Джонни Оклахома, или Магия массового поражения - Сергей Шкенёв

– Так, а это что у нас такое? – пробормотал виконт, открывая папку «Гарнизонная и караульная служба. Системы охраны и слежения». – Уставы, что ли?

Нет, Оклендхайм-младший немного ошибся, и, осознав ошибку, приятно удивился. За суконным канцеляритом названия прятались потрясающие возможности! А если попробовать нажать вот тут? Вот, совсем замечательно!

Теперь нажать кнопку «ДА» в выскочившей табличке «Запустить следящие модули?» и поставить галочку в строчке «Отчёты в режиме реального времени». Удобно, чёрт побери. Только немного закружилась голова от обилия поступающей информации… вот жирный и наверняка вкусный заяц… семейство кабанов, тоже съедобное… медведь-оборотень грабит запасы пива в гномьем обозе… сами гномы… Как же они забавно ползают – морда в траве, а задница на полметра вверх торчит.

Что, гномы?

– Тревога, господа. – Джонни переключил невидимость в автономный режим и неторопливо поднялся. – Нас убивать пришли.

– Кто? – удивился Вова. – И за что?

– Сейчас спросим. – Ирка с угрозой в голосе придвинула поближе ведро с кашей. – Тропп, ты не в курсе, что за непонятная движуха пошла?

Глава 19

Неправда, что гномы неуклюжи и неповоротливы. Это мнение ошибочно и происходит из-за некоторых особенностей телосложения подгорных жителей. Развитые плечи, широкая грудь и выпирающее брюхо придают фигуре бочкообразный вид, кое-кому кажущийся комическим. А на самом деле…

А на самом деле строение тела помогает гномам выжить под землёй. Там они выглядят естественно, легко и непринуждённо, и мало найдётся желающих сразиться с коротышками в темноте и узостях шахт и пещер. Да и на поверхности таковых обнаруживалось не больше.

«Мы отмечены Небесными Богами», – любил повторять зондер-мастер Мюлли, командир подхирда разведки и деликатных поручений хирда «Блюминг Великий», и был кое в чём прав.

Небеса и в самом деле благоволили разведчикам – за последние пять лет состав подхирда поменялся лишь наполовину, что по гномьим меркам означало чрезвычайно низкий уровень потерь. Подумаешь, половина! Иные возвращались с заданий едва ли пятой частью, а из знаменитого рейда по эльфийским степям пришёл только каждый десятый.

У Мюлли потери всегда ниже, за что подчинённые его боготворят. Иногда боготворят. Чаще всего втихомолку ругают, особенно на ежедневных учениях и тренировках, а ещё по вечерам, когда пивное довольствие оказывается урезанным вдвое. Тогда ругаются громче, проклиная жизнь и службу, из-за которой нельзя выпить больше четырёх кружек.

Но муштра никому не вредила, и сейчас гномы и сами понимали её пользу. Не каждый способен незамеченным подобраться к вражескому лагерю, не всяк способен сделать это тихо. Они могут. Они разведчики!

Хирдова разведкаБез дел скучает редко.Едва взойдёт над шахтами рассвет…

Зондер-мастер бормотал под нос неофициальный гимн своей команды и еле сдерживался от того, чтобы не изрыгать проклятия во весь голос. Ну и где противник, которого необходимо аккуратно вырезать? Где взятый в плен бригаден-мастер, подлежащий освобождению? Где, нечистый их побери, все?

Весь опыт кричал о том, что люди где-то здесь – дым костра, вонь конского навоза, запах свежесваренной овсяной каши, множество следов, прямо указывающих на близкое месторасположение вражеского лагеря. Он должен быть тут, но его нет!

И потому удар в зубы тяжёлым сапогом стал для зондер-мастера неприятным и неожиданным сюрпризом.

Там же. Замок риттера де Пейна

В свои четырнадцать лет сэр Гуго трезво смотрел на жизнь. Обычно в столь юном возрасте люди имеют привычку переоценивать силы и способности, но рано оставшийся сиротой риттер отличался нерешительностью и некоторой робостью характера. Так, например, он опасался нарушить присягу и сдать замок, как того требовал командующий осаждающей армией штандартен-мастер Орбак.

Впрочем, выжить в этой осаде сэр Гуго не надеялся. Только немного обидно за младшую сестру… но она твёрдо пообещала принять яд, чтобы не достаться гномам живой. Что же, тогда и самому будет спокойнее умирать.

– Как вы думаете, дядя, чем вызвана эта задержка?

Риттер подразумевал непонятную вялость коротышек, со вчерашнего дня прекративших обстрел ворот и не предпринимавших никаких решительных действий.

Человек, к которому обращался Гуго, усмехнулся:

– Готовят новую пакость, что же ещё!

Эммануил де Пейн приходился владельцу замка двоюродным дядей и до совершеннолетия риттера осуществлял опеку, а также отвечал за обучение племянника и племянницы в соответствии с благородным происхождением: танцы, основы стихосложения, фехтование на мечах и копьях, постройка осадных машин, этикет и геральдика, галантное обхождение и общая куртуазия, допрос пленных с использованием подручных средств, бесшумное снятие часовых и все остальные науки, приличествующие дворянину. И подготовка к поступлению в Королевский университет, как же без этого. Деньги на оплату полного курса уже отложены, и по достижении шестнадцати лет…

Но, увы, жизнь вносит коррективы в любые планы, и, как обычно, в худшую сторону. Замок не удержать – обнесённая частоколом башня изрядно обветшала, и после падения первой линии обороны останется только молиться. В донжоне нет колодца, нет запасов для длительной осады… да и зачем это было нужно в центре страны? От кого обороняться?

– Дядя, вы послали гонца в столицу?

– Четверых.

Сэр Эммануил не стал расстраивать племянника и рассказывать, что головы посланцев переброшены гномьими метательными машинами через частокол ещё вчера. Все четыре. Отправить новых – ослабить и без того малочисленный гарнизон замка. А так хоть по парочке коротышек заберут с собой на тот свет.

Гуго догадывался о несказанном. Слишком красноречиво молчание, и слишком старательно дядя отводит глаза. Помощи ждать не стоит? Досадно, но не смертельно. То есть и то, и другое, но пережить можно. В смысле не пережить, а… Тьфу, совсем запутался.

– Темнеет. – Сэр Эммануил указал на костры в гномьем лагере. – Ближе к полуночи мы можем попробовать пойти на прорыв. Десять мечников при поддержке пяти арбалетчиков изобразят ложную атаку, а мы…

– Исключено. – Юный риттер упрямо мотнул головой. – В пешем строю далеко не уйдём.

– У нас есть лошади.

– Три.

– Да, три. Для тебя, для меня и для маленькой леди.

– А остальные?

– Они давали присягу, Гуго, и обязаны умереть, сохраняя жизнь сюзерена. Умрут с честью.

– Они умрут, да… А с чем буду жить я, дядя? С чем оставаться мне? Если помнишь, присяга подразумевает обоюдную ответственность!

– Ты отомстишь.

– Потом? Когда-нибудь? Извини, дядя, но я остаюсь в замке.

Сэр Эммануил молчал, пытаясь отыскать слова, способные убедить племянника, и не находил их. Старый риттер до того задумался, что не заметил огромную сову, севшую на парапет площадки донжона, и вздрогнул, когда та громко заухала:

– Фух, фух, фух! Вашу мать… То есть здравствуйте!

– Оборотень! – Гуго потянул меч из ножен. – Сова-оборотень!

– Сам дурак! – обиделась птица. – Тебя чему-нибудь учили, двоечник?

Юный риттер замер, оставив оружие в покое. Действительно, оборачиваться можно только в крупных хищников, волков там или медведей, но никак не в птиц. И разговаривать в зверином обличье они не могут – глотка животного мало подходит для человеческой речи.

– Посланница Небесных Богов?

В легендах упоминались случаи, когда небожители вмешивались в события и давали подсказки или задания своим любимцам посредством таких вот посланников. Так это в легендах… Да и какой из Гуго де Пейна любимец богов? Мал ещё. Но вдруг?!

– Вообще-то я мальчик. – Сова щёлкнула клювом, изображая смех. – Юноша, вы в шахматы играете?

– Что это такое?

– Хреново… Но всё равно будем делать ход конём.

– У нас нет кавалерии, сэр… сэр?

– Давайте без имён, я не стремлюсь к славе и известности. – Сова махнула крылом. – А свою долю вы получите там!

– Простите, но там целый хирд гномов!

– Угу, тем ценнее победа, господа. Так что вперёд, на мины! Тьфу, я хотел сказать – да пребудет с вами ум, честь и совесть нашей эпохи!

Ухнув на прощание что-то неразборчиво-неприличное, птица исчезла. Не улетела, как можно было бы ожидать от совы, а просто растворилась в воздухе, оставив на прощание пару перьев. Да и те через пару мгновений растаяли без следа.

Оклендхайм-младший в течение двадцати минут выслушивал норвайские ругательства и только потом сообразил выключить невидимость. Приземлившаяся у костра сова тут же превратилась в Вову, который возмущённо заявил:

– Ваня, я понимаю, что магия, как и Пушкин, это наше всё, но ты можешь думать побыстрее? Или в следующий раз маячок поставь, чёрт побери! И распознавание «свой-чужой».

Иван от предъявленных претензий отмахнулся и сразу перешёл к делу: