Собрание сочинений в 10 томах. Том 9 - Генри Райдер Хаггард

Опять раздался смех, а Умслопогас бежал все быстрее. За ним в слепой ярости гнался Джикиза. Туда-сюда по загону носился Умслопогас на расстоянии копья от Джикизы, держась спиной к солнцу, чтобы следить за тенью своего врага. Еще раз он обежал круг, а толпа рукоплескала этой погоне, подобной тому, как на охоте загонщики травят лань, Умслопогас так ловко бежал, что хотя шатался от слабости, и многие думали, что ему не хватит дыхания, однако несся все быстрее, увлекая за собой Джикизу. Когда наконец Умслопогас понял по дыханию врага и по дрожанию тени, что силы его истощились, он притворился, что сам падает, что сбивается с дороги вправо. Спотыкаясь, он уронил большой щит под ноги Джикизы. Тогда тот сослепу налетел на него, запутался в нем ногами и растянулся во весь рост на земле. Умслопогас, видя это, ринулся на него, как орел на горлинку. В одно мгновение он выхватил Секиру Виновницу Стонов, сильным ударом отделил от ремня, прикреплявшего ее к руке Джикизы, и отскочил, занося большую Секиру и отбросив все остальное оружие. Тут все присутствующие оценили его хитрость, и ненавидевшие Джикизу громко возликовали. Остальные молчали.

Медленно поднялся Джикиза с земли, удивляясь, что еще жив, схватил маленькую секиру Умслопогаса и, глядя на нее, зарыдал. Умслопогас же, подняв Великую Виновницу Стонов, Железную Повелительницу, рассматривал ее кривые стальные зубцы, красоту рукоятки, обмотанной медной проволокой и кончающейся шишкой, как у палицы. Он любовался ею, как жених красотой новобрачной. Потом на глазах у всех он, поцеловав широкое лезвие, громко воскликнул:

— Привет тебе, моя Инкосикази, отвоеванная мной в сражении! Никогда мы с тобой не расстанемся, вместе и умрем, потому что я не допущу, чтобы кто-нибудь владел тобой после меня!

Так воскликнул он перед народом, потом обратился к плачущему, все утратившему Джикизе.

— Где же гордость твоя, Непобежденный? — смеялся Умслопогас. — Продолжай поединок. Ты вооружен тем же оружием, которое только что было у меня, однако я перед тобой не струсил!

Джикиза с минуту глядел на него, потом с проклятием швырнул в него маленькой секирой и, повернувшись, бросился бежать к воротам загона.

Умслопогас нагнулся, секира пролетела над ним. Так как он не двигался с места, то народ думал, что он даст Джикизе уйти. Но не того ему хотелось. Умслопогас подождал, пока Джикиза почти достиг ворот, тогда он с диким ревом, с быстротой молнии бросился вперед. Джикиза тоже прибавил шагу, вот он у ворот, вот они столкнулись, блеснула сталь, и вдруг все увидели, как Джикиза упал мертвый, убитый насмерть могучей Секирой Виновницей Стонов, которой он и отцы его владели столько лет.

В толпе раздался громкий крик, что Джикиза наконец убит, многие рукоплескали Умслопогасу, называя его вождем, господином племени Секиры. Но сыновья побежденного, десять сильных, храбрых мужей, кинулись к нему, чтобы умертвить его. Умслопогас отбежал, занося Виновницу Стонов, а некоторые из советников бросились разнимать их, крича: «Остановитесь!»

— Разве не по вашему закону, — сказал Умслопогас, — я, победивший вождя племени Секиры, сам становлюсь вождем?

— Таков закон, — ответил один из престарелых советников, — но вот что он также предписывает: ты должен победить всех, кто выступит против тебя. Так было при моем отце, когда дед покойного Джикизы завладел Секирой, так должно быть и по сей день!

— Я согласен, — сказал Умслопогас, — но кто же еще поборется со мной за Секиру Виновницу Стонов, за право власти над племенем Секиры?

Тогда все десять сыновей Джикизы, как один человек, выступили вперед, потому что сердца их обезумели от ярости из-за смерти отца, а также потому, что их род лишился власти. Им уже безразлично было — жить или умереть.

Кроме них никто не выступал, все мужчины боялись Умслопогаса, боялись Виновницу Стонов.

Между тем он сосчитал их.

— Клянусь головой Чаки, их десять! — вскричал он. — Если начать сражаться со всеми по очереди, то мне не останется времени разобрать дело Мезило и девушки Зиниты. Слушайте! Что скажете вы, сыновья Джикизы Побежденного, если я предложу еще кому-нибудь драться вместе со мной против вас десятерых одновременно? Согласны ли вы на это?

Братья рассудили между собой, что такие условия более выгодны, чем если им выходить по одному.

— Пусть так! — ответили они, и советники тоже одобрили такое решение.

Умслопогас, бегая кругом по загону, заметил в толпе брата своего Галази и понял, что тот жаждет сразиться плечом к плечу с ним. Тогда он громко крикнул:

— Выбираемый мной союзник в случае нашей победы станет вторым правителем племени Секиры!

Выкрикивая это, он медленно обошел ряды, всматриваясь в лица, пока не дошел до Галази, опирающегося на Стража.

— Вот большой человек с большой дубиной, — сказал Умслопогас. — Как зовут тебя?

— Мое имя Волк! — ответил Галази.

— Скажи-ка, Волк, согласен ты вступить вместе со мной в бой против десятерых? Если победа останется за нами, ты разделишь и власть мою над этим племенем!

— О великий владелец Секиры, — ответил Галази, — мне глушь леса, вершины гор дороже краалей и поцелуев жен, но ты так отличился, что я готов испытать радость битвы, я согласен драться рядом с тобой и видеть конец этого дела!

— Так помни уговор! — сказал Умслопогас.

Удивительная пара дошла до середины загона. Они поражали всех, а некоторым даже пришло на ум, что это, несомненно, Братья-Волки с горы Призраков.

— Что, Галази, ведь сошлись наконец Виновница Стонов со Стражем Брода! — сказал Умслопогас. — Я думаю, не многие сильнее их!

— А вот увидим! — ответил Галази. — Во всяком случае, борьба веселая, а каков конец — там видно будет!

— Да, хорошо побеждать, но смерть всему конец, и это еще лучше!

Потом они стали сговариваться о способе борьбы, и Умслопогас, размахивая Секирой, с любопытством рассматривал ее зубцы. После долгого разглядывания оба воина стали спиной друг к другу посреди загона; все присутствующие заметили, что Умслопогас держит Секиру по-новому, кривыми зубцами к себе, тупым краем к врагу.

Десять братьев столпились вместе, потрясая ассегаями. Пятеро выстроились перед Умслопогасом, пятеро перед Галази-Волком. Все были большого роста, рассвирепевшие от бешенства, от сознания позора.

— Одно колдовство спасет этих двоих! — сказал стоявший близко советник.

— Сильна Секира, — ответил другой, — да и дубину эту я как будто знаю. Ее, кажется, зовут Стражем Брода. Горе неповинующимся ей. Я видел ее в деле, в дни моей юности. К тому же вооруженные Дубиной и Секирой далеко не трусы. Это еще юноши, но они вскормлены волками!