The Gathering Storm - Роберт Джордан

Скрипнув зубами, она прогнала мальчишку из головы. Ей нужно приглядывать за Семираг. Каждый раз, когда она заговаривает, может стать ключом. Семираг, игнорируя Мерису, снова сцепилась с ней взглядом.

Как же сломать одну из самых могущественных из когда-либо живших женщин? Женщину, совершившую в легендарном прошлом бесчисленные зверства, даже до освобождения Темного? Вглядываясь в эти темные, ониксовые глаза, Кадсуане осознала одну вещь. Запрет ал’Тора причинять боль этой женщине был бессмысленным. Ее невозможно сломать болью. Семираг была величайшим палачом среди всех Отрекшихся, завороженным смертью и агонией.

Нет, так ее не сломать, даже если им разрешат применить пытки. Вглядываясь в эти глаза, Кадсуане с неприятным холодком поняла, что заметила в этом создании что-то от себя самой. Возраст, хитрость и нежелание уступать.

Это ставило перед ней вопрос. Если бы ей дали поручение сломить Кадсуане, как бы она приступила к этой задаче?

Эта мысль была настолько беспокоящей, что она почувствовала облегчение, когда парой мгновений позже допрос был прерван появлением Кореле. Худенькая неунывающая мурандийка была предана Кадсуане и была сегодня приставлена приглядывать за ал’Тором. Сообщение Кореле о том, что мальчишка ал’Тор скоро встретится с айильскими вождями, послужило сигналом к концу допроса. Трое сестер, удерживающих ограждающий щит, увели Семираг в комнату, где они ее свяжут и вставят кляп с помощью потоков Воздуха.

Кадсуане проводила взглядом Отрекшуюся, удерживаемую плетениями Воздуха, и покачала головой. Семираг только открывала сегодняшнее представление. Пора разобраться с мальчишкой.

Глава 6

Родел Итуралде повидал много полей боя. Кое-что остается неизменным. Мертвецы, лежащие грудами, как кучи тряпья. Торопящиеся поживиться вороны. Стоны, крики, всхлипы и бормотание тех, кому не повезло умереть сразу.

Но каждое поле боя имело и свой собственный образ. Битву можно читать, как след пробежавшей дичи. Трупы, лежащие необычно ровными рядами, указывали на пехотинцев, попавших во время атаки под залпы стрелков. Разбросанные и растоптанные тела говорили о пехоте, разбежавшейся от атаки тяжелой кавалерии. Эта битва видела массу Шончан, раздавленных о стены Дарлуны, подле которых они отчаянно бились. И были расплющены о ее камни. Одна часть стены там, где дамани пытались прорваться в город, была полностью разрушена. Уличные бои были бы выгодны для Шончан. Но они не успели.

Итуралде ехал через этот беспорядок на своем чалом мерине. Битва – это всегда беспорядок. Аккуратные битвы встречаются только в сказках или в исторических книгах. В них они отчищены и отскоблены шершавыми руками ученых, ищущих краткости. "Нападавшие победили, пятьдесят три тысячи погибших" или "Оборонявшиеся устояли, двадцать тысяч павших".

Что напишут об этой битве? Это зависит от того, кто будет писать. Они не станут описывать кровь, пропитавшую превратившуюся в грязь землю. Или тела – разломанные, продырявленные и искалеченные. Изуродованную разбушевавшимися дамани местность. Возможно, они запомнят числа; это часто кажется важным книжникам. Здесь полегла половина стотысячной армии Итуралде. На любом другом поле боя потеря пятидесяти тысяч разозлила бы его и покрыла позором. Но он противостоял превосходящей его втрое армии, да еще и поддерживаемой дамани.

Он последовал за разыскавшим его юным посыльным, мальчиком лет двенадцати, в красно-зеленой шончанской форме. Они миновали упавшее знамя, свисающее со сломанного, торчащего из грязи древка. На нем были изображены шесть чаек на фоне солнца. Итуралде ненавидел незнание Домов и имен своих противников, но с заморскими Шончан узнать их не представлялось возможным.

Тени, отбрасываемые заходящим вечерним солнцем, располосовали землю. Скоро покрывало тьмы укроет тела, и выжившие смогут на время сделать вид, что поле стало братской могилой для их друзей. И для тех, кого их друзья убили. Он обогнул небольшой холмик, выехав к россыпи тел шончанской элиты. Большинство погибших носили похожие на головы жуков шлемы. Побитые, сломанные или пробитые. Мертвые глаза пусто смотрели из отверстий за искривленными жвалами.

Шончанский генерал был жив, пусть жизнь и едва в нем теплилась. Он был без шлема, на губах выступала кровь. Он прислонился к большому, покрытому мхом валуну, опершись на свернутый плащ, словно в ожидании трапезы. Конечно, этот образ портили его вывернутая нога и обломок копья, торчащий из живота.

Итуралде спешился. Как и большинство его подчиненных, он был одет в рабочую одежду – простые штаны и куртку коричневого цвета, позаимствованные у тех, кто, устроив ловушку, переоделся в его военную форму.

Без формы он чувствовал себя неправильно. Такой человек, как этот генерал Туран, не заслуживал солдата в лохмотьях. Итуралде жестом приказал посыльному остаться за пределом слышимости, и подошел к шончанину в одиночестве.

– Так значит, это ты. – Сказал Туран, глядя на него снизу вверх, с протяжным шончанским акцентом. Он был плотного сложения, совсем невысоким, с горбатым носом. Его коротко стриженные черные волосы были выбриты на два пальца в ширину с каждой стороны головы. Его шлем с тремя белыми перьями лежал рядом с ним на земле. Он с трудом поднял руку в черной перчатке и стер кровь с края рта.

– Я. – Ответил Итуралде.

– В Тарабоне тебя зовут «Великим Генералом».

– Зовут.

– И заслуженно. – Закашлявшись, подтвердил Туран. – Как у тебя это получилось? Наши разведчики… – он зашелся в кашле.

– Ракены. – сказал Итуралде, как только стих кашель. Он опустился на корточки рядом со своим врагом. Заходящее солнце медленно опускалось за горизонт, освещая поле боя проблеском красно-золотого света.

– А армия позади нас?

– В основном, женщины и подростки. – Сказал Итуралде. – Ну и изрядное количество фермеров. В форме, позаимствованной у моих солдат.

– А что, если бы мы развернулись и атаковали?

– Вы бы не стали. Ваши ракены доложили, что та армия больше вашей. Лучше преследовать меньшие силы впереди вас. Еще лучше идти к городу, который, согласно докладам ваших разведчиков, почти незащищен, даже если это означало заставлять ваши войска двигаться маршем почти до полного изнеможения.

Туран закашлялся опять, кивая.

– Да. Да, но город был пуст. Как ты сумел поместить туда войска?

– Разведчики в воздухе, – сказал Итуралде, – не могут заглянуть внутрь домов.

– Вы приказали, чтобы Ваши войска так долго прятались внутри зданий?