Когда закроется священный наш кабак - Лоуренс Блок

А в моей голове всплыла песня, которую ставил мне Киген. Не вся целиком. Я не смог бы воспроизвести мотив, но помнил отдельные фразы. Что-то о ночи поэзии, когда не страшен мрак. Что ж, можно сказать и так. И знаешь, что останешься один, когда закроется священный наш кабак.

По дороге домой я купил пива.

Глава 19

Шестой полицейский участок располагался на Западной 10-й улице в Виллидж, между Бликер и Хадсон. Несколько лет назад, когда я еще работал у них, участок занимал вычурное здание чуть западнее Чарлз-стрит. С тех пор то здание переделали под кооперативные квартиры и прозвали «Жандарм».

Новое помещение было по-современному уродливым — такое никто не захочет переделывать в жилые апартаменты. Зашел я сюда во вторник незадолго до полудня и, пройдя мимо дежурного, направился прямиком в офис Эдди Коэлера. Мне не нужно было спрашивать, где это, я и так знал.

Он оторвался от рапорта, который читал, и посмотрел на меня.

— С этой дверью надо что-то делать, — сказал он. — Любой может запросто пройти через нее.

— Ты неплохо выглядишь, Эдди.

— Ну, понимаешь, я веду честную жизнь. Садись, Мэтт.

Я присел, и мы немного поговорили о старых временах, я и Эдди. Когда тема была исчерпана, он спросил:

— Ты просто оказался неподалеку, верно?

— Я просто подумал о тебе и вспомнил, что тебе может понадобиться новая шляпа.

— В такую-то погоду?

— Может, панама. Симпатичная соломенная панамка, чтобы спрятаться от солнца.

— Скорее мне понадобится тропический шлем. Но тогда соседские девчонки начнут отпускать на мой счет грязные шуточки, — сказал Эдди.

Я вытащил свою записную книжку.

— Номер одной машины, — обратился я к нему. — Ты сможешь его для меня проверить?

— Ты хочешь, чтобы я позвонил в управление автомобильного транспорта?

— Но для начала стоит проверить список краденых машин.

— Что случилось: дорожное происшествие, а виновник скрылся? Твой клиент хочет знать, кто сбил его, чтобы взять наличные вместо судебного разбирательства?

— У тебя богатое воображение.

— У тебя есть номер машины, и мне следует сначала проверить список угнанных машин? Черт! Какой номер?

Я продиктовал ему номер, он быстро нацарапал его на бумажке и отодвинулся от стола.

— Буду через минуту, — сказал он.

Пока он отсутствовал, я рассматривал свои наброски ушей грабителей. Они на самом деле отличались. Только нужно быть весьма натренированным, чтобы заметить это.

Эдди отсутствовал недолго. Вернувшись, он плюхнулся в свое кресло на колесиках.

— В списке нет, — ответил он.

— Можешь проверить в автомобильном управлении?

— Могу, но нет необходимости. Машины попадают в списки не сразу. Я позвонил, машина украдена, но еще не внесена в список угонов. По поводу нее звонили прошлой ночью, она была украдена поздно днем или рано вечером.

— Я так и думал.

— Меркьюри 73-го года, верно? Темно-синий седан?

— Точно.

— Тогда что тебе нужно?

— Где она была украдена?

— Где-то в Бруклине. Оушен-Парквэй, довольно далеко.

— Разумно.

— Неужели? — поинтересовался он. — Почему?

Я покачал головой.

— Неважно, — ответил я. — Я подумал, что машина может иметь какое-то значение, но если она украдена, то эта ниточка ни к чему не ведет.

Я достал свой бумажник и вытащил двадцать пять долларов — стандартная сумма на шляпу, говоря полицейским языком. Потом я положил эти деньги ему на стол. Он накрыл их своей ладонью, но не убрал.

— Теперь у меня есть вопрос, — сказал Эдди.

— О?

— Зачем?

— Это частное расследование, — ответил я. — Я работаю на одного человека и не могу...

Он покачал головой.

— Зачем тратить двадцать пять долларов на то, что ты можешь сделать сам и бесплатно? Господи, Мэтт, сколько лет ты носил жетон полицейского, если не можешь вспомнить, как получить информацию в автомобильном управлении? Ты звонишь, называешь себя, ты ведь знаешь, что нужно делать, верно?

— Я подумал, что это рискованно.

— Если ты сначала хочешь проверить список угонов, то звонишь в управление. Говоришь, что ты полицейский, ведущий расследование, говоришь, что засек машину, которая может оказаться краденой. И они все для тебя проверяют. Это избавляет тебя от необходимости тащиться сюда и, кроме всего, экономит тебе двадцать пять долларов.

— Но тогда мне придется прикидываться офицером полиции, — заметил я.

— Что ты говоришь? — он потыкал пальцем в деньги. — А это — дача взятки полицейскому при исполнении, если быть юридически точным. И заметь, оба эти действия противоправны.

Этот разговор стал меня беспокоить. Ведь я изображал из себя офицера меньше двенадцати часов назад, когда узнавал в справочной неуказанный телефон Кэролин Читэм.

— Может, я соскучился по тебе, Эдди. Как тебе эта версия?

— Все может быть. А может, твои мозги заржавели?

— Тоже вероятно.

— Может, тебе стоит бросить пить и вернуться в общество нормальных людей. Это вероятно?

Я встал.

— Всегда рад поболтать с тобой, Эдди.

У него было еще что сказать, но я не собирался оставаться и выслушивать все это.

Здесь неподалеку стояла церковь Святой Вероники — огромное здание из красного кирпича, высящееся на Кристофер-стрит рядом с рекой. На ее ступеньках устроился какой-то бездомный, сжимавший в руках пустую бутылку «Найт Трэйн». Мне пришло в голову, что Эдди мог позвонить и распорядиться, чтобы он расположился здесь как наглядный пример того, что может случиться со мной. И я не знал, смеяться мне или плакать.

Поднявшись по ступенькам, я вошел внутрь. Церковь напоминала огромный грот и была пуста. Сев, я закрыл глаза и стал думать о двух моих клиентах: Томми и Скипе — и о той безрезультатной работе, что я проделал для них обоих. Томми, на самом деле, моя помощь была не нужна, он ее и не получил. Что касается Скипа, то я помог обменять деньги на книги, но допустил ошибки. Конечно, именно я должен был сказать Бобби и Билли, чтобы они переписали номера всех стоящих рядом машин. Я не должен был оставлять это на сообразительность Билли.

Я был почти рад, что машина оказалась краденой. Ведь теперь эта ниточка Кигена ни к чему не приведет и мой промах не будет столь очевиден.

Глупо. Я же отправил их на то место, верно? Они бы не увидели машину, не записали бы номера, если бы остались сидеть в машине Касабиана на другой стороне квартала.

Я подошел, кинул доллар в щель для сборов и зажег свечку. В нескольких ярдах слева от меня на коленях стояла женщина. Когда она поднялась, я увидел, что это транссексуал. Она была на пару дюймов выше меня. Ее лицо представляло собой некоторую смесь латиноамериканских и азиатских черт, предплечья и плечи были мускулистыми, а грудь размером с мускусную дыню оттягивала купальник в горошек.

— Привет, — сказала она.

— Привет.

— Ты пришел, чтобы зажечь свечку в честь святой Вероники? Ты знаешь что-нибудь о ней?

— Нет.

— И я тоже. Но я предпочитаю думать о ней, — она поправила выбившуюся на лоб прядь волос, — как о святой Веронике Лэйк[30].

Поезд "Н" останавливался в нескольких кварталах от церкви на пересечении Овингтон и 18-й авеню. Какая-то рассеянная женщина в забрызганных краской джинсах и армейской рубашке показала мне, где находится кабинет пастора. Там был только полный молодой человек с открытым веснушчатым лицом. Он сидел, перекинув ногу через подлокотник кресла, и бренчал на гитаре.

Я спросил его, где могу найти пастора.

— Это я, — ответил он, выпрямляясь. — Чем могу вам помочь?

Я сказал, что знаю о том, что в подвале их церкви прошлой ночью имел место мелкий акт вандализма. Он мне улыбнулся.

— Так вот что это было? Кто-то выстрелил в нашу лампу, вот и весь ущерб. Вы хотели бы осмотреть место, где все произошло?

На этот раз мы не воспользовались теми ступенями, по которым я спускался прошлой ночью. Спустившись вниз внутри церкви и пройдя по холлу, мы попали в подвал через ту же арку, которой воспользовались для отхода наши бородатые друзья в париках. С того момента помещение было приведено в порядок: стулья составлены в одном месте, а столы сложены. Через окна проникал дневной свет.

— А вот и лампа, — сказал пастор, показывая. — Здесь на полу валялось стекло, но его вымели. Думаю, вы видели рапорт полиции.

Я ничего не ответил, а только огляделся вокруг.

— Вы ведь полицейский, да?

Он не выспрашивал, а только хотел, чтобы с ним согласились. Но что-то меня остановило. Может быть, мой разговор с Эдди Коэлером.

— Нет, — ответил я. — Не полицейский.

— О? Тогда ваш интерес...

— Я был здесь прошлой ночью.

Он смотрел на меня, ожидая, что я скажу дальше. Этот пастор был очень терпеливым молодым человеком, на мой взгляд. Чувствовалось, что он хочет услышать от тебя то, что тебе необходимо сказать, и в тот момент, когда ты готов это сделать. Я считаю, что это качество не помешало бы любому министру.