Бессмертная любовь (Нет голода неистовей) - Коул Кресли

Эмму случившееся шокировало. Все тренировки, к которым ее принуждали тетки, наконец-то пригодились ей – и она почувствовала себя другим человеком. Она победила! Победила чертову оборотниху.

Но даже чувствуя себя сильной, она не забыла первую ошеломляющую мысль, возникшую у нее в голове, когда она упала на каменный пол и обнаружила, что над ней стоит оборотниха.

Эмма хотела позвать Лахлана! И она твердо знала, что он всегда придет ей на помощь. Лахлан убрал локон ей за ухо.

– Ох, ты поранила свое ухо! – Он подался к ней и поцеловал ее в ухо, вызвав в ней сладкую дрожь. – И губу. – Он поцеловал и губы тоже, а потом погладил по щеке – и Эмме почему-то не удалось вернуть ту давнюю уверенность в том, что ему не следует к ней прикасаться. – Не могу ее простить за то, что она оставила на тебе отметины.

– Ну и прекрасно, – отозвалась Эмма ворчливо.

– Там, внизу, в тебе не было страха, – проговорил он с явным восхищением. И Эмма вынуждена была признать, что после нежных поцелуев Лахлана и его огорчения из-за ее ран самым приятным можно считать то, что он ведет себя так, словно она только что сражалась в последней битве Добра со Злом.

– Что тебя изменило? Моя кровь?

Пластинка со скрипом вернулась к реальности. Каков нахал!

– Не льсти себе! Я просто только что узнала о себе кое-что новое. Видишь ли, пережив непрерывные нападения оборотней… – эти слова заставили его виновато поморщиться, – солнечную ванну и вскрытие вампирскими когтями, я вынуждена спросить: «И это все? Неужели жизнь не может предложить мне что-то посерьезнее?» Потому что если это – самое страшное, а я моментально восстанавливаюсь…

– А, я понял. Твои испытания делают тебя сильнее.

Это было так. Проклятие, и почему он должен выглядеть так, будто гордится этим? В какой момент он начал вести себя с ней по-другому? Она понимала, почему изменилась она сама, – но почему изменился он? Если он и дальше станет смотреть на нее вот так, она начнет задумываться о том, хватит ли у нее силы для того, чтобы справиться с ним.

– Ты проснулась задолго до заката. Я как раз пошел за тобой, когда мы услышали Касс.

Эмма встала настолько рано, что ей хватило времени принять душ – и рассердиться на себя из-за странной боли, которую она почувствовала, обнаружив, что впервые Лахлана нет рядом с ней в тот момент, когда она проснулась.

– Мне плохо спится – на этой кровати.

– Я поэтому нашел тебя под лестницей?

Эмма покраснела. Чулан – темный, скрытый и похожий на пещеру – показался ей в тот момент удачной идеей. Потому что она явно была не в себе.

– Кто эта женщина? – спросила она, чтобы поменять тему разговора, хотя и так это знала – знала с первого же взгляда.

– Кассандра. Приятельница из клана.

– Только приятельница?

– Конечно. Да и это под вопросом, раз она тебе навредила.

– Ты встанешь на мою сторону, а не на ее? Хотя знаешь меня так недолго?

Он поймал ее взгляд.

– Я всегда приму твою сторону. Против любого.

– Почему?

– Потому что я знаю, что ты будешь права.

– А тот мрачный? Бауэн? Что с ним? – Увидев, что Лахлан нахмурил брови, она пояснила: – Почему он так плохо выглядит?

Этот мужчина с иссиня-черными волосами и пристальным взглядом золотистых глаз должен был быть красавчиком – если бы не был истощен, словно наркоман, и не выглядел таким злобным.

– Он потерял кое-кого из близких.

– Мне очень жаль, – тихо откликнулась она. – Когда это случилось?

– В начале семнадцатого века.

– И он до сих пор не пришел в себя?

– Ему становится только хуже. – Лахлан прижался лбом к ее лбу. – Такова наша природа, Эмма.

Она почувствовала, что он чего-то ждет от нее. Чего-то еще.

Она выглядит ужасно – и все равно его привлекает. То, что он увидел ее в ярости, не помешало ему сразу же пойти следом за ней, целовать ее и жалеть. Этот шикарный, сказочный мужчина хочет чего-то еще. От нее, Эммы. Готова ли она это дать? После своей первой победы она чувствовала себя смелой и сильной, но хватит ли у нее отваги, чтобы допустить Лахлана до своего тела и рискнуть тем, что она снова увидит, как в нем просыпается зверь?

В эту секунду ей казалось, что хватит.

– Лахлан, если бы кто-то вроде тебя стал… любить такую, как я, смог бы он быть с ней осторожным? Не спешить?

Все его тело напряженно застыло.

– Да, он мог бы в этом поклясться.

– А он не… не превратится в чудовище.

– Нет, Эмма. Сегодня – нет, – ответил он таким низким басом, что от его вибрации задрожало все ее тело и набухли соски. Ее влекло к нему, она хотела его – хоть и прекрасно знала, что он такое.

Когда она подняла руки и нежно провела тыльной стороной пальцев по его щеке, он недоверчиво посмотрел на нее – а потом его глаза на мгновение закрылись от наслаждения.

– Лахлан, – прошептала Эмма, – я тебя ударила. Его лицо оставалось непроницаемым.

– Это верно.

– Разве ты не намерен мне… отомстить?

Он застонал и, приникнув к ее губам, посадил ее на столик и встал у нее между ног. Его ладони прижались к ее ягодицам, он с силой притянул Эмму к себе.

Когда она тихо ахнула, он прикоснулся языком к ее языку – и она ответила ему, желая, чтобы он вошел в ее рот и целовал так, как целовал в ту первую ночь в отеле. Но сейчас все было даже лучше, чем тогда. Он был агрессивным, но умелым. Он заставил ее таять, прижиматься к его эрекции, искать продолжения.

Он тихо зарычал и хрипло проговорил у самых ее губ:

– Мне невыносимо видеть, когда тебе больно. Я не допущу, чтобы тебе опять делали больно.

Она подалась вперед, инициируя новый поцелуй, погружая пальцы в его густые волосы.

Лахлан сорвал с себя рубашку – и Эмме захотелось сказать ему спасибо за то, что он открыл ее ладоням мышцы, которые перекатывались и напрягались при ее прикосновениях. Возбудившись еще сильнее – и нисколько этого не стыдясь, она просунула руку за пояс его брюк и обхватила пальцами его плоть.

Лахлан запрокинул голову и издал торжествующий крик, а потом резко задрал ей свитер и лифчик, открывая груди. Он начал целовать ей соски, обдавая кожу своим жарким дыханием, а потом стал их по очереди нежно прикусывать и посасывать, так что Эмма чуть не умерла от наслаждения.

К черту будущее, обязательства, страхи и все на свете!..

– Я тебя хочу! – выдохнула она, трогая влажную головку его члена.

Лахлан взял зубами ее сосок и тихо зарычал. Эмма выкрикнула:

– Хочу тебя всего!

Он застонал, снова обдав горячим дыханием ее влажную грудь, а потом выпрямился, глядя на нее так, словно не мог поверить в то, что услышал.

– Ты даже не знаешь, как мне приятно это слышать.

Свободной рукой она расстегнула молнию на своих брюках. Он наклонился и быстро помог ей освободиться от обуви и брюк. А потом снова начал ее целовать, словно знал, что Эмма вот-вот испугается. Новые поцелуи заставили ее выгибаться ему навстречу, лихорадочно водя рукой по невероятно длинному древку. Содрогаясь, Лахлан поднял ей ноги, заставив поставить ступни на столик. Широко раздвинув ей колени, он отвел в сторону ее трусики – и застонал при виде открытой плоти.

Почему-то она совершенно не застеснялась его внимательного взгляда. Его глаза были темными и жадными. Если говорить честно, то его взгляд заставил ее задрожать и увлажниться еще сильнее.

– Как долго я ждал! – Его голос звучал глухо. – Не могу поверить, – добавил он и снова приник к ее губам в таком жадном и долгом поцелуе, что она задохнулась и была совершенно ошеломлена.

Он снова по очереди втянул в рот ее соски, прикасаясь к ним языком. Ее пальцы сильнее сжали его плоть, а ее дрожь усилилась. В глубине ее тела настойчиво пульсировало желание, требовавшее удовлетворения. Почему он ее не трогает? Не входит в нее? Зачем только она попросила его не спешить?

Она была близка – Эмма это чувствовала. Она вот-вот наконец узнает то наслаждение, которого еще никогда не испытывала и которое могла только воображать.