Сквозь бездну - Ярослав Коваль

Наш «караван» взял чуть левее, прицеливаясь в один из основных «проспектов» лагеря, достаточно широких, чтобы по ним могли прошествовать ящеры, никого не придавив. У штабной палатки я сполз на землю, ожидая, что мой зам последует за мной, однако тот остался в седле, развернул свою животину и принялся решительными жестами распоряжаться, кому из отряда куда следует направляться. «Опять ему достаётся всё самое неинтересное», — подумал я, демонстрируя караульному свой личный знак.

Тот посторонился, ничего не объясняя. К счастью, за входным пологом обнаружился младший адъютант — ещё совсем мальчишка, но уже привыкший держаться с глубочайшим достоинством. Он отвёл меня в нужный закуток палатки и заверил, что госпожа Солор будет извещена. А пока я мог отдыхать или мысленно продумывать свой доклад — как мне угодно. Всё необходимое тут имелось — короткая скамья, стол и кувшин воды на нём.

— Добрый день, — произнесла, входя, Аштия.

Она собственноручно опустила входной полог и остановилась, разглядывая меня. Мне показалось, что у неё нездоровый вид — синева под глазами, тени у висков, потухший взгляд. «Устала, наверное», — что тут ещё можно было заключить.

— Сиди, — предложила она. — Ты голоден?

— Нет, перекусил в дороге.

— Итак — успешно?

— Успешно. От меня, наверное, до сих пор пахнет демонской канализацией.

Моя собеседница слегка оживилась, задорно сморщила нос.

— От тебя пахнет тиной, кожей и ветром. Куда лучше, чем от большинства моих офицеров, особенно тех, которые искупают бытовые недостатки походной жизни большим количеством духов. Я велю подать вина. Будешь вино?

— Боюсь, глотнув вина, я отключусь прямо тут. Что будет не очень уважительно.

— Тогда лучше без вина. Хочу, чтоб ты поприсутствовал на штурме. Он вот-вот начнётся. Тебе полезно. Тогда пусть подадут квас. Эй, там — квасу и фруктов!

Новый кувшин и блюдо с нарезанными фруктами появились так стремительно, словно ждали за пологом. Вот это обслуга! На высшем уровне! Единственное сиденье я уступил Аштии, чтоб не теснить её, уселся прямо на застеленную парусиной землю. Я уже потихоньку проникался имперским духом, традициями и взглядами, и начинал чувствовать, что именно можно позволить себе в отношении замужней дамы, пусть даже она тебе близкий друг и даже отчасти родственница. Тереться боками на короткой скамейке, даже в походных условиях — однозначно нельзя.

— Как ты вообще оцениваешь операцию? — спросила госпожа Солор, отправляя в рот ломтик фрукта, похожего вкусом на дыню.

— Авантюра чистой воды. Хотя, если принимать во внимание то, что, оказывается, обляпавшие меня нечистоты затрудняли демонам обоняние — а я ведь узнал об этом лишь постфактум, — уже не такая откровенная. Ну, и мои новые боевые навыки в деле.

Аштия рассмеялась.

— Мне нравится в тебе прямота и откровенность. В стоке пришлось подраться?

— Пришлось.

— Трудно?

— Не курорт. Но всё реально.

— Вот и замечательно. Излишне спрашивать тебя, где именно были расположены точки следящей системы?

— Совершенно излишне. Я вообще ничего не чувствовал.

— Что ж, магическая стерильность имеет свои недостатки. Дискомфорта не было?

— Э-э… Как бы тебе сказать, чтоб не обидеть… Когда плаваешь в дерьме, о комфорте думается разве что с ностальгией.

Женщина рассмеялась, и её усталость, измотанность на миг отступили перед природной жизнерадостностью.

— Понимаю. Я имела в виду специфические ощущения, которые не имеют отношения к отвращению, боли, зуду и так далее. Ощущения паники, напряжения — в общем, переживания при ощущении поблизости следящей магии.

— Нет, ничего такого не заметил.

— Ясно. Что ж… Это и неважно. Если останется время, после мои специалисты всё там проверят и установят точки схождения. Если от замка вообще что-нибудь останется.

— Такой хороший замочек, оставила бы хоть для эстетики.

— Вряд ли его величество захочет оставить тут хоть что-либо на память. Ему ведь, понимаешь, нужен не красивенький заповедник, а совершенно безопасный сосед. Так что тут, скорее всего, разнесут всё, что можно. Чтоб обратная отстройка заняла как минимум лет десять.

— Что ж, в этом есть свой смысл.

— Конечно. — Аштия налила кваса в фигурный стеклянный бокал и поболтала им в воздухе, словно хотела газ из газировки вытрясти. — Его величество уже должен был быть здесь, он, естественно, собирался прибыть к главному штурму. Но его нет, и пришло сообщение, что всё должно идти по расписанию, даже если и без присутствия императора.

— Тебя это тревожит? — удивился я.

— Тревожит. Если что-то идёт не по плану, значит, у этого есть причины. И они могут оказаться очень серьёзными. К тому же его величество должен был принимать власть у предыдущего правителя. А так это придётся делать мне.

— Ты опасаешься, что будешь вынуждена биться с ним?

— Не буду. Сам же помнишь, нет ничего проще, чем выставить за себя замену. Как и с той демоницей. Кстати — она уже поняла, кто теперь хозяин?

— Аканш ей объяснил.

— Тоже вариант! Что ж… Будем выкручиваться в гордом одиночестве.

Я нахмурился.

— Ты всерьёз боишься, что не справишься без императора?

Она взглянула на меня задумчиво.

— Свою работу я всегда делаю сама и знаю, что могу ожидать и что — гарантировать. Дело в другом. Я слишком высокорожденная и высокопоставленная, чтоб отворачиваться от проблем государства. Проблемы государства так или иначе становятся проблемами Солор — а значит, моими проблемами.

— Это-то понятно.

— Не думаю, что тебе стоит забивать этим голову сейчас. Потом, возможно, политика увлечёт тебя больше, чем военное дело, и ты сможешь преуспеть на этом поприще, станешь разбираться во всяких тонкостях взаимоотношений с его величеством…

— Откровенно говоря, видел я его величество в гробу в белых тапках. Вместе со всей прочей политикой… Надеюсь, ты не станешь вызывать расстрельную команду из снисхождения к моей чужеродности.

— Чужеродность чужеродностью, но тебе уже пора забывать о своей родине с такими странными традициями, позволяющими хулить верховную власть. За прошедшее время можно было и привыкнуть. Кстати — что такое расстрельная команда? — С трудом сдерживая хохот, я подробно объяснил. — Нет, у нас обходятся другими вариантами возмездия за оскорбление величества. Я тебе это разъясняю — и забываю о том, что услышала. — Она закинула в рот ещё один ломтик дыни. — И зря ты так про императора. Он — достойный правитель. Потому что сильный.

— Хочешь сказать, любой правитель достойный, если может заставить окружающих бегать с препятствиями на мизинцах и одновременно аплодировать ушами?

— Мне трудно даются твои фигуры речи. Но вообще я готова подтвердить. Именно так и есть.

— Эх, не знаешь ты, о чём говоришь…

— Ты очень забавен в своей наивности. Не я не знаю, о чём говорю — а ты не знаешь, чего в действительности хочешь.

— И ты полагаешь, что можешь лучше меня знать, в чём я нуждаюсь?!

— Разумеется, нет! — голос Аштии звучал сталью, но в то же время глаза её искрились необидной насмешкой. — Просто я, как женщина, умею ощутить, когда мужчина в растерянности. Или на распутье. Впрочем, ничего плохого в этом нет. Тот, кто пока не разобрался в себе, разберётся рано или поздно. Идём. Штурм уже начался, хочу, чтоб ты посмотрел, как будут вводить в бой пехотные отряды.

— Ты предполагаешь поручить мне в будущем водить их в бой или планировать для них операции?

Госпожа Солор слегка прищурилась.

— Я ещё не решила окончательно.

Она отдёрнула полог. Адъютант, ждавший снаружи, вручил ей плащ и опустился на одно колено, чтоб вложить ножны меча в кольца перевязи и затянуть ремешки. Женщина терпеливо ждала, пока он закончит, хотя снаружи уже шумело всерьёз — судя по всему, сражение началось, и с каждой минутой всё более нервозно было оставаться здесь, в шатре, где ничего вокруг не видно. Мало ли, вдруг враг уже в лагере!

Но Аштия не спешила. Она спокойно проверила, удобно ли висит меч, провела рукой по волосам характерно-женским жестом, надела подшлемник и шлем. Я вдруг осознал, чем её облик кажется мне необычным — она была в одной кольчуге, без лат, с какими-то другими наплечниками, выглядевшими жидко по сравнению с прежними. Только наручи и шлем были те же.

Плащ немного прикрыл недостатки её снаряжения.

— Идём, — велела она, кивая мне. При посторонних её манера говорить со мной и Ниршавом пусть и на какие-то доли, но заметно менялась. Становилась иной, более официозной. Наверное, с тем же самым сталкивался и её супруг.