Бабайка - Цогто Валерьевич Жигмытов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Минут через десять я сдался.
– Бесовская одёжа, – процитировал я в сердцах Ивана Васильевича и направился в оружейку. Я порядочно был на взводе, и твёрдо решил пойти на принцип: хоть как-то этот наряд продырявить надо, так что попробую прострелить эту чёртову ткань из автомата.
Шагая по центральному коридору, проходя круглый холл, затем левый коридор я всё время бессознательно принюхивался. Вонять вроде бы стало меньше, а может, я просто притерпелся.
– И чего нюхает, – ворчал позади меня кот. – Нюх даже хуже чем у меня, а всё туда же.
– Да, – солидно подтверждал волк, тихонько цокая когтями по полу.
– Будет меня жизни учить всякое зверьё, – сказал я, остановившись. – Да ещё синее!
– Чё он сказал? – задрал трубой хвост кот и оглянулся на волка.
– Он сказал, что мы синие, – сказал волк.
– Что это вообще за слово такое – синие? – с подозрением глядя на меня, спросил кот. – Это что, такое оскорбление?
Я плюнул и пошёл дальше. Вошел в оружейку, и вот тут бэтменовская одежда задвигалась на моём теле, лопаясь и стягиваясь, и через пяток секунд на мне снова был балахон, так напомнивший мне ОЗК. Обалдеть, подумал я. Это что за технологии тут у них?!
– Мы поговорим о нашем деле? – сумрачно спросил волк, глядя на меня из коридора.
VII
Я им нужен, чтобы открывать консервы. Это если вкратце. Они предоставили мне убежище и шанс выжить, так они считают, а я за это должен открывать им консервы. Дней через семь пройдёт волна, и живого здесь мало останется. Кот и волк не знают, сколько пройдёт времени, прежде чем этот край снова начнёт заселяться.
Они также не могут мне объяснить, почему всё живое бежит от волны. Их гонит то ли ужас, то ли инстинкт самосохранения. Довольно бессмысленно, на мой взгляд, бежать от неизбежного, но они – бегут.
Эти двое своим звериным умом додумались, как спастись. Они нашли научную станцию, понаблюдали несколько дней (хищники! терпения не занимать; представляю, как лежали они неподвижно в кустах, глядя на обречённых людей), выяснили, как попасть вовнутрь, и устроили резню. Мне кажется, план придумал кот, а убивал волк. Но уточнять я не буду.
Оставим в стороне вопрос, насколько надёжно убежище. Мне придётся обманывать этих двух зверей, вот что меня смущает. Они, конечно, убийцы, но… Не знаю, в общем. Допустим, я разберусь с этим переходом, запущу его, и это будет то, что надо. Я уйду, а кто будет открывать им консервы? Они привели меня сюда, и я вроде как должен им.
– Ты скажи нам, давай, – сказал кот. – Чего тянуть.
– Хотел бы я посмотреть на эту вашу волну, – сказал я задумчиво.
– Ну это просто, – сказал волк. – Пошли.
– Погоди, какое пош-шли, – зашипел кот. – Он же нам не сказал.
Выбравшись наружу, мы полезли вверх по склону. По заснеженному склону, в темноте лезть в гору было очень неудобно и страшновато. Синей тенью скользил впереди волк, а сзади шипел недовольно кот. Наконец мы вылезли на гребень.
– Смотри, – сказал волк.
– Куда? – спросил я и увидел куда.
На далёкой радуге, радуге, радуге…
На севере, на горизонте, от края до края сияла дрожащим светом бесконечная жуткая полоса.
– Ух ты, – вырвалось у меня.
VIII
Следующие два дня я посвятил изучению зала перехода. Инструкции я не нашёл, поэтому весь мой исследовательский инструментарий свёлся к методу проб и ошибок. Я щёлкал тумблерами, дёргал рубильники, нажимал кнопки, и аккуратно записывал результат каждого действия в тетрадку. Тетради и ручки, слава богу, в убежище водились в изобилии.
Иногда в зал забредали звери и наблюдали со мной. Если волк лежал, высунув язык, и в основном помалкивал – просто смотрел, моргая, то кот, как правило, комментировал мои действия. Видимо, он чувствовал что-то, не нравилось ему то, что я делаю, ох не нравилось. Ну и что всё это значит, спрашивал кошак, просто интересно, отвечал я, старательно пялясь в мониторы, записи, на тумблеры и кнопки. Ну-ну, подозрительно урчал кот, чего-то нажимает-нажимает, корябает-корябает, твоё какое дело, отвечал я, дерзит-грубит, гнул своё кошара.
Удача улыбнулась вечером второго дня. На часах с итальянским циферблатом, висевших в зале перехода, было примерно полдвенадцатого, когда в круглой раме вспыхнуло фиолетовое пламя.
Вспыхнуло и погасло.
…
… это превращается в проб-лему, подумал я. Спать хотелось невыносимо – энтузиазма, вызванного эйфорией, хватило почти на всю ночь, но на дворе-то уже утро. За эту ночь я выяснил, что:
а) Переход не стабилен.
б) Его можно стабилизировать, корректируя вручную.
в) Если прекращать корректировку перехода, то переход почти сразу схлопывается, и схлопывание это сопровождается приличным выбросом энергии.
г) Как автоматизировать корректировку перехода, я установить не смог. Отсюда вопрос: как бы мне так стремительно пробежать около семи метров, чтобы успеть в раму перехода? Я попробовал ответить на этот вопрос экспериментально. Я предпринял пятнадцать попыток: одиннадцать раз я не успевал категорически, и четыре раза меня ощутимо тряхнуло.
Утро вечера мудренее, рассудил я и отправился спать.
IX
По моей щеке провели чем-то влажным, теплым, жестким и шершавым.
– Какого хрена, – пробормотал я и перевернулся на другой бок.
И тут же этим самым влажным и шершавым провели у меня между лопаток.
Я открыл глаза и привстал в постели. В глазах было словно песка насыпано, и в голове было некое гудение, будто с похмелья.
– И всегда это действует, – удовлетворённо сказал кот.
– Чего тебе, – спросил я.
– Консервы открой, – хмуро сказал волк. – Уже день давно.
– Я спать хочу.
– Открой и спи дальше, – сказал кот и вдруг лизнул меня в плечо.
– Э! Не надо…
Я встал и, как был, голым поплёлся на кухню.
– Солёненький, – сказал мне вслед ехидный кот.
Я остановился.
– Раз уж мы сотрудничаем, ты будешь Матроскин.
– Чего? – сказал кот.
– А ты будешь Серёга.
– Почему Серёга? – спросил кот. Волку, по-моему, было пофиг.
– Потому что волк.
– Ну и что?
Вот ведь въедливая тварь.
– Волк, значит серый…, – начал было я и осёкся. Вот ведь блин. – В общем, Серега и всё.
И пошёл дальше.
На кухне я взял с рабочего стола поднос и пошёл на склад. Перед дверями посмотрел на настенные часы, уже привычно
