Конгломерат - Поль-Лу Сулицер

27

Девушка вошла в комнату легким:, но решительным шагом, словно по-другому и не могло быть. Пламя свечи, отражающееся в белокурых волосах, прозрачность (в рамках приличия, конечно же) ее белого шелкового пеньюара — все это перенесло Грегуара в другой мир или, скорее, в другой век, во времена галантных рыцарей и прекрасных дам.

— Ты выполняешь свое ночное задание? — спросила Орнелла, выделив «ты», чтобы подтолкнуть молодого человека к такому же общению.

— Да, и я еще только в начале, — вздохнул он, взглянув на стопку, которая его ожидала.

— Я думаю, что мой отец очень тебя ценит. И не только он, — улыбнулась она обезоруживающей улыбкой. — Не нужно злиться на него за то, что он тебе это поручил. Это знак большого доверия. Я не знаю, чем ты занимаешься, но если хочешь знать мое мнение, ты не потеряешь ни времени, ни денег рядом с доном Мельчиорре.

Она произнесла имя своего отца с гордостью и благоговением, что совсем не соответствовало ее своенравной и шаловливой манере поведения.

— Я уверен в том, что не теряю свое время, — ответил Грег. — Что касается денег, я о них вообще не думал.

— А вот здесь ты ошибаешься. О них нужно подумать уже завтра. Если отец предложит тебе должность стратега, ты должен попросить соответствующую зарплату, иначе он не воспримет тебя всерьез. Поверь мне.

— Но я уже работаю во французской компании!

— Тогда увольняйся и приходи к нам. Уверена, не пожалеешь!

Наблюдая за Орнеллой, Грегуар действительно ни сколько не сожалел о своем присутствии здесь. Он еще не задумывался о своей работе в группе «Verdi». На это не было времени, да и голова все время была занята чем-то другим. События развивались слишком быстро. Нужно было связаться с Беллеком и с Биллом Дженкинсом, который явно недоумевал, почему Грегуар не отвечает на сообщения. Молодой человек внезапно почувствовал себя Одиссеем в пещере Циклопа, который предлагал ему союз. И когда он посмотрел на Орнеллу, то представил себя на месте Одиссея, привязанного к мачте своего корабля, чтобы не соблазниться сладкими песнями сирен…

— Ты слушала «Stabat Mater»? — спросил Грегуар у девушки, которая присела на край его кровати, поставив подсвечник на пол.

— Да, тебе это помешало? Я люблю включать музыку очень громко, чтобы голоса пронзали меня насквозь.

— Напротив, мне понравилось слушать эти песнопения. Они буквально зачаровывают — такие далекие и в то же время такие близкие.

— Да, отец привил нам вкус к музыке и религиозности, мне и моим сестрам, но, кажется, только я так сильно люблю музыку и пение.

— Твои сестры тоже живут здесь?

— Нет! Они замужем, причем удачно. У одной муж бизнесмен, у другой — адвокат. Они уехали отсюда сразу же, как только представилась возможность, и нисколько не сожалеют об этом. Они называют наш замок сумасшедшим домом.

— Почему?

— Ты видел, в каком подчиненном положении находится моя мать. Видел, с каким почтением я отношусь к отцу, потому что действительно уважаю его больше всех в мире.

— И что?

— Мои сестры не хотели ни поклоняться, ни подчиняться. Вот они и сбежали, как только нашли выгодную партию. Они очень редко приезжают сюда со своими детьми. И потом, отец утомляет их своими фантазиями, поклонением искусству, своей навязчивой идеей накормить всю планету и оставить после себя шедевр. Мой отец — довольно противоречивый человек.

— А кто из нас не противоречив? — задал вопрос Грегуар с нарочитой наивностью.

— Да, это правда, но я думаю, что этот парадокс в padre достиг своего апогея. Он мечтал бы стать святым, но чтобы добиться своего, он превращается в дьявола. Он говорит о моей матери как о Мадонне. Но я-то знаю, что он до сих пор изменяет ей с девушками моего возраста из Милана или из соседних деревень. Он ненасытен. За его строгим видом скрывается настоящее чудовище. Но по отношению ко мне, любимой дочери, это чудовище — воплощение нежности, поэтому жаловаться мне не на что.

При слове «чудовище» Грегуар вздрогнул, вспомнив про свои мысли о Циклопе.

— Я могу задать тебе вопрос? — спросил молодой человек.

— Я тебя слушаю, — ответила Орнелла. Ей было интересно, о чем спросит Грегуар — о бизнесе или чем-то личном.

— Ты знаешь, почему я здесь?

— А ты?

— Понятия не имею.

— Это хорошо. Дело в том, что мой отец действует по зову сердца. В течение нескольких недель он тормошит нашего коммерческого директора, чтобы вывести группу «Verdi» из летаргического сна, причина которого — умеренный достаток. Дон Мельчиорре хочет движения, наступления, величия. Конечно, возраст берет свое, и он не так самонадеян, чтобы считать себя вечным. Он горит от желания сыграть ва-банк, расширить свою компанию…

— Я вижу. И вот я прибыл как Мессия…

— Не нужно преувеличивать! — рассмеялась Орнелла. — Чтобы быть Мессией для моего отца, нужно иметь солидный счет в банке. Я не думаю, что ты в чем-то нуждаешься, но претендовать на место Ротшильда!.. Скажем, ты компетентен в своей сфере, а мой отец почувствовал это. Тебе решать, принимать игру или нет.

Грегуар задумался. Орнелла лежала на кровати, положив голову на руки. Он мог бы подойти к ней и открыть для себя это тело, едва защищенное тонким шелком. Но Грегуар знал, что еще не время.

Молодой человек принялся расхаживать по комнате, испытывая удивительную легкость во всем теле. Однако в мыслях у него был беспорядок, словно разум и чувства вели между собой беспрестанный бой.

— Кто окружает твоего отца, с кем он советуется? — спросил он у Орнеллы.

Девушка сначала колебалась, думая, очевидно, о том, можно ли доверять Грегу, потом решилась, поняв, что может рассчитывать на конфиденциальность.

— Знай, что отец прислушивается к очень небольшому количеству людей. Скажу даже, чем дальше, тем меньше он слушает других. Он делает исключение лишь для двоих — причем не уверена, что они сами всегда мыслят правильно. Как говорится, советчик — не ответчик.

— Кто эти люди?

— Первый — это я!

— Прости, я должен был догадаться.

— Ты прощен. Все-таки я не могу похвастаться никаким серьезным дипломом в сфере агропромышленности, и мои знания заканчиваются на изучении прерафаэлистических трудов.

Чувственные губы Орнеллы раскрылись в улыбке, обнажив ряд восхитительных зубов.

— Но, как ни странно, мой отец не принимает никаких решений, не посоветовавшись со мной. И если мне кажется, что его намерения еще подлежат обсуждению, каждый из нас берет время подумать. Однажды он все же решился на операцию, которая меня совсем не вдохновляла, и провалил ее. Он считает, что я — его плоть и кровь, и этого достаточно для того, чтобы советоваться со мной, особенно с тех пор, как я предпочла остаться с ним, а не сбежать, как мои старшие сестры.

— Ты действительно не разбираешься в бизнесе? — спросил Грег, не скрывая удивления.

— Я могу лишь чувствовать или не чувствовать. Мне кажется, этому невозможно научиться.

— Это точно.

— У меня такое впечатление, что для отца я как охотничья собака, которая бежит по следу, толком не зная, зачем она бежит и какую дичь преследует!

— Значит, Диана-охотница в его кабинете — это ты?

— Это мы вдвоем, он и я. Я загоняю дичь, он стреляет. Я не люблю стрелять, чтобы убивать. Я люблю наблюдать за развитием проектов.

— А я — тоже проект? — внезапно спросил Грегуар.

Он произнес эти слова, не подумав, практически невольно, таким тоном, когда нельзя понять, шутит человек или говорит серьезно. Орнелла ответила не сразу. Она встала с кровати и медленно направилась к Грегуару, который сидел на стуле за большим столом. Она взяла его руку и приложила ее к своей груди.

— Нет, не проект, — взволнованно произнесла девушка. — Ты реальность, ты здесь, и, я надеюсь, ты рад этому. Не нужно задавать вопросы, если не уверен, что на них существуют ответы.

— Ты права, — сказал Грегуар, прижимая Орнеллу к себе.

Они целовались долго и нежно. Потом девушка отступила назад и взяла свой подсвечник.

— Мне пора идти. Я отвлекла тебя от работы. Я не сказала, но ты шикарно выглядишь в костюме. Ты так одет, словно собираешься выйти в свет. Но ты ведь не собираешься уходить, не так ли?

— Не имею ни малейшего желания, — ответил Грегуар.

Орнелла уже собралась было его покинуть, но молодой человек задержал ее.

— Орнелла, ты не сказала мне, кто второй человек, которому действительно доверяет твой отец.

— Ты будешь удивлен, но это Джузеппе Альбони — не только его личный шофер, но и старый друг.

— Да, очень хорошо понимаю.

— Есть еще его доверенное лицо, Эмилио Грациани. Отец уважает его за твердость и честность. Думаю, однако, что эта суровость его уже немного утомила. Моему отцу нужна фантазия. Я забыла еще об Альдо Лермини. Это настоящая акула, любитель чужой крови, хотя на первый взгляд может показаться забавным. Хотя, если честно, его не стоит особо принимать в расчет. Кстати, сейчас он беседует в кабинете с отцом.