Бабочка, выкованная из стали - Екатерина Николаевна Островская
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Серьезно? — не поверил Ипатьев.
— И это еще не все, — продолжил судья. — Потом делает признание другой сокамерник, но перед этим убеждает следователя, что никаких норманнов русичи к себе не вызывали на правление. Карамзин, книгу которого немцы редактировали трижды, тоже туфту гонит, мол, варяги — это скандинавы. Те варяги назывались русью, как другие называются шведы, а иные — норманны и свеи… И третий подследственный начинает говорить о русской истории, вовлекая следователя в научные споры, заодно признаваясь в том, что десять лет назад он, именно в Омске на улице Олжаса Сулейменова, на четвертом этаже дома, номера которого он не помнит, после совместного распития спиртных напитков вследствие внезапно возникшей неодолимой любовной страсти вступил в интимные отношения то ли с Таней, то ли с Мариной, в чем глубоко раскаивается и готов понести наказание и даже жениться. Вскоре состоялись судебные слушания по фактам выявленных преступлений, в которых признались сокамерники Дроздова. Они получают мизерные сроки и, учитывая их нахождение под стражей, всех троих освобождают в зале суда…
Высоковский замолчал.
— Это все? — поинтересовался Гончаров. — Сдается мне, что это только начало.
— Так и есть, — согласился судья, — очень скоро, уже из другой камеры, подследственный заявляет, что первый президент России совершил страшное преступление, приказав взорвать Дом скорби, а именно Ипатьевский дом, в котором злодейски была умерщвлена царская семья — новомученики московские. А потому просит привести к нему в камеру православного священника, чтобы покаяться в собственных грехах и принять крещение. В камере Дроздова появляются еще более страшные уголовники, но они уже знают, что будут сидеть с великим человеком… Кстати, весь коллектив СИЗО не сомневается, что у них парится ни за что не просто авторитет, а настоящий академик. Да и не только весь следственный изолятор. Даже на заседании городского законодательного собрания области этот вопрос обсуждался, и депутаты решили обратиться к заместителю министра образования и науки, которая родом как раз из Омской области. Та ответила, что незнакома с Дроздовым лично, так как он не является сейчас руководителем высшего учебного заведения, но слышала о нем много положительного. И пообещала изучить вопрос. Недавно она ответила официальным письмом, что причину задержания известного ученого ей установить не удалось, потому что это тайна следствия. Странно в этом деле все, но мой коллега-судья пообещал, что будет разбираться лично.
— Самое удивительное, что все ссылаются на самый верх, — продолжил Игорь, — как будто самый верх — это оправдание любого беззакония. Даже генерал полиции Корнеев говорил об этом. Он для меня не авторитет, конечно, но все же…
— Я хорошо знаю Виктора Николаевича, — вздохнул Высоковский. — Чуть было не женился на его дочери Вике. Девушка, надо сказать, неплохая, но сердцу не прикажешь.
— Получается, что у Корня дочь Виктория Викторовна, — удивился Гончаров, — и одна Виктория Викторовна у нас уже упоминалась сегодня. Хотя нет, ту звали Иветта Викторовна. С нее-то все и началось. Может, мне смотаться к ней в Омск? Провести с девушкой разъяснительную беседу…
— Сдаст она тебя, — покачал головой Ипатьев, — если она и в самом деле с кем-то связана, то наврет с три короба, что приезжий полицейский угрожал ей, домогался…
— Все беседы будут под запись, — пообещал подполковник.
— Она скажет, что ты угрожал ей глазами. Изображал намерение вступить в интимные отношения в результате внезапно возникшей любовной страсти.
— И еще хотелось бы встретиться с самим Владимиром Петровичем Дроздовым, узнать, что он думает обо всем этом. Скорее всего, он знает, кто его заказал: он даже думал сам разобраться со всем этим. Очевидно, он, как и многие люди, знает, что правосудие у нас для избранных, а для всех остальных левосудие.
Дал о себе знать мобильный, что-то потребовалось адвокату Беседину. Игорь встал из-за стола и отошел в сторону.
— Я уже работаю по вашему запросу, — сообщил Ларион Семенович. — Письменное согласие гражданка Гончарова обещала, но сообщила, что видела, как вы на днях приводили домой юную девушку, скорее всего дорогую проститутку, на которую у честных полицейских денег не хватит никогда. На девушке было дорогое итальянское платье и туфельки, каких в России днем с огнем не найдешь, да и прическа сделана в самом шикарном салоне…
— Чего она хочет?
— Денег, разумеется. Намекает на то, что будет вас шантажировать. Но я не раз уже сталкивался в своей практике с подобной постановкой вопроса и уверяю вас, что решу его за пару дней: разрешение на развод она даст без всяких сомнений. А вообще ее страшно задело, что вы такой… как она сказала… даже не хочу повторять.
— Такой нищеброд, — подсказал Игорь.
— Именно. Такой… этот самый идете под ручку с девушкой в платье от Патриции Пепе и туфельках от Роберто Кавалли. Она даже сказала, что с такими роскошными девушками могут ходить только мужчины в костюмчиках от Маккуина… Ваша жена, как выяснилось, разбирается в брендах!
— Так у нее весь салон был завален модными журналами. Там и усмотрела этого вашего Макакена… как его…
— Не Макакена, а Александра Маккуина, — даже обиделся адвокат. — Это великий английский модельер. Он, правда, повесился лет пятнадцать назад: у него тогда мама умерла, и парень не выдержал. Оставил записку с просьбой позаботиться о его собаках… На свете его нет, а два года назад я в Лондоне в одном магазинчике в Westfield Stratford City увидел мужской костюм из его коллекции аж две тысячи пятого года. Представляете — новый костюм, и всего за три тысячи евро. Тонкая серая шерсть в редкую полоску, но пятидесятый размер —
