И тогда случится чудо - Мира Моисеева

Дело всё в том, что мы являемся ЗЕРКАЛОМ друг для друга. А что такое чувство вины и беспокойства? Это – ожидание чего-то плохого, страшного. Поэтому, если Татьяна излучала беспокойство и всё время его транслировала, то мама (как зеркало) ей его возвращала. Вот, собственно, и всё. И когда при помощи этого нехитрого упражнения чувство вины было стёрто, а в душе поселилось уверенность в том, что всё хорошо и спокойно, «зеркало» отразило и это. Вот видите, как, оказывается, просто СОТВОРИТЬ ЧУДО!

Ну а теперь, мне кажется, пришло время вернуться к началу этой истории и подумать о том, почему между такими близкими и дорогими друг другу людьми сложились весьма непростые и негармоничные отношения.

Я позволю себе напомнить вам, что основная проблема моей героини заключалась даже не столько в том, что её наказывали в детстве и эти наказания оставили «рубцы» в её душе, сколько в том, что она считала себя недолюбленной и недоласканной.

Для решения этой задачи мне было важно, чтобы Таня поменяла роль обвинителя (они меня не любили, и они в этом виноваты!) на роль «заинтересованного лица» и задалась бы вопросом «почему? Как случилось, что человек вырос без багажа ЛЮБВИ!?!»

Ведь вы, я надеюсь, понимаете, что если человек не говорит о любви, это отнюдь не значит, что он не любит, но это только значит, что он НЕ УМЕЕТ ОБ ЭТОМ ГОВОРИТЬ. Но тогда возникает следующий вопрос, почему человек не умеет сказать о своём чувстве? Помните песню, в которой были такие слова:

«О любви не говори, о ней всё сказано,

Сердце, полное любви, молчать обязано».

Лично у меня возникают вопросы: если «о ней всё сказано», значит, сказано кем-то, в таком случае, почему кто-то мог говорить, а я не могу или не должна говорить о том, что меня переполняет? Кроме того, почему должно молчать сердце, наполненное этим чудесным эликсиром, называемым любовью? Так не случайно говорят, что песня – душа народа. И мне кажется, в наших традициях была вот эта замкнутость, зажатость в отношении выражения своих чувств, Причём почему-то именно в выражении высоких, красивых эмоций. Ведь вот когда надо кого-то ругать или выплеснуть свою неприязнь, или даже ненависть к человеку, – не вопрос! Всё делалось и делается весьма свободно и со вкусом! А вот когда о любви… ну просто язык проглатываем.

Вот в свете всех этих размышлений я и спросила Таню, каковы были отношения её мамы и бабушки? То, что я услышала, было весьма грустно: оказалось, что маму растила вовсе не бабушка, то есть мамина мама, а тётя, у которой было трое своих детей, и девочка чувствовала себя лишней в этом доме. И когда, наконец-то, они объединились (мама со своей мамой, то есть с Таниной бабушкой), а случилось это только тогда, когда девочке исполнилось 7 лет, они были, естественно, совершенно чужими людьми. О какой нежности и свободе выражения чувств могла идти речь? Я спросила Таню, может ли она отдать мне свой «Мерседес». Она посмотрела на меня недоуменно, думая, вероятно, что ослышалась, настолько парадоксальным был вопрос. Я повторила его ещё и ещё раз.

– Но у меня нет «Мерседеса», – медленно произнесла она.

– Вот видишь, у тебя нет этой машины, и ты не можешь мне её отдать. Так могла ли твоя мама, не имея опыта нежных, тёплых и ласковых отношений со своей мамой, построить эти же отношения с тобой?

Помните, что говорил старик из фильма «Бабочка»? Есть работа МАМЫ, а есть работа МАТЕРИ. Безусловно, работа МАТЕРИ сама по себе очень достойна, но вглядитесь в себя, вспомните себя маленького или маленькую и согласитесь, что ребёнку всегда хочется тёплых МАМИНЫХ РУК, ласкового МАМИНОГО ГОЛОСА и понимающих МАМИНЫХ ГЛАЗ. Этого ему хочется. А получает он вечно занятую, усталую женщину, у которой вместо теплых рук – карающая длань, вместо ласкового голоса – раздражённый окрик, а понимающие глаза превращаются во всевидящее око.

Итак, что мы поняли? Мы поняли, что если любовь не посеяна и не выращена, то где ж её взять? Но обращаю ваше внимание, что это не ВИНА человека, а это его БЕДА, И понятно тогда, что в человеке колоссальное место занимает страх, что его не любят, и что вследствие всего этого он НЕ СВОБОДЕН, и в том числе не свободен в выражении своих чувств.

Интересно, что в процессе обсуждения этой темы Таня вспомнила один эпизод из своей юности. Ей было лет двенадцать, когда родители разошлись. Девочка тяжело переживала этот разрыв, но ещё тяжелее переживала мамины романы и увлечения. И вот однажды вечером она услышала рыдания, доносившиеся из маминой комнаты. Вбежав в комнату, она увидела плачущую, лежащую на диване маму.

– Мамочка, что случилось, почему ты плачешь? – кинулась девочка к маме.

– Меня никто не любит! – сквозь слёзы проговорила женщина.

– Как это никто не любит! А я? Я же тебя люблю! И Костя тебя очень любит!

– Но это же не то… – раздалось в ответ.

Представляете, каково было девочке это услышать? Понятно, что женщина имела в виду свою тоску по мужской ласке, по мужскому вниманию, но девочка-то понимает всё буквально, что её любовь вторична и вообще мало значима! Эта обида и явилась «краеугольным камнем» в отчуждении матери и дочери. Таня все 30 с лишним лет помнила « это не то …». И только после всех наших рассуждений, после тщательного анализа всех взаимоотношений, она сумела эти обиды переработать и освободиться от них. А когда эта работа была завершена, исчезла неприязнь к маме и напротив, пришло понимание и сочувствие. Таня много плакала во время нашего разговора, но это были очень светлые, целительные слёзы. Они как будто вымывали мусор из её души подобно весеннему дождю, смывающему с тротуара остатки грязного, растаявшего снега.

Почему женщина плачет?

Маленький мальчик спросил маму: «Почему ты плачешь?»

–  Потому что я – женщина.

–  Я не понимаю!

Мама обняла его и сказала: «Этого ты не поймёшь никогда»,

Тогда мальчик спросил у отца: «Почему мама иногда плачет без причины?»

–  Все женщины иногда плачут без причины»,  – всё, что мог ответить отец.

Мальчик вырос, стал мужчиной, но не переставал удивляться: «Почему же женщины плачут?»

Наконец, он спросил у Бога. И Бог ответил:

«Задумав Женщину, Я хотел, чтобы она была совершенной.

Я дал ей плечи такие сильные, чтобы держать весь мир, и такие нежные, чтобы поддерживать детскую головку

Я дал ей дух настолько сильный, чтобы вынести роды и другую боль.

Я дал ей волю, настолько сильную, что она идёт вперёд, когда другие падают, а она заботится о павших, больных и усталых, не жалуясь.

Я дал ей доброту любить детей при любых обстоятельствах, даже если они её обижают.

Я дал ей силу поддерживать мужа.

Я сделал её из его ребра, чтобы она защищала его сердце.

Я дал ей мудрость понять, что настоящий мужчина никогда не причинит женщине боль намеренно, но иногда испытывает её силу и решимость стать рядом с ним без колебаний.

И, наконец, Я дал ей слёзы, и право проливать их, когда ей это необходимо.

И тебе, сын мой, надо понять, что красота Женщины в её глазах, которые открывают дверь в её сердце, в то место, где обитает ЛЮБОВЬ.

Спустя какое-то время Таня рассказала мне о встрече со своей дочерью. Когда я её слушала, моё сердце переполняла радость за эту женщину, потому что эта встреча показала, какой путь она прошла, как изменилась, и на какую нравственную высоту поднялась. Татьяна и сама понимала, что без той работы, которую она проделала, общение с её дочерью не было бы ТАКИМ. Она разрешила мне описать эту встречу здесь, на страницах этой книги, что я с удовольствием и делаю.

– Дочь с мужем приехали в гости, мы их ждали с ужином. И вот между закусками и горячим блюдом, за обычной болтовнёй «ни о чём» моя дочь, как бы между делом, упомянула, что они подумывают о том, чтобы «завести ребёнка».

– Мы тут проводим опрос общественного мнения, – сказала она в шутку.

– Это изменит твою жизнь, – сказала я, стараясь ничем не выдать свои эмоции.

– Я знаю, – отозвалась она, – И в выходные не поспишь, и в отпуск толком не съездишь.

Но это было совсем не то, что я имела в виду. Я смотрела на свою дочь, пытаясь найти такую формулировку, чтобы она поняла то, чему её не научат ни на одних дородовых курсах.

Я смотрела на её ухоженные ноготки и стильный костюм и думала о том, что как бы изысканна она ни была, материнство опустит её на примитивный уровень медведицы, защищающей своего медвежонка. Что встревоженный крик «Мама!» заставит её всё бросить и бежать на помощь.

Я думала о том, что однажды она отправится на деловую очень важную встречу, но думать она будет не о делах, а о сладком запахе детской головки. И ей понадобится вся её сила воли, чтобы не сбежать домой просто ради того, чтобы убедиться, что с её малышом всё в порядке.