Клинок Гармонии (СИ) - Илья Кишин

Орден «Юстиция» стал ведущим государственным аппаратом правосудия, заменив верховный и конституционный суды, а также более мелкие суды своими «филиалами». Зная главу этой структуры и целиком ей доверяя, Илия почтил орден всеми возможными правами, осуществив мечту многих его людей.

Солен Клерико заняла должность верховной судьи, полностью сохранив и преумножив свое положение в обществе и в кругу собственного ордена. Она была очень рада узнать, что теперь ее работу признают все, и более не нужно выискивать способы борьбы с жадными и завистливыми врагами, выгребая из ниоткуда деньги на оплату труда ее людей или даже скрывать свою деятельность от вездесущего государства, ведь отныне орден «Юстиция» был под прямой защитой короля.

Луна Сальваторис после всего произошедшего возжелала остаться со своей ближайшей подругой, но Солен настояла на том, что стоит найти в себе силы попробовать себя в чем-то еще, нежели в роли девочки на побегушках у влиятельной тети, и уже вскоре Луна устроилась на работу обычным учителем музыки в одну из самых обычных Гармонийских школ, открыв там же собственный музыкальный клуб для организации внеурочной деятельности. Так, неожиданно для нее самой, обычная человеческая профессия стала для девушки новым призванием, и она твердо решила, что надолго останется на новом месте.

Орден «Спектр» уже через несколько месяцев после революции был близок к распаду, ведь почти все его бывшие члены разбрелись в разные стороны, и лишь единицы остались среди тех, кто был одарен честью служить в государственном ордене, представляющем высшую боевую единицу Гармонии. Он мог бы утонуть в песках времени, оставив после себя лишь разруху, но невиданная популярность потянула людей к человеку, который до конца своих дней остался во главе ордена, и вскоре «Спектр» превратился в такую же обычную структуру, как и все остальные, собрав в себе множество сотен и даже тысяч подчиненных.

Погибшие члены ордена вскоре уютно расположились на мемориале ордена «Спектр», который образовался на месте нашей сгоревшей дотла базы. Строители разобрали обломки и выгребли оборудование, мебель, личные вещи, памятные безделушки и много чего еще, а вскоре залили бетоном все подземные помещения, в которых некогда были рабочие места, создав на поверхности ровную плоскость без всяких скрытых комнат, где уже могли спокойно организовать кладбище для погибших членов ордена.

Тела Эмбер Роуз, Ринны Регер, Эмили Морроу, Джозефа Даяна, Натальи Рейх и Торина Мак Лохлейна были навеки погребены здесь, где народ смог бы их запомнить и никогда более не забыть. Их могилы расположились рядом друг с другом в один ровный ряд, надгробия отражали имена и их заветные мечты, а в центре располагался памятник в виде нашей признанной эмблемы, на табличке близ которой рассказывалось о самом ордене «Спектр». Амелия и Леонхардт Акина тоже были здесь, но их тела никто не решился откапывать из дорогого сердцу семьи места, где была захоронена их матушка Анна, потому Амелию после революции захоронили там, чтобы она могла остаться в объятиях любящей семьи. Хомура тоже могла оказаться здесь, но она заслуживала большего и вскоре получила свое.

Смерть Ринны очень неожиданно ударила по всем нам, и никто не мог поверить в то, что девушка добровольно отдала свою жизнь в руки доктора Фишера, однако после того, как оба из близнецов это подтвердили, все наши обвинения в миг порушились и доброе имя Дэниела оказалось восстановленным. Было особо тяжело хоронить ту персону, которая смогла все пережить и спасти еще множество жизней, расставшись со своей во имя любви и нежелания оставаться инвалидом. Мы могли лишь хоть как-то оставить ее в памяти и подчеркнуть заслуги при жизни, потому назвали в ее честь улицу в районе Славы и опубликовали найденную в архивах «GenTask» работу ее мужа Артура, скрыв все подробности о реализации проектов, оставив только результат и посмертно наградив обоих той премией, которую получают только самые лучшие.

Сам Дэниел Фишер после этой истории еще больше преисполнился в своем деле, вскоре расширив лабораторию и получив несколько государственных наград. Его работа углубилась в изучение Разлома, но постепенно затихла безрезультатно, поскольку мужчина не мог похвастаться тем, что открыли еще задолго до его рождения. Через два года доктор покинул лабораторию и устроился преподавателем в единственный государственный ВУЗ на новое медицинское направление, начав уделять больше внимания своим приемникам, не позабыв о личной жизни и будущей семье, в поиски которой он с головой погрузился.

Труды не заставили себя долго ждать, и уже через полтора года он неожиданно сошелся с принцессой. Аой Изуми на тот момент уже претерпела множество внутренних изменений, наконец достигнув той эмоциональной зрелости, которой давно желала. Девушка покинула дворец почти сразу же, как закончилась революция, устроившись на работу стилистом в один из новых модных журналов, усевшись в уютном домике на границе Академического района, а уже вскоре вышла замуж за очень влиятельного и добродушного доктора. Бартон спокойно воспринял и одобрил этот союз, дав дочери полную свободу действий, чтобы она могла сама распоряжаться своей жизнью и больше никогда не чувствовать себя запертой в клетке. Этот шаг сильно улучшил их отношения, и пропасть между отцом и дочерью вскоре исчезла, вернув теплую ноту в семейные узы, после чего она могла ненадолго принять фамилию Кишин, пока еще не стала Аой Фишер.

Нао Кишин же не особо обрадовала других чем-то выдающимся, напротив, она плотно села на шею и круглыми сутками жила в свое удовольствие в собственной комнате во дворце. Пройдя недолгий курс реабилитации, девушка полностью восстановилась от полученных ранений, и уже вскоре могла свободно передвигаться где душе угодно в поисках интересных для себя занятий. Она много чего перепробовала, множество раз меняла свой образ и пыталась открывать в себе новые таланты, но так ничего и не нашла за долгие два года, потому из соображений безнадеги отправилась в путешествие через океан, чтобы увидеть мир за пределами стен, и вот уже год ее с нами нет, потому остается лишь гадать, как же у нее там складывается жизнь.

Войд быстро освоился в новом теле и новом мире, став жить свободнее куда раньше, чем мы привыкли относиться к нему, как к мужчине. Его поведение кардинально изменилось по сравнению с тем, каким я его запомнил, но он все равно настаивал на том, чтобы я называл его так, как делал это всегда — просто Войд. Только близнецы называли его Лисом, и они же оказались лучшими друзьями