Люди на краю пустыни - Орсон Кард

Синтезатор речи прогудел слова, которые он набрал на клавиатуре.

— Блестящее эссе, мистер Дженсен. Мощная ирония и освежающий примитивизм. Но, к сожалению, оно также показывает и скудость вашего духовного мира. Название, выбранное Алькотт, весьма иронично — она хотела показать, что несмотря на свой маленький рост, герои ее книги обладают большими и великодушными сердцами. У вас же, несмотря на большой рост, очень маленькое сердце.

ЛаВон посмотрел на него из-под опущенных век. Была ли в этом взгляде ненависть? Да, определенно была. «Я хочу, чтобы ты ненавидел меня, мальчишка. Ты так меня возненавидишь, что будешь сам проявлять готовность сделать все, о чем я тебя попрошу. Вот тогда-то я и завладею тобой, вот тогда я смогу извлечь из тебя нечто стоящее, а после этого предоставлю тебя самому себе. Но ты будешь уже другим, ты будешь человеком, достойным жизни».

Карпентер толкнул оба рычага, и коляска отъехала назад. Рабочий день был почти закончен, а вечером произойдут некоторые весьма неприятные изменения в жизни городка Рифрок. В этом он не сомневался. Понимая то, что предстоящие аресты в какой-то степени произойдут по его вине, и то, что тюремное заключение отцов некоторых шестиклассников станет для их семей настоящим потрясением, Карпентер испытывал необходимость подготовить их самым наилучшим образом к тому, чтобы они поняли, почему так должно случиться и почему, по большому счету, это правильно. Однако было бы слишком наивно надеяться на то, что сегодня они смогут это понять. Но, может быть, когда-нибудь они вспомнят и простят ему то, о чем вскоре узнают, простят ему то, что он с ними сделал.

Он снова ударил по клавишам.

— Поскольку мистер Дженсен подвел черту под сегодняшними занятиями по литературе, займемся экономикой, — объявил компьютер. Нажав еще несколько клавиш, он начал читать лекцию. Храня все свои лекции в памяти, Карпентер в любой момент мог извлечь каждую из них. Поэтому он сидел в своем кресле неподвижно, как камень, и лишь всматривался по очереди в лицо каждого из учащихся, пытаясь определить, кто из них слушает его невнимательно. Он извлекал определенные преимущества из того, что вместо него говорит машина. Много лет назад он понял, что людей пугает, когда его словами говорит механический голос, а собственные губы остаются неподвижными. Из-за этого Карпентер казался им опасным и сильным. Но этот чудовищный голос нравился ему гораздо больше, нежели собственное костлявое, скрюченное параличом тело, прикованное к инвалидной коляске. Это тело, похожее на тело какого-то червя, выглядело странно и вызывало жалость. Только когда синтезатор произносил его язвительные слова, он чувствовал уважение со стороны людей, которые вечно смотрели на него сверху вниз.

«Здесь, в поселениях, которые находятся у самого рубежа цивилизации, — продолжал он, — мы не можем позволить себе роскоши жить по законам рыночной экономики. До того, как дожди омыли эту древнюю пустыню, в этих песках не росло ничего, кроме редких растений. Тридцать лет назад здесь не было ничего живого. Ведь даже ящерицы живут только там, где есть корм для насекомых и вода. А потом дымы пожаров, возникших по нашей вине, затмили небо, и ледники стали продвигаться на юг. Дожди, которые всегда шли севернее этих мест, теперь обрушились на эту землю и омыли пустыню. Это был шанс».

ЛаВон ухмыльнулся, посмотрев на Киппи, который делал вид, что дремлет. Ударив по клавишам, Карпентер на время прервал лекцию.

— Киппи, хорошо ли ты будешь спать, если я тебя прямо сейчас отправлю домой, чтобы ты там вздремнул?

Резко выпрямившись, Киппи притворился, что ужасно испуган. Впрочем, это было двойное притворство: на самом деле он боялся и, чтобы скрыть это, делал вид, будто его страх притворный. «Как сложен и запутан внутренний мир детей», — подумал Карпентер.

— В то время, как старые поселения медленно погружались в прибывающие воды Большого Соленого озера, ваши отцы и матери двинулись в пустыню, чтобы освоить ее земли. Но они не были одиноки. Полагаясь только на свои силы, мы бы ничего не смогли сделать. Люди, которые еще до них стали осваивать край пустыни, посадили траву. Трава дала корм стадам и пустила корни в песке. Корни превратились в богатый азотом перегной. За три года земли на краю пустыни покрылись тонким слоем почвы. Если бы по каким-то причинам первопроходцы не высадили траву или заградительный почвенный слой был бы разрушен, то дождевые воды подмыли бы его и погубили бы расположенные за ним сельскохозяйственные угодья. Таким образом, первопроходцы несут ответственность как друг перед другом, так и перед нами. Как бы вы отнеслись к первопроходцу, который не выдержал испытаний?

— Точно так же, как к тому, кто их выдержал, — сказал Поуп. Этому самому юному шестикласснику было всего лишь тринадцать лет от роду, и он самым бессовестным образом подлизывался к ЛаВону.

Карпентер еще несколько раз ударил по клавишам.

— А как именно? — спросил металлический голос. Отвага Поупа тотчас куда-то улетучилась.

— Извините.

Но Карпентер не позволил замять этот вопрос.

— Как вы называете первопроходцев? — спросил Карпентер. Он переводил взгляд с одного ученика на другого, но все они отводили глаза. Все, кроме ЛаВона.

— Так как вы их называете? — повторил он свой вопрос.

— Если я скажу, меня вышвырнут из школы, — сказал ЛаВон. — Вы хотите, чтобы меня вышвырнули из школы?

— Вы ведь обвиняете их в прелюбодействе с домашним скотом, верно?

Кто-то хихикнул.

— Да, сэр, — сказал ЛаВон. — Мы называем их скотоложцами, сэр.

Пока они смеялись, Карпентер ударил по клавишам. В наступившей тишине снова зазвучал металлический голос.

— Хлеб, которым вы питаетесь, произрастает на созданной ими почве, а навоз их домашнего скота, которым удобрена эта почва, в конечном счете способствует укреплению ваших тел. Без первопроходцев вы бы прозябали на берегах Мормонского моря, питаясь рыбой и запивая ее чаем из полыни. Не забывайте об этом. — Произнося свою речь, он постепенно уменьшал громкость синтезатора, поэтому чтобы услышать последние его слова, им пришлось напрягать слух.

Затем он возобновил свою лекцию.

— Вслед за первопроходцами пришли ваши матери и отцы. Они стали высаживать сельскохозяйственные культуры в том порядке, который был рекомендован учеными: два ряда яблонь, за ними шесть метров пшеницы, потом шесть метров кукурузы, затем шесть метров огурцов и так далее. Год за годом обрабатывая все новые и новые шестиметровые куски почвы, они следовали за первопроходцами, осваивая новые участки земли и производя все больше продовольствия. Если бы вы выращивали не то, что вам рекомендовали ученые, и не собирали бы урожай в установленные сроки, а в случае необходимости не работали бы на полях плечом к плечу, то растения бы погибли, а дожди их просто бы смыли. Что вы сказали бы о фермере, который не занимается своим трудом или увиливает от работы?