Четыре подковы белого мерина - Наталья Труш

Лада почувствовала, что все вокруг сырое: спальный мешок, одеяло, одежда. Все!!! И все из-за спешки! Накануне, ложась спать, Лада не привязала откидывающийся край палатки, закрывающий сетку-накомарник, и через эту дырявую форточку в матерчатый домик хлестал дождь. В первый момент Ладе показалось, что и не дождь совсем, а море подступило к самому порогу и решило утопить их.

«Вот так, наверное, было и во время потопа Всемирного! Сначала дождь нескончаемый, из-за которого море вышло из берегов и захлестнуло землю! Мамочки мои, а ну как и нас тут притопит?» – Лада дрожала в сыром насквозь мешке и не могла решиться выбраться из него. Гром гремел беспрестанно, а от молний было светло как днем. И очень страшно! Надо было вылезти из палатки и оценить разгул стихии, но Лада не могла заставить себя сделать это. Ей хотелось быть страусом, чтобы спрятать голову в песок и не видеть ничего и не слышать. А еще очень хотелось, чтобы скорее наступил рассвет.

«Но, черт возьми, до рассвета мне не продержаться. – Лада пошевелила замерзшими ногами. – Эх, сейчас бы чайку горячего!!!»

Она еще потянула с подъемом, сколько могла терпеть сырость и холод, и наконец решилась.

Действительность оказалась куда страшнее! Точно, конец света, и Всевышний распорядился метать молнии на землю и грохотать колотушкой в большой железный лист: кто-то невидимый стучал в него без перерывов и потряхивал, и железные звуки сыпались на землю, пугая на ней все живое.

Одно порадовало Ладу: море не подступило к палаткам, а гоняло водяные валы вдалеке. Зато дождь лил как из ведра, и Лада мгновенно промокла. Она хотела нырнуть в палатку к Димке, но не сделала этого, потому что ее осенило:

– Эврика!

Она нашла ключи от машины и уже через минуту раскочегаривала печку. Можно было даже чай вскипятить, пристроив поудобнее чудо-плитку на переднем сиденье, но для этого пришлось бы покинуть теплый салон, прыгать под дождем в поисках бутылки с водой и коробки с газовыми баллончиками, а на такой подвиг Лада не была готова.

Наконец эта страшная ночь закончилась. Сначала темное небо стало полосатым, будто кто-то мазнул кистью и нарисовал на небосводе светлые полосы. С рассветом закончилась гроза, и ливень сменился монотонным дождем, и только море все катило и катило на берег бутылочно-грязные с серыми клочьями пены водяные валы.

Лада задремала в теплом салоне и не услышала, как проснулся Димка, как, чертыхаясь, выбрался из промокшей насквозь палатки и, стуча зубами, влез в машину.

– Маманя, это что ж такое делается-то, а?

– Ты радуйся, что самого страшного не увидел, – сладко потянувшись, ответила сыну Лада. – Я думала, Богу душу отдам этой ночью.

– Ма, бежим отсюда, а?

– А чай?

– А ну его, этот чай! Выберемся туда, где потеплее, там и попьем!

Они собрали сырые палатки и спальники, с трудом втолкнули их в багажник. Закинули на заднее сиденье складные стульчики, сумки и мешки и, счастливые, выкатились за полосатый шлагбаум. И погнали прочь от этого страшного места туда, где тепло, где обещают плюс тридцать и бархатный сезон.

Ах, Крым – благословенное место, рай на земле, страна вечных каникул, в которой все триста шестьдесят пять дней в году – солнечные! Правда, с некоторых пор Крым изменился. Подзагадили его туристы изрядно. Куда ни ступи – мусорная куча. В кусты не зайти – «минные» заграждения. Слова «помойка» и «туалет» слегка подзабыты. «Где у вас здесь туалет? У нас?! Везде!..»

И все равно благословенное место. Тепло, и абрикосы можно срывать прямо с дерева. Да что там абрикосы с дерева! В сарае, где устроились Лада с Димкой, росла слива. Вернее, слива росла в саду, но давным-давно, еще в ее сливовом детстве, она просунула любопытный нос-веточку в щель между досками, да там и осталась. Заматерела, разрослась, а весной зацвела и порадовала хозяйку сливами.

– Пришлось рядом с ней окно рубить, чтоб свет был и чтоб пчелки залетали! – сообщила новым жильцам хозяйка тетя Тоня. – Так что просьба большая: ветку не ломать, полотенца и трусья на ней не сушить – для этого под окном у вас персональная веревка! Ну все, обживайте место!

Лада рада была, что им удалось снять этот дивный сарай на окраине Гурзуфа. Она предпочла его комнате в хозяйском доме. Не хотелось ей сталкиваться с хозяйкой и ее детьми и какими-то многочисленными гостями, которые проживали в доме.

В сарайчике им было спокойнее и дешевле. Ну, не было в нем телевизора и света – это минус. И плита была общая – в летней кухне. Со светом у них проблем не было: фонари были специальные, с которыми можно было читать. С плитой тоже все просто: у них была своя, о которой они благоразумно промолчали, чтоб не пугать хозяйку. Так что чай приготовить было легко, да и горячее можно было запросто сварганить. Если б сильно захотелось. У походников, какими были когда-то Лада и Димка, в той жизни, когда у них был Глеб, с собой полно было всяких пакетиков с супами и кашами. Заливаешь цветную труху из пакетика кипятком, прикрываешь крышкой, и через пять минут готов рассольник, куриный супчик, а то и борщ с колбасой.

Вообще Лада с Димкой планировали налегать на фрукты и овощи, и у них были с собой глубокие миски для салата. В первый же день они сходили на рынок и принесли розовых помидоров с трещинками возле хвостика, пупырчатых огурчиков с черными и белыми шипами, разноцветных перцев, зелени, капусты, синеньких и кабачков, молодой картошки. А в магазине прикупили хлеба, молока, яиц и бутылку крымского вина – к торжественному ужину. Вечером к салату из помидоров и огурцов Лада натушила кабачков с баклажанами, луком и перцем – получилась закуска, похожая одновременно и на кабачковую, и на баклажанную икру.

– Димка, главное – все помельче резать, и тогда все готовиться будет очень быстро. И вообще: горячее не бывает недоваренным, так ведь?

Лада была счастлива. Она даже забыла, что по приезде домой не увидится с Владом, который улетел в Новую Зеландию. А поскольку она вернула ему его подарок, то, скорее всего, она не увидит его никогда. Вот такое колючее и холодное слово – «никогда». Как морская бездна, из которой не выбраться никогда, даже если хорошо умеешь плавать…

– …Знаешь, для меня Крым – это встреча с моим детством. Я ведь в седьмом классе тут была пионеркой в «Артеке». Да-да, что ты так удивленно смотришь? Это когда ты был школьником, вам уже было все, как вы говорите, «по барабану». А в моем детстве это была такая высокая награда – о-го-го! Вот и меня наградили путевкой в «Артек». Я жила в лагере «Морской», на самом берегу.

– Как это – в «Морском»? Ты же говоришь в «Артеке» была?!

– Дим, «Артек» – это такая большая страна. В нем несколько лагерей, каждый из которых живет своей самостоятельной жизнью. Вернее, жил…

Лада читала, что «Артек» с развалом СССР изменился. Был «всесоюзный», стал «украинский».

– Вот. Наш «Морской» был на самом берегу, а я жила в корпусе «Зеленом» – рядом с домиком основателя «Артека» доктора Зиновия Петровича Соловьева. Надо же! Помню все! Как будто вчера получила всю эту информацию!

У нас был старший отряд, Первый. И у нас было свое отрядное место, где мы проводили вечера: разжигали костер в каменной чаше и в темноте, под треск горящих в костре дров доверяли «Артеку» свои мечты. Считалось, что если написать мечту на бумажке и сжечь ее в костре, то она обязательно сбудется. А в последний вечер на том месте мы плакали и клялись в верности и дружбе и решили обязательно встретиться через десять лет, потом через двадцать…

– Встретились?

– Нет, конечно! Как-то сначала переписывались, а потом потерялись…

– Ма, а давай… съездим туда?!

– Так ехать и не надо! Это же совсем близко. Сначала в горку, потом с горы вниз – и мы в «Артеке»! Давай! Покажу тебе все, расскажу. Хоть завтра!

– Давай завтра!

Лада набулькала в пластиковые стаканчики почти черного красного вина. Шумно понюхала:

– Ах, аромат! Димка, нюхай букет крымский! У них тут особые вина. Ну, за отдых, сын!

– И за сбычу мечт, ма! – поддержал Димка.

Утром они позавтракали на скорую руку, сложили в легкие рюкзаки все, что им могло пригодиться: воду, еду, плитку с газовым баллоном, пляжный коврик, полотенца – и отправились в поход.

Городок уже проснулся. Отдыхающие, нагруженные сумками с провизией, ластами, масками, разноцветными спасательными кругами и матрасами для плавания, ползли к пляжу, как на работу. Вокруг лотка с мороженым змеилась, завиваясь петлями, очередь.

Местные жители шли не на пляж, а в магазин за свежим хлебом и молоком, почтальон разносила почту, воспитательница детского сада вела на прогулку стайку ребятишек.

Частный сектор, в который углубились Лада и Димка, жил своей частной жизнью. В узких улочках копали теплую пыль куры, выискивая червяков, на скамейках у ворот лежали вповалку разномастные коты и кошки. За заборами блеяла, хрюкала, повизгивала и молчаливо хрустела морковкой сельская живность. Из-за изгородей с любопытством выглядывали желтоголовые подсолнухи, ветки плодовых деревьев гнулись под тяжестью яблок и груш.