосрочных. Весь остальной труд является рабским, он направлен лишь на выживание индивидуума, а не на его культурно-социальные потребности.

«Прежде всего неправильно сведение заработной платы к уровню физического минимума средств существования, так как это означает игнорирование исторического и морального элемента, входящего в определение стоимости труда» (Э. Брегель).

Рабский труд, таким образом, обеспечивает ожидания и потребности других людей, а не непосредственно индивида труда.