(Не)идеальная девочка - Настя Мирная
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Сухой паёк, Насть. Грёбанная диета. — этот тихий смех с лёгкой хрипотцой отзывается вибрациями в моём теле, разжигая уже знакомый пожар.
— Значит, никакой больше Волчинской и прочих? — кошу на него подозрительный взгляд.
— Ревнуешь? — спрашивает тихо.
— Ревную. — отбиваю честно. — Поэтому и пила вчера. Не могла видеть вас вместе. Когда увидела, чем вы занимаетесь, то…
— Ничем мы не занимались. Не дошло.
— Почему? — шепчу, опуская глаза.
— Потому что я не захотел. Увидел, как одна маленькая зеленоглазая ведьма танцует, и всё желание пропало. Потому что только тебя хочу и похуй на остальных.
— Тём…
— Что?
— И я тебя по уши.
— Значит, двусторонне?
— Двусторонне.
Глава 17
Живу каждую минуту с тобой. Каждую секунду без — умираю.
— Это самая вкусная пицца в моей жизни! — смеюсь, откусывая очередной кусочек и делая маленький глоток пива. — Пусть и холодная.
Да, Северов всё же уговорил меня попробовать хмельной напиток. Сначала хотела выплюнуть горькую жидкость, а потом мне даже понравилось. Мы уже больше часа растягиваем поллитровые бутылки и пиццу с курицей и грибами. Я пью медленно, потому что не привыкла к алкоголю и боюсь напиться. А Артём, потому что я попросила его не садится выпившим за руль.
— И чем же она лучше остальных? — со смешком задаёт вопрос.
— Во-первых: я обожаю грибы. Во-вторых: ненавижу лук и болгарский перец. Как ты узнал?
— А я и не знал. — тянет загадочно. — Грибы и сам люблю. Перец нет. А лук… Нам с тобой ещё целоваться вообще-то.
— Ну точно, невыносимый. — рычу, не сдерживая счастливой улыбки.
Вот от чего, а от его поцелуев я точно не откажусь. Они, бесспорно, занимают первое место в списке моих предпочтений.
— Замёрзла? — становясь серьёзным, спрашивает парень.
— Согреешь? — снова растягиваю рот в улыбке.
— Ещё бы… — сипит в ответ. Но вместо ожидаемых объятий встаёт и тянет мне руку. — Потанцуем?
— Здесь? — спрашиваю, ошарашенно глядя по сторонам.
— А чем здесь плохо? Только ты, я и звёздное небо. Что ещё надо?
Ничего не отвечая, вкладываю свою ладонь в его, позволяя помочь мне подняться с покрывала. Артём тут же притягивает к себе и, обхватив руками, целует.
Сразу забываю обо всём, стоит только его губам завладеть моими. Его хмельное дыхание пьянит похлеще любого алкоголя. Мы целуемся долго. Очень долго. То осторожно касаясь друг друга, то в яростном танце сплетая языки. Губы начинают сладко ныть. Тело наливается свинцом, а кости превращаются в вату.
Артём крепко держит меня в кольце своих сильных рук, не позволяя рухнуть на землю. Оба задыхаемся и жадно хватаем кислород в перерывах между жадными поцелуями. Его пальцы исследуют моё тело.
Я не ставлю запретов. Позволяю касаться везде, где ему захочется. И сама с той же маниакальностью скольжу ладонями по его спине, пояснице, лопаткам. Опускаюсь к крепким ягодицам, но тут же возвращаю руки вверх. Запутываюсь в его нереально белоснежных волосах. Утопаю в поразительно бирюзовых глазах. Захлёбываюсь его запахом. Выпиваю тяжёлое дыхание. Не могу оторваться от губ, словно путник в пустыне, добравшийся до оазиса. Знакомое давление члена в живот стягивает внутри привычный узел. Между бёдрами становится мокро. Влага стекает по внутренней стороне, но никакого смущения не вызывает, скорее наоборот.
— Артём… — выдыхаю ему в губы.
— Что, маленькая? — с трудом пробивает в лёгкие воздух.
— Не могу больше. Я…хочу…
— Чего хочешь? — срывается на хрип.
— Танцевать? — пищу несмело.
Не готова пока сказать ему.
Север смеётся и, пошатываясь, идёт к машине. Он явно понял, что именно я имела ввиду под словом "хочу", но не подаёт виду. Что-то долго ищет в телефоне, а потом вскрикивает:
— Вот это пойдёт!
Выкручивает громкость на максимум и возвращается ко мне.
Басы разрывают ночь, перекрывая грохот реки и трескотню сверчков.
Мы танцуем, то сходясь в танце, то разбегаясь в разные стороны. Двигаюсь под музыку так, как никогда раньше.
Есть такая фраза: танцуй, словно никто не видит. Пой, словно никто не слышит…
Что я и делаю.
Моё тело живёт собственной жизнью, отключив сигналы мозга. То плавно качаю бёдрами, выгибая спину и скользя руками по шёлковой ткани платья, то сменяю плавные сексуальные покачивания на сумасшедшие прыжки и дикие движения, отдаваясь безумию. Север то сжимает пальцы на моём теле, то, подчиняясь сменяющимся одному за другим трекам, кружит меня в диком вихре.
Мы оба не переставая смеёмся и выкрикиваем в ночь слова песен. Парень хватает меня за талию и кружит, поднимая над всем миром. С трудом улавливаю сменяющиеся пейзажи. Лес, окутанный мистическим светом. Бурлящая серебристая река. Горящие на чёрном полотне неба звёзды. И его смеющееся лицо. Искренняя улыбка и горящие бирюзовым пламенем глаза.
— Мне…нужна…передышка. — выпаливаю, с трудом переводя срывающееся от танцев и смеха дыхание.
— Минуту… — хрипит Тёма и, достав мобильный, что-то ищет. — Вот!
Включает очередную мелодию и тянет ко мне лапы.
— Нет! Нет! Нет! — вскидываю перед собой раскрытые ладони и пячусь назад. — Я не танцую медленные танцы!
— Почему? — рычит Северов, нависая надо мной.
— Я не умею! — отсекаю, краснея.
— Никогда не танцевала медляки?
— Вальс считается?
— Адвокаты — это элита или древность? — рубит, продолжая наступать.
— Видимо, второе. — выдыхаю убито.
— Я научу. — заверяет Артём, подхватывая меня на руки, начинает кружиться.
— Разве так танцуют? — смеюсь, ловя волну эйфории от его действий и близости.
— Ща! — опуская меня на землю, опять лезет в телефон. — Погнали? — предлагает мне ладонь, когда из динамиков раздаётся новая песня.
Двое ходили по земле и пили зелёный чай в обед…
Вкладываю кисти в его зовущие пальцы и позволяю вести себя.
Я — это ты. Нет высоты. Ты прикоснись ко мне рукой. Я разольюсь в тебе рекой. Я всегда буду с тобой…
— Веришь мне, моя идеальная девочка? — хрипит мне в шею, обнимая одной рукой за талию и переплетая наши пальцы с другой.
— Верю, Тём.
Мне всё равно, что было до. И не закончится кино. Мы знаем всё давно. Мы же целое одно…
Мелодия расплывается по ночному лесу, и я плыву вместе с ней, полностью подчиняясь движениям любимого мужчины. Мы кружимся в чувственном танце, растворяясь в нём.
Слова песни пробиваются мне в самое сердце, отзываясь в нём эхом и тяжёлой пульсацией. В ней словно поётся о нас. О том, что я чувствую к Северову.
Господи, пусть и он ко мне чувствует то же самое. — молюсь мысленно.
Мысли мои всегда ты знал. И терпеливо очень
