Тишина старого кладбища - Наталья Тимошенко

Максим пожал плечами, больше не отвлекаясь от дороги.

– За тебя я кому угодно глотку перегрызу. Но ты моя жена, и я тебя люблю.

Саша отвернулась, испытывая непреодолимое желание выйти из машины и поехать домой на метро. И не видеть никого несколько дней. Ей казалось невероятным, что Максим думал точно так же, как и Войтех. Она всегда считала, что хорошо знает человека, за которого вышла замуж. Она открыла окно и достала из пачки сигарету.

– А в чем проблема, Сань? – Машины впереди встали в глухую пробку, и Максим снова мог отвлечься от дороги. – Почему ты считаешь, что твой Дворжак должен бросить свое расследование и заняться тем, что и так уже делает полиция? Он что, умеет что-то лучше них? Он какой-то невероятный специалист? Или, может быть, он может включить свои способности и посмотреть, где маньяк держит своих жертв?

– Он был на месте этих девушек, – пробормотала Саша, по-прежнему глядя в окно. – Он должен знать, как это страшно, когда тебе грозит смертельная опасность и некому тебя спасти. Но когда я ему об этом сказала, он разозлился и обиделся.

Максим хмыкнул.

– То есть ты напомнила человеку о самом страшном эпизоде в его жизни, обвинила его в черствости по этому поводу и удивляешься, что он обиделся?

Саша поморщилась, словно он наступил ей на больную мозоль. Впрочем, так и было. Она знала, что не должна была говорить этого Войтеху и до сих пор себя казнила за свои слова.

– Я удивляюсь, что он не хочет им помочь.

– Он так и сказал? Что не хочет?

– Он сказал, что в первую очередь его интересуют сообщения в Скайпе и личность маньяка. Искать его, чтобы спасти девушек, он не будет.

– Правильно. Он не будет. И я не буду. И никто из тех, кто стоит сейчас в этой пробке, – Максим кивнул вперед, на столпотворение машин, – не будет. Потому что для этого есть специальные люди. А у нас у всех есть свои дела. Если все мы бросим их и пойдем искать маньяка, ничего хорошего из этого не выйдет. Потому что каждый должен заниматься своим делом. Ты же лечишь своих пациентов в своем отделении в своей больнице. Ты не бегаешь по всему городу в поисках, кому бы еще помочь. Если к тебе обращается человек, которому ты можешь помочь, ты помогаешь. Разница лишь в том, Саша, что, если кому-то вдруг прямо сейчас здесь понадобится помощь, половина этих людей сделает вид, что ничего не замечает, и пройдет мимо, а вторая половина остановится и поможет, если будет в состоянии это сделать. А твой чех? – Максим снова бросил на нее короткий взгляд, но тут же повернулся к дороге, поскольку вереница машин наконец-то пришла в движение.

– Вероятно, – пожала плечами Саша.

– Ну так и в чем дело? Если в процессе вашего расследования вы найдете что-то такое, что сможет помочь полиции, вы им это сообщите. Это главное. Не стоит строить из себя супермена и лезть туда, куда не следует, в этом я с ним полностью согласен. Полиция занимается своим делом, вы занимаетесь своим. Просто у вас нашлись точки соприкосновения. Но это не значит, что вы теперь должны делать за них их работу. Кстати, думаю, они были бы этому не слишком рады.

Саша вздохнула, выбросила сигарету и закрыла окно. Она не могла не признать, что Максим прав. Пожалуй, именно это она в нем и любила больше всего: он всегда умел разложить ее проблему на составляющие и показать, что не такая уж это и проблема. То, чего Саша не видела в упор, для него лежало на поверхности.

– И почему ты всегда прав? – с улыбкой поинтересовалась она.

– Потому что я старше, опытнее и мудрее, – улыбнулся он в ответ и внезапно попросил: – Познакомь нас.

– Что? – Саша растерялась от такой быстрой смены темы.

– Познакомь меня со своими друзьями.

– Зачем?

– Я просто хочу знать людей, с которыми ты в последнее время проводишь так много времени.

– Хорошо, как-нибудь я приглашу их на ужин.

Максим недоверчиво покосился на нее.

– Я серьезно, – уточнил он.

– Я тоже.

Это был тот редкий случай, когда Саша была рада, что оказался прав кто-то другой, а не она. Потому что считать Дворжака бездушной сволочью ей не нравилось. Настроение резко поднялось вверх, и даже предстоящий праздник уже не наводил на нее такую панику. Дни рождения бывают не так часто, а племянников у них не так много, можно и потерпеть.

Она снова погладила куклу по мягким волосам и улыбнулась.

24 октября 2012 года, 19.34.

Где-то в Санкт-Петербурге.

С трудом переставляя плохо слушающиеся от слабости ноги и держась одной рукой за стену, Алина медленно добрела до туалета. Перед ней тут же возникла эта странная женщина, охранявшая их и приносившая им еду.

– Отойди, – проворчала Алина.

Женщина продолжила стоять на месте.

– Уйди, говорю, я в туалет хочу! – рявкнула Алина, и женщина послушно сделала шаг в сторону.

Алина обошла ее, стараясь не смотреть в ее сторону, закрыла за собой дверь туалета и прислонилась к ней спиной, переводя дыхание. Ноги дрожали от слабости, в голове шумело. Она ничего не ела уже второй день, и это не могло не сказаться на ее самочувствии. Но лучше так, чем быть овощем, как ее подруга по несчастью.

Когда Алина пришла в себя, она обнаружила, что ее держат в маленькой полутемной комнате, где ничего, кроме трех узких кроватей, не было. Одна кровать пустовала, на второй лицом к стене лежала неизвестная девушка. Разбудить ее удалось быстро, но вот толку от этого не было никакого. Она ничего не понимала и смогла назвать только свое имя – Ира. Алина быстро сообразила, что похититель, кем бы он ни был, щедро кормит их какими-то успокоительными препаратами. И, скорее всего, добавляет их в еду, потому что никаких уколов им никто не делал, таблеток не давал, но каждый раз после еды, примерно через пятнадцать – двадцать минут Алину «уносило». В таком состоянии она не могла даже связно думать, сбежать не стоило и пытаться. Значит, чтобы выбраться, ей было необходимо перестать принимать эти препараты.

Не есть она не могла. Еду три раза в день им приносила странная молчаливая женщина, которая стояла над ними до тех пор, пока они все не съедали. Однако Алина быстро нашла выход. Она шла в туалет и старым проверенным способом оставляла содержимое желудка там. Какое-то количество лекарств все равно успевало попасть в кровь, организм все больше истощался, поэтому времени для побега у нее оставалось все меньше.

Дверь в туалет не запиралась, но охранница никогда не позволяла себе входить туда, Алина надеялась, что и в этот раз сможет не попасться. Она опустилась на пол, на четвереньках подползла к унитазу и склонилась над ним.

– Ты сможешь, – уговаривала она себя, – ты умеешь. Да, противно, но что делать?

Она говорила это себе каждый раз, вспоминая при этом свою мать. Когда-то давно та не позволяла ей сидеть на диете, а в четырнадцать лет Алине так хотелось быть более тонкой, чем она тогда была.

– Угробишь здоровье, кому ты потом будешь нужна больная? – кричала мать. – И слышать не хочу ни про какие диеты, придумала тоже! А ну марш ужинать! – И стояла над ней все время, пока тарелка не становилась совершенно чистой, прямо как теперь эта женщина. Тогда-то Алина и научилась хитрить. Теперь же старые навыки оказались как никогда кстати.

Она уперлась руками в унитаз, несколько раз глубоко вдохнула и выдохнула, открыла рот и как можно глубже засунула внутрь пальцы, стараясь надавить на корень языка. Получилось не с первого раза, но вскоре все то, что она съела, вышло наружу. Алина вытерла рот и устало села прямо на холодный пол.

– Вот так, ты умница, – еле ворочая языком, шептала она сама себе. – Не смей сдохнуть тут. У тебя впереди целая жизнь, и ты не можешь потерять ее только потому, что перешла дорогу какому-то мудаку.

Она поднялась с пола и вышла из туалета, бросив быстрый взгляд на терпеливо дожидающуюся ее женщину. Та как обычно молча проводила ее до комнаты, убедилась, что она легла в постель, и вышла за дверь.

Дождавшись, когда в соседней комнате установится полная тишина, Алина вытащила из-под подушки ключ, который еще днем стащила у своей охранницы, и поднялась с постели. Она посмотрела на лежащую поверх одеяла Иру, решая, что делать с ней. Тащить ее с собой было глупо, она стала бы ужасной обузой.

– Я выберусь и пришлю за тобой помощь, – пообещала она. Ира не отреагировала.

Алина подобрала длинное платье, которое похититель надел на нее в первый же день, и, стараясь как можно тише переставлять плохо слушающиеся ноги, вышла в другую комнату, где стоял обеденный стол и обычно обитала охранница. Как Алина и ожидала, там было пусто. Судя по звукам в ванной, женщина находилась там, убирала или мыла посуду.

Сам похититель приходил обычно поздно вечером, когда обе девушки уже спали под действием препаратов. Вернее, Ира спала, а Алина только делала вид. Он разглядывал их, расчесывал волосы, касался кожи. Алина, стиснув зубы, молча терпела, никак не выдавая того, что все чувствует. Она не произнесла ни звука даже тогда, когда он наносил ей на затылок татуировку. По правде говоря, это был единственный раз, когда он причинил ей боль. Все остальное время его отношение было скорее бережным, но Алина все равно не тешила себя надеждой, что для них с Ирой это может хорошо закончиться. О трех мертвых девушках в белых платьях на кладбище она слышала недавно по телевизору. Предположить, что их ждет та же участь, было вполне логично, а ждать помощи извне не приходилось. Нет, спасение утопающих – дело рук самих утопающих. И сегодня вечером она не собиралась дожидаться прихода похитителя.