Искуситель, или Весь мир к моим ногам - Екатерина Гринева

Тот взревел и бросился на меня.

– Мирон! Я убью ее! Отдай мне эту прошмандовку, и я поставлю ее раком!

– Тихо! – рявкнул босс. – Пошел вон! А ты, милая, поосторожней. А то ненароком личико повредим. Вмиг тогда работы лишишься. Ни мужа, ни работы, ни денег.

– Это вы взорвали машину мужа?

– Какая разница. Я или кто другой. Главное – его нет, и на твоем месте я был бы посговорчивей. Будешь все делать правильно – скажем, где твой сынок находится.

Я с шумом выдохнула.

– Вы… знаете, где он?

– Да, милая!

Я кинулась к нему.

– Скажите, и я все сделаю.

– Потом. Все потом. Кто же тебе наперед поверит. Дама ты горячая, в чем мы уже имели возможность убедиться, и никто тебе аванс выдавать не станет. Только после. Наберись терпения, будь хорошей девочкой.

– А если вы меня обманете?

Тот развел руками.

– Придется поверить на слово. Другого выхода нет. Ну что? Договорились? А сыночек твой уже большой вымахал! Приметы особые помнишь? Родинка у него на правом виске. Яркая такая. Неуж мамка это забыла? Нехорошо!

Я схватилась за голову, и слезы хлынули из глаз.

– Ну что, поверила теперь? То-то. Стараться теперь, милая, будешь. Иначе и сынка своего не увидишь, и жизни лишишься. Мы с тобой поговорили, и ладненько.

– А как… я свяжусь с Захаровым?

– А это уж не твоя забота. Говорю тебе – он сам на тебя выйдет. И скоро.

Босс развернулся и стремительно вышел из комнаты. Вслед за ним убрались и прихвостни. А я выла и каталась по полу… плакала и выла от отчаяния. Господи, Кирка! Как все получается нелепо и глупо. Я не успела тебя найти, как уже теряю. Кирочка, cыночек! Во что я вляпалась! Меня точат с двух сторон… Если Захаров узнает, что я работаю на его врагов, – разорвет, не задумавшись. И что тогда! Кирочка, cыночек. Эти люди ни перед чем не остановятся. Они могут убить и тебя и меня. Неужели мы так и не увидимся, cыночек!

На следующий день я вернулась в Москву и навестила Вику в больнице. Ее состояние было средней тяжести, врачи говорили, что непосредственной угрозы для жизни нет. И что больная будет постепенно идти на поправку. Пуля прошла навылет, не задев жизненно важных органов. «Я родилась в рубашке, – говорила Вика, грустно улыбаясь. – Вот Денису не повезло…»

Я при этих словах постаралась перевести разговор на другую тему, понимая, что Вике сейчас нельзя переживать и нервничать.

Вика лежала в общей палате. Я предлагала ей отдельную палату, говорила, что заплачу за нее.

– Да не в этом дело, – сказала Вика. – Мне одной будет очень скучно и тоскливо. Так я лежу с другими бабами, и все веселее. Они иногда такие истории рассказывают – полный отпад. Такие трагедии – Шекспир отдыхает. Разводы, браки, аборты, ну и так далее.

– Как хочешь. – Я приходила в палату с цветами и продуктами. Вика попросила не носить ей апельсинов.

– Терпеть их не могу с детских лет. Объелась как-то, и по телу пошла сыпь – гадость такая. И как раз под Новый год – вот западло, представляешь?

– Обойдемся без апельсинов. Вот тебе йогурты, колбаска, куриные котлетки.

– Выйду я отсюда растолстевшей тетехой.

– Все нормально.

Так прошла неделя.

При выходе из дома я озиралась по сторонам и надевала темные очки. Как будто меня могла спасти эта глупая маскировка. Я ощущала себя как под колпаком…

В тот день я собиралась ехать, как обычно, к Вике в больницу, когда раздался звонок на мобильный. Я посмотрела на экран дисплея: номер был незнаком. Я уже хотела сбросить звонок, но потом подумала, что вдруг для меня есть какая-то информация.

– Нам надо поговорить. Я приглашаю вас в ресторан. В девятнадцать ноль-ноль, – голос Захарова был бесстрастен и вежлив.

Ровно в назначенное время я была у ресторана и, нервно озираясь по сторонам, cтояла у своей машины.

Ко мне подошел Руслан.

– Андрей Валентинович уже ждет вас, – негромко сказал он.

Он провел меня к тому же столику, за которым мы беседовали в прошлый раз. Надо же: сколько событий прошло с тех пор… Убийство Артема, похищение Дашки, гибель мужа и, наконец… Витя…

Я провела рукой по лбу, как бы стирая непрошеные воспоминания. Горькие, оставляющие осадок во рту… Неожиданно я почувствовала ожесточение против Захарова: он был виноват во всех этих событиях, он…

А теперь мне нужно сотрудничать с ним – ради моего сына… Я должна лгать, притворяться, изворачиваться, льстить… И я буду это делать! Ради Кирюхи! Хотя он уже давно не Кирюха и наверняка носит другое имя!.. Но для меня он навсегда останется маленьким сопящим комочком, которого я кормила грудью…

Захаров разговаривал с кем-то по телефону. Увидев меня, он кивнул в знак приветствия и через минуту закончил разговор.

– Добрый вечер, Ольга Александровна!

– Добрый вечер!

– Ну что ж! Присаживайтесь – и к делу…

На столе стояли закуски, букет белых роз, бутылка элитного французского вина.

– Потом будет горячая закуска. Я уже сделал за вас заказ. Не возражаете?

– Нет, – мне было все равно, что есть и пить.

– Я хочу сделать вам одно предложение. Пленка подлинная… Просто я не хотел этого говорить. К тому времени, когда меня начали снимать, мне что-то подсыпали в еду или питье, потому что я был как в дурмане и не соображал, что делал. Это был я и в то же время не я. Это я могу сказать определенно. Вывод из этого следует только один: подсыпал кто-то из близких, из тех, кто находится в моем окружении. Кто имел доступ к еде и питью. В тот момент со мной было четверо, не считая Руслана. У меня нет никаких оснований им не доверять, но факт есть факт – кто-то из них это сделал. – Он замолчал. Услужливо подскочивший официант разлил вино в бокалы. – И мне предстоит вычислить предателя с вашей помощью.

– Почему с моей? – быстро спросила я.

– Вы наблюдательны, умны, и ваше появление в моем окружении не вызовет никаких вопросов. Я скажу, что вы готовите серию больших интервью со мной. В начале осени, возможно, это будет напечатано в журнале или выйдет отдельной брошюрой.

– Мы меня… покупаете?

– Я предлагаю вам сотрудничество.

– Почему вы уверены, что я соглашусь?

Получалось и правда, что некто знал и его, и меня и держал все нити в своих руках. Мы оба были марионетками, а тот, третий, – кукловод. Я ввязывалась в слишком опасную игру – я должна была сию минуту все рассказать Захарову и не пытаться обмануть его. Эта игра не по плечу мне. Я не справлюсь… и тут же я поправила себя. Справлюсь ради Кирки!

– Насколько я вас понял, – Захаров отодвинул бокал и посмотрел на меня, – вы любите все, связанное с опасностью: адреналина вам не хватает. Вы увлекаетесь серфингом и горными лыжами.

– А… – Я вспомнила это ощущение, когда волна поднимает и несет тебя – упругая тяжелая волна… и страх, что не справишься с ней и слетишь туда, вниз, прямо с этой блестящей мокрой спины…